Патриарх Филарет в эксклюзивном интервью «Комментариям» отметил, что независимая Церковь может существовать лишь в независимом государстве
13 марта премьер-министр Николай Азаров посетил в Стамбуле резиденцию константинопольского патриарха Варфоломея. Он заявил, что правительство готово способствовать гармонизации межцерковных отношений без вмешательства в дела церквей. Но именно с приходом новой власти в Украине заострилось противостояние традиционных православных конфессий. И как заявил в эксклюзивном интервью «Комментариям» патриарх Киевский и всея Руси-Украины Филарет, это вызвано не столько внутренними факторами, сколько вмешательством России.
Ваше Святейшество, как за последний год изменились отношения между церковью и государством?
Когда Виктор Янукович вступил в должность Президента, он заявил, что будет ровно относиться ко всем конфессиям. Хотя мы знали, что он парафянин Московского патриархата. Но если предыдущие президенты Леонид Кучма и Виктор Ющенко, чтобы подчеркнуть свое равное отношение к другим конфессиям, посещали на Пасху и Рождество разные храмы (хотя, например, Ющенко принадлежит к Киевскому патриархату), то Виктор Янукович дальше деклараций не пошел. Конечно, как человек он может исповедовать ту веру, которую хочет, или же не исповедовать ни одной. Но когда глава государства отсутствует на торжественных богослужениях, это воспринимается как неуважение.
Я не думаю, что существует официальная позиция, как относиться к тем или другим конфессиям. Например, мы обращались к премьер-министру относительно внесения поправок к новому законопроекту о свободе совести, и наши предложения были услышаны. Вместе с тем присутствует предвзятое отношение к Киевскому патриархату со стороны местных властей — областных и районных администраций. У нас существуют проблемы в первую очередь в Донецкой, Киевской и Винницкой областях. Но такое негативное отношение не развилось, потому что на нашу защиту поднялись демократические силы, общественные и политические организации. Даже за рубежом — в США и Европе — стали писать о притеснениях. Я думаю, это повлияло на власть, и она не пожелала далее заострять ситуацию.
Почему именно при Януковиче начались притеснения Киевского патриархата?
Я думаю, причина не столько в Президенте, сколько в попытках Москвы подчинить Украину своему влиянию. И делает это она, в частности, через Русскую православную церковь. Если московский патриарх Алексий II побывал в Украине за свое 18-летнее патриаршество трижды, то патриарх Кирилл — трижды лишь за один год! И не просто как духовный пастырь, а приехал с сугубо политической идеей «Русского мира», под которой скрывается стремление подчинить Украину, Беларусь, и почему-то в этот «мир» попала еще и Молдова. То, что это политическая идея, поняли и политики. Даже украинский МИД негативно отреагировал на эту концепцию.
Недавно в одном из интервью известный русский священник Глеб Якунин заявил, что в России формируется политический триумвират Путина, Медведева и патриарха Кирилла. Насколько сегодня влиятелен в русской политике патриарх Кирилл? Или президент и премьер просто используют его в собственных интересах?
Нельзя отрицать, что патриарх Кирилл является лицом влиятельным. Но он возвращает Церковь к тому состоянию, в котором она находилась до Октябрьской революции, когда была одним из департаментов империи. На это уже обращают внимание архиереи и монашество в самой России. Потому что такое сращивание негативно влияет на духовную жизнь самой церкви: не происходит духовного возрождения, церковь усиливается административным путем. Патриарх Кирилл верит во всесилие власти. Недаром даже примеры приводятся, как похоже действовал в вопросах церкви Сталин.
В 1976 году вы были одним из архиереев, которые рукополагали архимандрита Кирилла Гундяева в епископский сан. Это правда, что вы были против его хиротонии?
Это неправда. Я знал Кирилла Гундяева как способного архимандрита, человека, бесспорно, талантливого. Он был ректором Ленинградских духовных академии и семинарии. Поэтому я не мог выступать против его хиротонии, потому что не сомневался тогда, что это будет один из лучших епископов. Но я также знал, что он симпатизирует католической церкви. И на эту тему у нас с Кириллом были дискуссии. Я не считал, что это путь для православной церкви. Мы не должны брать за образец Римско-католическую церковь (РКЦ). Она действительно церковь великая, но духовно более слабая. Однако от своих взглядов патриарх Кирилл не отказался и поныне.
Если по своим взглядам патриарх Кирилл либеральный прозападный архиерей, то почему он в то же время выступает против самостоятельности Украинской православной церкви?
Поскольку церковь прислуживает государству, а Россия желает влиять на мировую политику и, в частности, на политику Европы, РПЦ необходима поддержка со стороны такой мощной Церкви, как Римско-католическая. С своей стороны, РКЦ также заинтересована в нормальных отношениях с РПЦ как с крупнейшей православной Церковью. А чтобы поддерживать такой статус, русской Церкви нужно себя усиливать. За счет чего? За счет Украинской церкви. Потому что представьте себе, если бы украинские церкви объединились в одну, то она была бы почти равной Русской. И влияние РПЦ на мировое православие значительно бы уменьшилось. Именно поэтому Русская церковь так крепко держится за Украину. Она готова даже пойти на раскол православия, только бы не отпускать Украинскую церковь.
Что вы имеете в виду под расколом?
Если бы, например, константинопольский патриарх признал автокефалию Украинской церкви, то Русская церковь могла бы прекратить молитвенное единение с константинопольским патриархом, которого поддерживают греческие церкви, а за РПЦ стоят польская, церковь Чехии и Словакии, Сербская. Поэтому в результате православие разделилось бы.
В 2008 году, когда Вселенский патриарх Варфоломей посещал Киев, оставался один шаг до признания автономии Украинской церкви под юрисдикцией Константинопольского патриархата. Что этому воспрепятствовало?
Тогда константинопольский патриарх фактически пожертвовал Украиной. Накануне празднования 1020-летия крещения Руси мы встречались с патриархом Варфоломеем и говорили о возможности признания Украинской церкви. Но 28 июля 2008 года в Киеве состоялась встреча патриархов Варфоломея и Алексия II, на которой они договорились о визите московского патриарха в Стамбул. Мы сидели в президентской резиденции в разных кабинетах, но даже не поздоровались. Патриарху Варфоломею было более важно сохранить статус первоиерарха. Потому что в Стамбуле обсуждался вопрос о подготовке к Всеправославному собору, который собрать без РПЦ невозможно. На этом соборе было запланировано обсудить важный как для Константинополя, так и для Москвы вопрос об образовании автокефальных церквей. Именно поэтому их интересы на то время совпали. Так как у Константинопольского патриархата есть проблемы с Американской церковью, которая хочет независимости, а у Московского — с Украинской.
Насколько реально собрать этот собор?
Думаю, что он не будет созван. Это показало четвертое всеправославное совещание, состоявшееся в прошлом году. По некоторым проблемам там были серьезные расхождения. В частности, в вопросе диптиха (порядок по чести имен предстоятелей автокефальных церквей. — Авт.). Со своими претензиям выступили Кипрская и Грузинская церкви, которые хотели бы занять более высокую позицию... Другой наболевший вопрос — отношение к экуменизму. Если на соборе об этом зайдет речь, это приведет к расколу.
А возможен ли созыв христианского Вселенского собора?
Нет. В нынешних условиях объединение всего христианства в одну церковь нереально. Помехой прежде всего является папство. То есть римско-католическая церковь никогда от него не откажется, а православный мир никогда его не примет. Я уж не говорю о расхождениях в вероучении с протестантскими церквями... В то же время реально говорить об объединении всех христиан в вопросе защиты христианской морали, которая сейчас катастрофически падает. Здесь расхождений между православными, католиками и протестантами нет.
Возможно ли объединение в единую церковь украинских православных и греко-католиков?
В принципе возможно. Греко-католическая церковь возникла потому, что Украина находилась под католической Польшей. Часть тогдашнего епископата, чтобы иметь равные права с римскими епископами, пожертвовали православием и подчинилась Риму. И когда Украина стала государством, главная причина, по которой греко-католики держались Рима, отпала. Правда, за эти годы православные во многом стали католиками, но мы родные по крови. При каких условиях возможно такое объединение? Только тогда, когда вся украинская Церковь станет автокефальной, объединится в одну Поместную православную церковь и будет признана другими православными церквями, — возможно, УГКЦ согласится на объединение, как это было до Берестейской унии 1596 года.
Насколько Киев может противопоставить идеям «Русского мира» и «третьего Рима» свой духовный статус «второго Иерусалима»?
Такая идея киевоцентризма существует. Но я не вижу реальных оснований для ее воплощения. Для того чтобы стать действительно центром, нужно быть крепкой не только Церкви, но и государству. Да и разве Москва согласится подчиниться Киеву?
Центробежные процессы от Москвы демонстрирует и часть епископата УПЦ Московского патриархата. Они тоже чувствуют угрозу потери своей самостоятельности и независимости?
Еще на архиерейском соборе РПЦ в 1992 году мне прямо заявили, что, если я не откажусь от киевской кафедры, они лишат УПЦ самостоятельности и независимости. И сегодня митрополит Владимир ощущает такую же угрозу. Это ощущает весь епископат. Патриарх Кирилл зачастил с визитами в Украину, чтобы привыкали, что главой УПЦ МП является он, а не митрополит Владимир. Продолжается борьба между Москвой и Киевом в пределах Московского патриархата за расширенные права Киевской митрополии, которых Москва хочет ее лишить. И в самой УПЦ МП существуют два лагеря: один выступает за предоставление автокефалии (таких большинство), а другой — меньший, но более агрессивный, — за полное единение с Москвой. И в этой борьбе митрополиту Владимиру без Киевского патриархата не удержаться, мы нужны ему как сила, защищающая его самим фактом своего существования. И Москва боится откровенно лишить самостоятельности в управлении, так как тогда несогласные в УПЦ МП могут пойти на объединение с УПЦ КП. Поэтому отношения между нашими Церквями — Киевским патриархатом и Киевской митрополией — лучше, чем были, к примеру, десять лет назад. И я вижу, что активности в смысле нападок на Киевский патриархат нет. Если и есть нападки, то не со стороны церкви, а со стороны представителей власти — так как в УПЦ МП понимают, что будущее может поставить их на наше место.
Произошел ли отток прихожан из Киевского патриархата с приходом Виктора Януковича, как это произошло в парламенте с «тушками», которые стали перебегать во фракцию Партии регионов, как только изменилась власть?
Наоборот. Киевский патриархат вырастает в такие критические моменты. В 1995 году, когда произошло побоище на Софийской площади, наша Церковь стала бурно расти. И сейчас, когда мы стали говорить о притеснениях, с нами многие ищут сближения, в том числе политические партии, общественные организации. Верующие стали больше ходить в церковь.
Какие у вас отношения с Юлией Тимошенко?
Она давно позитивно относится к Киевскому патриархату. Что касается нас, то мы положительно относимся ко всем политикам и партиям, стоящим на государственных позициях. Даже в Партии регионов не все политики против украинского государства. Там есть много приверженцев и прихожан Киевского патриархата, которые нам помогают. Единственная партия, с которой мы не сотрудничаем, — коммунистическая.
Если Украина окажется на пороге народной революции, Киевский патриархат поддержит выступление людей против власти?
Если это будет нужно для сохранения государственности — да. Так как независимая православная Церковь может существовать только в независимом государстве.
Как вы относитесь к тому, что на последних выборах определенное количество священников УПЦ КП стали депутатами местных советов?
Наша принципиальная позиция такова: ни епископат, ни духовенство не должны вмешиваться в государственные дела. Но поскольку сейчас идет борьба, мы нуждаемся в поддержке и при строительстве храмов, и при выделении земельных участков под церкви. Поэтому лучше, если наши представители, священники, будут в местных органах власти.
В некоторых СМИ появлялась информация о том, что патриарх Филарет якобы хранит на американских счетах миллионы...
Я слышал, что Филарет — богатейший человек в Европе. Еще в девяностые годы писали, что я пошел в автокефалию, прихватив с собой миллиарды рублей. Все это, конечно, ложь, так как в советское время церковь не могла иметь никаких счетов. Наоборот, у церкви отбирали все и отдавали в Фонд мира.
Как вы относитесь к тому, что некоторые верующие отказываются от индивидуальных идентификационных номеров (в частности, даже глава Нацбанка Сергей Арбузов), аргументируя это тем, что ИИН — это «знак дьявола»?
Это суеверие. И нагнетание в среде верующих ожидания второго пришествия. В истории было много случаев, когда Антихристом считали Ленина, разных римских пап... Поэтому нагнетание психоза приводит к запрету этих кодов. Антихристу подчиняются не те, кто имеют какие-то коды и номера, а те, кто потерял веру в Иисуса Христа как Спасителя мира.
Ярослав КОЦЮБА