Юрий ЧЕРНОМОРЕЦ, канд. филос. наук
В последнее время российские церковные СМИ пестрят тревожными статьями о грядущей автокефалии Украинской Православной Церкви. Все происходящее в церковной сфере Украины в год 1020-летия Крещения Руси трактуется как шаги к расколу УПЦ от Московского Патриархата. На самом деле россиян раздражает неожиданно для них проявившаяся свобода, достоинство и зрелость УПЦ как Церкви, действительно «пользующейся правами широкой автономии» и готовой ко всему, в том числе и к автокефалии.
Широкой автономии УПЦ – восемнадцать лет
В 1990 году Патриарх Московский Алексий предоставил УПЦ Томос, согласно которому она является самостоятельной Церковью, пользующейся правами широкой автономии в рамках Московского Патриархата. Двусмысленность формулировок была заложена с дальним прицелом, ибо одно дело права иметь, а другое – ими пользоваться. Права имеют всегда, а пользуются временно. Но формулировка устраивала всех. Пользоваться правами широкой автономии УПЦ должна была по мнению одних до момента грядущей автокефалии, по мнению других – до присоединения Украины к Российской Федерации.
В 1992 году отменить однажды данный Томос не осмелились, и временный статус стал постоянным. Епископат УПЦ чувствовал себя частью большей корпорации – архиереев РПЦ, верующие УПЦ были довольны каноническим единством с Москвой. Государственная самостоятельность была чем-то новым, к чему епископы и верующие никак не могли привыкнуть. Но за 18 лет вживание в Украину произошло у всех за исключением небольшой группы маргиналов, громко заявлявших о себе всякого рода акциями за скромную плату, а то и вовсе бесплатно.
Кроме того, в УПЦ рассеялись эсхатологические настроения. С 1988 по 2000 год настроенность на грядущий «последний бой» чувствовалась постоянно. Сначала многие в народе толковали Чернобыль как «звезду полынь» из Апокалипсиса Иоанна Богослова. Потом видели признаки грядущего антихристова добра в хлынувшем западном образе жизни. Но постепенно чувствительность притупилась и не без помощи самих церковников. Ведь если много раз пугать впустую, то люди перестают верить. Например, ничего особенного не произошло из-за приезда Папы Римского. Конца света или роста католических приходов точно не было. Ничего не случилось из-за переноса кафедры греко-католической Церкви в Киев. Ничего не случилось и когда Президентом стал В.А.Ющенко. И теперь запугивание концом света в масштабах отдельной страны вследствие нарушения статус-кво в украинском православии уже никого не пугает. Может и будет пару неприятностей. Но страна свободная, у нас постоянно демонстрации против НАТО, против всего украинского и европейского. И ничего. В смысле – ничего от этого не происходит.
Таким образом, 18 лет хватило для изменения настроения. Россия, конечно, старалась мобилизовать всех и вся, но жить в состоянии мобилизации 18 лет могут только отдельные и не совсем адекватные личности. А все нормальные люди давно устали. А без мобилизационной готовности УПЦ для Российской Федерации не пятая колона, а чемодан без ручки.
Новое лицо Украинской Православной Церкви
Долгое время официальные лица УПЦ являли собой образ верности великой идее Каноничности. На все предложения дискуссии о будущем Украинского Православия следовал один ответ: пусть вернуться, мы может простим и может потом подумаем. Резкое изменение тона показалось многим невероятным, революционным, обнадеживающим. Как-то сразу забывается, что это только слова, только жесты, только видимость.
Поворот к новому имиджу УПЦ связан с целым рядом процессов. Первый из них – измена Московской Патриархии Великой Идеи Каноничности. Объединение с зарубежниками произошло путем обретения единства без покаяний и без переосмысления многолетней идеологической войны. А ведь зарубежники в свое время воевали с Московским Патриархатом гораздо сильнее, чем современные украинские автокефалисты. Из объединения МП с РПЦЗ объективно следовало: объединение без фактического покаяния возможно даже после всех анафем и идеологических войн; раз Президенту РФ можно содействовать объединению, то не может МП видеть в усилиях Президента Украины только «вмешательство во внутренние дела Церкви»; возможное присоединение украинских автокефалистов к Константинополю с покаянием лучше и «каноничней», чем присоединение зарубежников к МП без покаяния.
Проявлять крайнее снисхождение к зарубежниками и быть непомерно строгими в отношениях с украинскими автокефалистами – одновременно невозможно. Поэтому изменение имиджа УПЦ стало неизбежным. Иначе УПЦ грозила полная потеря этого самого лица. Новая риторика сама по себе ни к чему не обязывает, но многим приятна: автокефалистам, украинскому государству, самим епископам УПЦ. Чувство вменяемости и человечности окрыляет.
Ранее говорили, что диалог невозможен, теперь будем говорить, что возможен. Но диалог можно вести годами и десятилетиями. Ранее говорили, что мы за единство с Россией, теперь будем говорить, что мы патриоты Украины и за ее единство. Ранее говорили, что мы против украинского языка богослужения, а теперь скажем, что это дело самих приходов. Ранее говорили, что к раскольникам надо подходить со всей строгостью церковных канонов, то теперь заявим о возможном снисхождении.
Реальная политика Украинской Православной Церкви
Перемена имиджа происходит параллельно с решением важнейшей внутренней проблемы УПЦ, проблемы ее управляемости епископатом. Епархия всегда была вотчиной архиерея, приход – вотчиной настоятеля. Реальная самостоятельность их всегда ограничивалась свободой начальства их перемещать. Ряд мероприятий последних лет – перемещения архиереев, деление епархий, назначение молодых епископов на многие важные кафедры – значительно повысило управляемость ими со стороны Предстоятеля. Отдельным важным шагом стало отстранение от должности знаменитого своим русским гиперпатриотизмом епископа Ипполита. Последнего пришлось не только перемещать, но и отправлять на покой, так как не признавал авторитета ни Предстоятеля УПЦ, ни Патриарха Московского, имел свое мнение по поводу ИНН, экуменизма и церковной политики.
Подчинение епископату уже несколько лет было проблематичным для Союза православных граждан Украины. При своем возникновении эта организация одинаково чутко исполняла желания как УПЦ, так и Москвы. Но постепенно Союз православных граждан становился все более самостоятельным, все менее подчинялся Предстоятелю УПЦ. Осуждение его деятельности стало значительным шагом по укреплению управляемости Церкви. В Церкви должен быть только один авторитетный контролер соблюдения канонов – это епископат. Самостоятельные мирянские организации, критикующие епископов, не могут быть в Церкви. Если бы в УПЦ к концу 2007 года был еще и украинофильский Союз братств, его бы тоже осудили. Церкви нужны только те мирянские организации, которые будут колебаться вместе с генеральной линией, а не сами по себе.
Выталкивание УПЦ из Московской Патриархии
Создание нового имиджа УПЦ и повышение ее управляемости со стороны епископата и Предстоятеля не может вредить Московской Патриархии. Но Московской Патриархии хочется не просто иметь УПЦ своей частью, а чтобы УПЦ была во всем подобной МП в целом. И это создает трудности, поскольку УПЦ уже является церковью другого государства, и не могут все ее священники быть патриотами Большой Родины.
Уже сам российский патриотизм МП не дает УПЦ возможности быть единственной главной конфессией Украины, подрывает ее миссионерские возможности. Единство с МП становится формальным препятствием на пути полноценного проникновения УПЦ в армию, силовые структуры, школы, высшие учебные заведения.
Но требование от УПЦ быть такой же управляемой, как любая епархия в глубинке России, и быть во всем подобной московскому православию просто не является выполнимым. УПЦ выжила в Украине не благодаря единству с МП, а вопреки ему. И требование отдать плоды многолетнего труда «вышестоящей инстанции» выглядит теперь издевательством.
Когда не было нового имиджа и внутреннего оздоровления УПЦ, ее самостоятельность была не столь заметна и не так раздражала. Но стоило провести ряд мероприятий, как «права широкой автономии» оказались подозрительно широкими. И вот уже МП ищет повод для окрика, для осуждения, для «наведения порядка». И все это служит только выталкиванию УПЦ в МП.
Епископат УПЦ оказывается перед выбором между собственным достоинством и единством с МП.
Юбилеи как условие свободы действий
Итак, стратегия УПЦ в последние годы – это повышение управляемости Церкви со стороны священноначалия. Обеспечение управляемости Церкви со стороны священноначалия, борьба с проявлениями анархизма и неуважения к епископату, оздоровление системы образования, новый имидж УПЦ ценны сами по себе. Они дали епископату УПЦ свободу действий в любом из возможных направлений. В состоянии свободы епископат УПЦ и предпочел бы оставаться в дальнейшем. То есть, создав ситуацию свободы, в которой можно повернуть как в сторону Константинополя, автокефалии, экзархата в составе МП, – и ничего не делать, никуда реально не поворачивать. Такое церковное подобие украинской государственной политики многовекторности: готовы ко всему, даем авансы всем, остаемся на месте…
Дополнительное изменение свободы связано с организацией юбилейных торжеств. В 2007 году широко отмечали 15-летие Харьковского Собора. Но за год завершить укрепление УПЦ не удалось – слишком много реальных и знаковых шагов приходилось делать. И 2008 год был объявлен юбилейным. Организаторы юбилейных торжеств надеялись на повышение авторитета УПЦ в обществе, рост влияния УПЦ в политической жизни Украины, закрепление обновленного имиджа УПЦ. Никаких резких шагов к самостоятельности УПЦ не предполагалось.
Но юбилей оказался удобным поводом для всех заинтересованных в изменении обстановки в украинском православии.
Украинское государство вдохновлено примером удачного посредничества В.В. Путина на начальном этапе переговоров зарубежников с МП, завершившимся объединением РПЦЗ и РПЦ. Президент В. Ющенко неоднократно призывал к урегулированию статуса украинского православия, так как положение отчужденности миллионов верующих от мирового православия должно вызывать сочувствие, а не злорадство у каждого ответственного христианина. Разве ценность церковного единства своего народа не равнозначна ценности единства различных народов бывшей Большой Родины? Очевидно, что церковное единство одного народа – даже большая ценность для него самого, чем единство части этого народа с другими народами соседних стран.
Уже два десятилетия МП рассказывает о том, что без поддержки украинских националистических политиков автокефальное движение распалось бы и верующие УПЦ КП, УАПЦ вернулись бы в МП. Каждый знакомый с украинской политикой человек прекрасно знает: в Украине все обязано своим существованием народу, а не политикам. Усилиями народа существуют УПЦ КП и УАПЦ. Украинские же политики могут только разваливать все, что они «поддерживают». Если бы украинское государство вообще запретило бы УПЦ КП и УАПЦ, церковный народ, однажды ушедший из МП, никогда бы туда не вернулся. Последний факт осознает и патриарх Константинопольский. Поэтому после десятилетий призывов вернуться его позиция может измениться до снисхождения к собственно состоявшимся украинским церковным юрисдикциям. И юбилей, придуманный УПЦ МП, вдруг оказывается юбилеем великих возможностей.
УПЦ КП и УАПЦ сегодня
Украинское автокефальное движение сегодня уже не такое, каким оно было в 2000 году. МП сама помогла росту церковного самосознания епископата УАПЦ и УПЦ КП. После оранжевой революции с трудом осуществлялись очередные переговоры УАПЦ и УПЦ КП об объединении. Перспектив было мало, но МП все равно обеспокоилась: а вдруг на волне национального подъема таки объединятся. УАПЦ было решено отвлечь переговорами с УПЦ МП. В ходе этих переговоров епископат УАПЦ понял, что и ему надо бы показать более церковное лицо своей юрисдикции. Были приняты документы, осуждающие церковный национализм, обосновывающие необходимость самостоятельного существования украинского православия на основе современной православной экклесиологии, а не обычного ура-патриотизма. Сближению УАПЦ содействовал ряд символических шагов со стороны УПЦ. А именно – осуждение идеологии «политического православия», новый тон дискуссии о возможном объединении.
Внутренне готов к переходу от национального сознания к церковно-национальному и епископат УПЦ КП. Отстаивание права на самостоятельную Украинскую Церковь является главным мотивом официальных документов УПЦ КП и общественных движений, которые поддерживают эту юрисдикцию. Однако, епископат УПЦ КП осознает, что иметь право и добиться реализации этого права – это вещи различные. Декларациями об имеющемся праве реальной церковной политики не заменишь. И в УПЦ КП созрела готовность к более гибкой, чем ранее, церковно-политической позиции. Готовность эта невольно спровоцирована переменой тона УПЦ и атмосферой юбилея. Как во время рождественского праздника невозможное кажется возможным.
УПЦ КП и УАПЦ готовы на многое, и УПЦ старается направить эти юрисдикции к переговорам именно с ней, а не с Константинополем. Синод УПЦ заявляет о смене акривии (строгое соблюдение канонов) на икономию (отступления от следования канонов ради церковного единства). На самом деле этот переход еще более резкий. УПЦ официально не признавала крещений, совершенных в УПЦ КП и УАПЦ, хотя такая строгость не предусмотрена никакими канонами. То есть крещение в протестантских церквях признавалось, а у «православных сектантов-раскольников» – нет. Обещание отойти от такой сверхмерной строгости к снисхождению лишь послужат санкцией всеобщего снисхождения к украинскому автокефальному движению. Но не спровоцирует присоединение УПЦ КП и УАПЦ к УПЦ, если последняя останется в МП.
Каждый из епископов трех православных юрисдикций осознает ясность решения простой задачи выбора, стоящего перед ним. С одной стороны, Москва не дает ни автокефалии, ни автономии. А если бы даже дала, то мировое православие без санкции Константинополя эти образования не признало бы. С другой стороны, автокефалия или автономия, данная Константинополем, признается большинством православных церквей уже сегодня и в исторической перспективе будет признана Москвой.
МП настаивает на необходимости для украинских автокефалистов просить «покаяния за учиненный раскол» именно у него. Но «раскол» существует не потому, что в него ушли епископы, а потому, что это был выбор миллионов украинцев. И «раскольники» могут просить прощения у Православной Церкви как таковой, олицетворением которой скорее является Вселенский Патриархат, а не РПЦ. И Москва опрометчиво приняла зарубежников без всякого покаяния, что подорвало весомость пресловутого «главного требования к раскольникам». И вдруг прощения попросят у всех, а кто-нибудь возьмет своею властью и простит? Например, УПЦ или Константинополь?
В общем, все оказалось вдруг возможным. И подробности возможных юридических оправданий канонами церковной политики можно рассматривать еще долго. Но зачем? Все возможно в год Великого Юбилея. На то он и праздник, чтобы были возможны чудеса. Ведь любой праздник – это малая Пасха. И невозможное становится возможным. И уже не люди, а замысел Бога определяют путь событий.
***
Будем надеяться, что московский медведь таки вытолкнет украинское православие из своего «общего дома» и подтолкнет мировое православие к принятию и признанию Святой Руси-Украины. Будем надеяться, что у епископата православной Украины есть силы к свободе и защите достоинства своего и общецерковного. Да поможет им всем Бог!