В начале ноября в Москве вышли в свет тезисы Первого Евангельского Собора, состоявшегося в мае 2010 года (К стратегии развития евангельского движения. Философско-религиозные тетради. Тетрадь №1. Материалы Первого Евангельского Собора. – М., 2010. – 60 с.; текст можно также скачать по адресу http://evangelicals.ru).

Появление «тетради», как назвали издатели брошюру с тезисами, факт сам по себе знаменательный. После издания «Социальной позиции протестантских церквей России» это второй документ, объединяющий протестантов на основании фундаментальных библейско-христианских, а не историко-традиционных, ценностей, и евангельской, а не конфессиональной,  идентичности.

О социальной позиции писать было легче – достаточно было перечислить основные темы социального дискурса и дать самые общие ответы на них. Сказать хоть что-то о евангельском движении в его специфике – гораздо сложнее. «Тетрадь» вышла содержательной  не в тематико-проблемном, а в концептуальном плане.

Я не был на Первом Евангельском Соборе, но судя по его тезисам, широкой и предметной дискуссии пока не вышло. По тексту чувствуется стиль одного автора, хотя очевидно, что идеи вызрели в определенном круге общения, в формирующемся сообществе молодых интеллектуалов из евангельских церквей. Так или иначе, Собор как событие стал той вехой, от которой изданные тезисы пошли в мир, стали жить собственной жизнью, вступать в конфликт с традиционалистскими подходами, и обогащать, развивать подходы реформистские.

Впервые о евангельском движении спрошено и сказано по существу, без излишней исторической детализации. Впервые внимание сфокусировано на идее, а не традициях и формах, за которыми идею не разглядеть. После исторических реконструкций настало время обобщений, теоретической богословской работы. Надо признать, что это концептуальное обобщение было подготовлено дискуссиями последних лет, а также работами В. Бачинина, И. Подберезского, А. Негрова, К. Прохорова, М. Каретниковой, Н. Корнилова, М. Чернявского, А. Пузынина, В. Ляху, Е. Зайцева, С. Санникова, С. Головина, М. Дубровского.  Многие тезисы «тетради» (преодоление маргинальности при сохранении инаковости, надконфессиональный характер евангельского движения, единство и преемственность истории Церкви во всех ее конфессиональных традициях, необходимость выстраивания собственного теоретико-социального дискурса, децентрализация как принцип реструктурирования, священнослужение мирян от имени церкви и т.д.) в свое время озвучивались и автором этого отзыва, хотя и воспринимались как несвоевременные и вольнодумные.

«Тетрадь» названа философско-религиозной, что отражает специфику и содержания, и стиля. Проблематика – шире, чем богословская, но во всей широте богословски осмысленная. Общественно-политический дискурс скрещивается с философским, что способствует смысловому богатству, но также злободневности, интересности текста. Некоторые слова и словосочетания используются непривычным образом. Эрудированный автор (или авторы) заимствовали языковой арсенал у самых разных методологических подходов и дисциплинарных полей, чтобы все богатство средств послужило достойной цели системного осмысления евангельской идентичности в социокультурном, историческом и политическом пространстве современности. Правда, иногда то, что ясно философам, вызывает у богословов недоумение, например, «деятельностный подход» или «человеческий капитал». Если бы тетрадь называлась богословской, ее авторов судили бы строже.

Есть тезисы, отражающие не столько собственную повестку дня евангельских церквей, сколько извне подброшенные идеи. Например, концепт «русского мира». Авторы призывают к единству русскоязычного и русскокультурного евангельского христианства не только российские церкви, но и зарубежных братьев, а нестроения и расколы, «съеживание» евангельского движения объясняют «сознательными усилиями» тех, кто единства опасается (с. 7). Называются и страны, где противники единства особенно сильны – Украина, Грузия, страны Балтии.

Тезисы «тетради» отражают принципиальные сдвиги в евангельском христианстве, способе его самопонимания и стратегии присутствия в обществе. Евангельские протестанты отныне осознают себя не столько протестантами, сколько евангельскими верующими; а свои конфессиональные способы организации переподчиняют интересам евангельского движения как более широкой общности (с. 8).

Выход «тетради» свидетельствует о подготовке широкоформатной дискуссии в среде протестантских церквей о сути своей богословской и социальной идентичности. То, что авторы остаются анонимными и, насколько можно догадываться, не относятся к числу первых лиц, предстоятелей церквей, говорит о самоорганизации «соборного движения», а также о сильной,  ярко выраженной тенденции к обновлению и содержания, и участников дискуссии. Похоже, в российском протестантизме начинается своя эпоха отцов и соборов.