Бывший помощник председателя отдела информации и связей с общественностью Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры, церковный публицист и богослов УПЦ МП, иеромонах Иннокентий Пидтоптаный присоединился к клирикам Переяславско-Вишневской епархии Поместной Церкви Украины. Эта новость вызвала настоящий взрыв в украинском православии.
К Поместной Церкви присоединился представитель украинского монастыря, в котором служит наиболее консервативная и закрытая для внешнего мира часть РПЦ в нашей стране.
По словам отца Иннокентия, он присоединился к Поместной Украинской Православной Церкви еще в середине марта, однако публично об этом сообщено не было.
В течение всего этого времени УПЦ МП никак не реагировала на то, что произошло, и только 31 марта Митрополит Онуфрий запретил отца Иннокентия в служении.
В интервью «Главкому» иеромонах Иннокентий рассказал о настроениях братии в Киево-Печерской Лавре.
«Самое главное, что сдерживало меня и сдерживает очень многих людей проукраинских в самой структуре УПЦ МП, – это пропаганда, которая сейчас ведется. Особенно в последние годы вернулась риторика «раскольники», «безблагодатные» и др. Когда предстоятелем УПЦ МП был Блаженнейший митрополит Владимир, от этой риторики отказались. Но после его смерти, по непонятным для меня причинам, эта Церковь к ней вернулась. Я думаю, это все идет по инерции с 1992 года. Вот как тогда одни и те же люди начали эту риторику, те же самые люди почти через тридцать лет эту риторику и продолжают. Ну, конечно, это в руководстве, все начинается сверху.
Что касается Лавры, то большинство об этой пропаганде не задумывается. Плывет себе по течению. Мы как-то говорили с владыкой Александром (Драбинко) об этой ситуации. Так он говорит, что если Лавру отдадут ПЦУ, то 70% ее жителей в ней останутся. Ну, возможно, не 70%, а 50% так точно. Все расставит время по своим местам. Рано или поздно, но Лавра станет частью Поместной Православной Церкви, это дело времени...
В Лавре есть и проукраинское крыло, и пророссийское крыло. Но, если честно, большинство братии абстрагировалось от этого всего и занимается служением. Основная масса братии живет именно этим – церковной монашеской жизнью, и в политические, геополитические, религиозно-политические, религиозные дела они просто стараются не вмешиваться. С одной стороны, это правильно, потому что монах находится в монастыре, а с другой стороны, каждый человек должен быть гражданином своей земли и родины, добрым гражданином.
Всем, кто присоединяется к УПЦ/ПЦУ, Московский Патриархат запрещает священнослужение. Никто никому не угрожает, что якобы, если вы пойдете в ПЦУ, мы с вами что-то еще сделаем. Вот живет человек в монастыре и решил уйти. Но куда? Скажите, почему ему идти в Михайловский монастырь, если у него в Лавре есть пещеры, в Лавре акафисты служат, монах к мощам может ходить постоянно. Какой смысл оставлять это место и идти, например, в Михайловский? Да и такого монастыря, по правде, в УПЦ/ПЦУ нет, который мог бы принять, к примеру, 50 или больше монахов, если бы они присоединились к Поместной Церкви...
Один довольно почтенный лаврский старец спросил меня: а почему наш владыка Онуфрий не хочет попросить автокефалию у Москвы? И этот вопрос, который он мне задал, я задаю себе уже третий год. Мне кажется, что он просто воспитан в традиции русского православия и сохраняет ей верность», – рассказал он.
Относительно руководителя Лавры митрополита Павла (Лебедя), то иеромонах надеется, что будет с владыкой Павлом все равно в одной Церкви: «Я надеюсь, что мы с владыкой Павлом все равно будем в одной церкви. Я думаю, что с Божьей помощью так и будет. Понимаете, даже если бы я хотел о ком-то плохое сказать, мне нечего сказать. В Лавре я жил спокойной жизнью, монашеской жизнью».