Очевидно, что ключ к решению проблемы единства украинского Православия находится в Украине. Если бы верные и духовенство выступили за урегулирование конфликта, ни Москва, ни кто-либо другой помешать не смог бы. Но тут необычайно большое поле для поисков взаимопонимания: обе стороны видят ситуацию кардинально по-разному.
Общую декларацию с «глубокой обеспокоенностью», в частности по поводу конфликта в Украине, подписали Папа Франциск и Патриарх Кирилл 12 февраля 2016 г. Уже на следующий день украинская разведка зафиксировала, что Россия прислала на оккупированные части нашего государства подкрепление для подконтрольных ей террористов: эшелоны с сотнями тонн боеприпасов, военной техникой и солдатами.
Очевидно, что привезенные в Иловайск, Харцизк, Луганск и другие захваченные украинские города снаряды будут помогать исполнить уж никак не зафиксированное в декларации «пожелание о преодолении схизмы между православными верными в Украине на основании существующих канонических норм, чтобы все православные христиане жили в мире и гармонии». Напротив, есть немало оснований подозревать, что тренировка российских вооруженных сил возле границ Украины и в оккупированном Крыму направлена тоже не на мир, а на агрессию с целью то ли распространения «Русского мира», то ли «защиты канонической территории».
РПЦ пытается показать миру, что «документы на Украину лежат в моей папке, а не в твоей». Встреча Папы и Патриарха в свете последних событий – большое искушение для разочарования, причем не только для греко-католиков, но и для православных Киевского Патриархата. Часть из них хотя бы потенциально склонялась к мысли, что Ватикан – союзник, хотя и больше политический, чем религиозный. Теперь можно предположить, что так будут считать меньше. Но Папа так поступил отталкиваясь не от политики, а от религии... С другой стороны, разве не разочарования оппонентов хотел Патриарх Кирилл, демонстративно обнимаясь с Папой? Но сказанное является вызовом и для верных УПЦ (МП) – тех, кто не мыслит о церкви категориями политики или понятиями типа «развели как котят».
Не секрет, что межправославные переходы в Украине происходили на протяжении всех 25 лет после того, как появилась православная альтернатива. Особенную огласку они получили после Майдана и Революции достоинства, когда стало понятно, что объединения Церквей в единую Поместную в скором времени не стоит ждать. Позже это только подтвердилось отказом УАПЦ от переговоров. При этом отчуждение руководства УПЦ (МП) и кардинальная проукраинская риторика представителей УПЦ КП формируют новые измерения бытия для православных верующих: за два года более 60 общин УПЦ (МП) перешли в УПЦ КП (смотрите карту переходов). Процесс межконфессиональных трансформаций охватил всю страну, и уже можно делать первые выводы.
«В украинском обществе есть огромный запрос на православное единство, который стал особенно очевиден во время Майдана… Но объединение Церквей создавало реальную угрозу для позиций УПЦ (МП) и на его срыв были брошены немалые организационные и финансовые ресурсы… По сути, священноначалие УПЦ (МП) действует в рамках, выписанных в Москве. Это риторика гражданской войны, демонстративная неподдержка украинских войск, иногда – откровенная враждебность к стране, название которой эта Церковь носит – аж до призывов к срыву мобилизации», – отмечает социолог религии Виктор Еленский.
Ситуация такова, что открытые петиции с призывами забрать Киево-Печерскую Лавру у УПЦ (МП) собирают тысячи подписей, а лозунги «вон московского попа» становятся патриотическим трендом. Ореол вокруг УПЦ (МП) ухудшается тем, что благодаря заявлениям его Предстоятеля Митрополита Онуфрия деноминация получает все более антиукраинское реноме. На фоне этого риторика Патриарха Филарета становится более одномерной на волне роста интереса к «украинской» Церкви. Предстоятель УПЦ КП заявляет, что без Киевского Патриархата «в Украине сегодня царил бы Путин».
«Аутсайдером года стала УПЦ (МП). И тут уже просто теряешься, с чего начать – с «зицкрига» священноначалия в ВР, скорости бегства приходов, сенсационных откровений Митрополита Онуфрия или с глухо пробивающихся из-за стен Киевской митрополии слухов о зреющем на корабле бунте. По сути, это все отдельные кусочки паззла, складывающегося в одну кризисную картину – картину Церкви, которая не находит себе места», – добавляет Екатерина Щеткина.
Ее мысль продолжает о. Кирилл Говорун, указывая на то, что УПМ (МП) все более дистанцируется от общества и пока иерархия не видит в этом большой проблемы.
Очевидно, что ключ решения проблемы единства украинского Православия находится в Украине. Если бы верные и духовенство выступили за урегулирование конфликта, ни Москва, ни кто-либо другой помешать не смог бы. Но тут, как выяснила РИСУ, необычайно большое поле для поисков взаимопонимания: обе стороны видят ситуацию кардинально по-разному. Об этом свидетельствуют ответы на одни и те же вопросы спикеров обеих конфессий. Мы пообщались с Архиепископом Черниговским и Нежинским УПЦ КП, главой Информационно-издательского управления этой Церкви Евстратием (Зорей) и заместителем главы Отдела внешних церковных связей УПЦ (МП) протоиереем Николаем Данилевичем.
– В чем, по Вашему мнению, заключаются настоящие причины конфликта?
Автокефалия – это свидетельство зрелости Церкви, а не идеология для революции внутри Церкви. Думаю, что до тех пор, пока идея украинской автокефалии будет подаваться как нечто антироссийское, как идеология для борьбы с РПЦ или с Россией, перспективы ее получения и преодоления раскола не будет никакой. И в первую очередь потому, что верующие нашей Церкви в Украине ее не воспримут. Мы хотим строить добрые христианские отношения со всеми Церквями мира, в том числе и с РПЦ.
Вторая причина – объективное желание части прихожан Московского Патриархата покинуть эту Церковь. Вместо того чтобы понять это, руководство УПЦ (МП) делает вид, что такого желания не существует, что это не их бывшие прихожане отходят от них, а это Киевский Патриархат что-то «захватывает». Третья причина – отсутствие законодательного регулирования изменения приходом своего подчинения. Ведь в законе указано подобное право, но не указан механизм, как это делается.
– Как связан межконфессиональный конфликт с конфликтом на Востоке государства?
о.Н.Д.: Это результат внесения политической пропаганды в церковное поле. Сторонники УПЦ КП используют политическую риторику, чтобы подбить людей и совершить переход или захват храма. Нас обвиняют в поддержке идеи «русского мира», радикальное проявление которой наблюдается на Донбассе. Но не существует ни одного официального документа нашей Церкви в поддержку этой идеи. Более того, наша Церковь открестилась и от «Русской православной армии», которая воюет на Донбассе. Мы, в свою очередь, не захватываем и не переводим приходы других Церквей, в частности на территории Донбасса. Даже на территории «ДНР-ЛНР» представители так называемой местной власти предлагали нашим епископам забирать отдельные храмы некоторых конфессий, в том числе и УПЦ КП, но наши иерархи категорически отказывались.
вл.Е.З.: Очевидно, что связан, потому что это огромный общественный стресс и надлом. Веками последовательно формировалась идеология «двух братских народов», которая в определенные моменты истории переходила в настаивание на том, что украинцы и россияне – единый народ. И в этих условиях открытая агрессия РФ, война, стали той межой, которая была перейдена. Разные Церкви проявили разную позицию, на что отреагировало общество. Церковь МП так и не отважилась назвать агрессию – агрессией и продолжает придерживаться линии, что в Украине происходит гражданское противостояние, а Россия выступает как сторона, которая стремится к примирению. Это касается и отношения к военным и добровольцам.
Сильным толчком для общества стал тот момент, когда в приходах МП отказывались отпевать погибших бойцов, потому что воевать с русскими – это якобы грех. Все были свидетелями демонстративного сидения Митрополита Онуфрия в День Победы в Верховной Раде, что было воспринято как оскорбление Героев Украины. То есть, война на Востоке многим в обществе открыла глаза на то, какая Православная Церковь украинская по сути, а какая – только по названию.
– Россия и РПЦ вовлечены в межправославный конфликт?
о.Н.Д.: Никоим образом. Межконфессиональное противостояние сугубо внутренне-украинское. При этом у нас нет межрелигиозной войны, о чем иногда говорят, но у нас есть мощные межконфессиональные конфликты. Людей специально подстрекают, а мы предлагаем не ухудшать конфликт и не провоцировать религиозное сообщество. По моему мнению, один из ключей для решения этих межконфессиональных противостояний находится у УПЦ КП, которая могла бы просто не посылать свое духовенство в конфликтные приходы, не поддерживать конфликт и отказаться от захвата наших храмов так же, как поступают епископы УПЦ на востоке страны, о чем я говорил выше. Если нет спроса, не будет и предложения.
вл.Е.З.: Абсолютно, да. В России Церковь как институт практически за всю свою историю не знала другого существования, кроме как в связи с государством. И один из самых опасных факторов в том, что события межконфессиональных отношений в Украине определяются не только позициями украинских Церквей. Ибо на позицию МП оказывается воздействие через соответствующие российские спецслужбы и отдаются указания, что и как делать. Следует также отметить, что при руководстве УПЦ (МП) остаются те люди, которые выросли и прошли обучение в советское время, в том числе Митрополит Онуфрий. Думаю, это влияет на их решения.
– Как Вы считаете, к чему стремится другая сторона (УПЦ / УПЦ КП)?
о.Н.Д.: Стремится захватить наши храмы и улучшить собственную статистику, для чего банально и даже цинично использует политическую ситуацию в стране. Возможно, тактически они выигрывают, но стратегически это большая ошибка. Ведь это порождает конфликты на местах, люди ссорятся между собой, а перспектива восстановления единства становится более отдаленной, и не по вине УПЦ, ведь не мы захватываем их храмы.
вл.Е.З.: Есть две цели: одна тактическая, а вторая стратегическая. Тактическая – пересидеть это время, мотивацией для чего стала история после Оранжевой революции. Мол, «тогда власть изменилась, мы подождали, пришел Янукович, и для нас снова все стало хорошо. Поэтому сейчас надо потерпеть, пока наши не вернутся». А стратегическая – дождавшись, развернуть на существующей базе работу по достижению своей цели, то есть ликвидации Киевского Патриархата.
– Каков наиболее вероятный вариант объединения Православия в Украине?
о.Н.Д.: Сейчас трудно об этом говорить. Единство должно быть органичным, а не принудительным путем давления сверху. Настоящее церковное единство заключается в том, чтобы после преодоления раскола наши верующие могли пойти в их храмы (УПЦ КП), принять участие в таинствах, исповедаться, причаститься. А для этого наши верующие должны быть уверены, что перед ними законно рукоположенный священник. Сейчас глава УПЦ КП Филарет (Денисенко) отлучен от Церкви и с него снят сан. Однако он этого не признал и продолжает рукополагать священников и епископов, а такие рукоположения, согласно каноническому праву, недействительны. Соответственно и таинства, которые совершаются незаконным священством, не признаются действительными.
Очевидно, что в будущем встанет вопрос дополнения этих священнических и епископских хиротоний. Эту проблему видят и другие Поместные Церкви. В свое время представители Константинопольского Патриархата неформально советовали украинским неканоническим церковным группам «воздержаться от хиротоний», чтобы не увеличивать этой проблемы.
Наша позиция проста: мы готовы к переговорам, но без Филарета, потому что на нем лежит персональная ответственность за раскол. Мы готовы за каждым священником оставить его приход, как и епархию за каждым епископом. Об этом можно говорить только после того, как глава УПЦ КП отойдет от дел. Есть надежда, что с младшим поколением, которое не несет ответственности за раскол, будет легче говорить.
вл.Е.З.: Сейчас есть несколько направлений работы над этим. Первый – это вывод из искусственной изоляции нашей Церкви на международной арене, что постепенно происходит. В частности, это восстановление отношений с Православными Церквами диаспоры США и Канады под омофором Константинополя. Также происходит реальный сдвиг в отношениях с самим Константинопольским Патриархатом.
К сожалению, мы видим, что руководство УПЦ (МП) отказалось от диалога, хотя после бегства Януковича и была создана комиссия для переговоров. Было несколько неофициальных встреч, но мы поняли, что прогресса не будет. Поэтому для диалога пока остается лишь одна возможность – публичная дискуссия, призыв непосредственно к духовенству, прихожанам, общение на местах. Что касается государства, то оно должно максимально ограничивать и разоблачать влияние со стороны России. Чтобы УПЦ (МП) не руководствовалась по указаниям по телефону или лично из Москвы, а действительно была самостоятельной в своих решениях.
– Какие тенденции и изменения фиксирует Церковь в украинском обществе, в мировоззрении граждан, с учетом роста конфликтности в последнее время?
Мы наблюдаем в нашем обществе значительные антироссийские настроения по понятным причинам. Но за последние полгода мы видим, что как среди украинского, так и среди российского народа все громче поднимается голос о необходимости взаимного примирения. Этот голос еще слабый, но он уже звучит. Думаю, наши народы должны уважать друг друга и избегать риторики национального унижения, взаимных обвинений.
Веками у нас была другая политическая культура: или измена, или победа, пан или пропал. Жизнь сложнее. Но вдохновляет то, что общество учится и оно значительно мудрее, чем часто о нем думают. В целом, оно показало себя как здоровое, внутренне крепкое. Думаю, как внутренний конфликт, так и внешняя агрессия в государственном, политическом отношении делают наш народ более взрослым, зрелым.
– Политические силы играют какую-то роль в межправославном конфликте? Если да, то какую именно и какие?
о.Н.Д.: Что касается захвата храмов, то это очевидно. Ведь в конфликтных ситуациях на местах мы видим не столько верующих УПЦ КП, сколько ребят из «Правого сектора», «Свободы», из разных батальонов и т.п. Роль этих сил деструктивна.
вл.Е.З.: Если говорить об Украине, то здесь влияния как такового нет. Иногда те или иные политические силы подключаются к решению конфликтов на местах. Российская пропаганда говорит об участии националистов, но они включаются только тогда, когда начинается внешнее давление на общину со стороны «паломников»- титушок и священников МП, и тогда люди обращаются к проукраинским силам для защиты.
Исключением является деятельность одного из нардепов, который входит в число самых богатых людей Украины. С его именем связывали неудачную попытку устранить Митрополита Владимира (Сабодана) и поставить митрополита Антония. ГПУ возбудила уголовное дело о незаконном вмешательстве в церковную деятельность и там фигурирует этот политик, бывший гражданин России. Есть все основания считать, что его связи с Россией до сих пор тесны, а влияние на иерархов УПЦ (МП) достаточно высоко.
Что касается внешней стороны, то для России церковные вопросы в Украине – часть их политики. Поэтому российское политическое вмешательство является одним из источников возникновения и развития конфликта. Если бы Россия не поддерживала разделения Церкви в Украине, оно давно бы уже зажило.
– Нужны ли изменения в законодательстве, чтобы разрешить противостояние? Если да, то какие именно?
о.Н.Д.: Думаю, государству просто необходимо руководствоваться теми законами, которые сейчас есть, без учета конфессии. Ведь на местах мы констатируем практически открытое покровительство УПЦ КП. Когда мы подаем заявление в прокуратуру, где приводятся конкретные факты нарушения законов отдельными клириками УПЦ КП, то местные прокуроры такие заявления берут, но производства не открывают. В частных разговорах открыто говорят, что из Генпрокуратуры есть указание на членов УПЦ КП производств не открывать. Ярким примером этого является ситуация в с. Грибовица Волынской области, где сторонники УПЦ КП открыто заявляли, что захватят храм, и им за это ничего не будет. Так и говорят: «Мы можем забрать у вас храм, и нам за это ничего не будет». Конечно, это слова простых людей, а не официальное заявление, но эти слова отражают ситуацию на местах.
вл.Е.З.: Первый путь выхода – это нахождение компромиссной модели, при которой обе Церкви будут признавать изменение приходом юрисдикции, в соответствии с волеизъявлением прихожан, чем и определяется право на церковную собственность. Другой вариант – это поочередное служение, как, например, в Храме Воскресения Христова в Иерусалиме, где служат представители разных Церквей. Могло бы быть привлечено посредничество третьей стороны, международных организаций для достижения согласия. Или должны быть внесены изменения в закон и установлены четкие правила изменения юрисдикции прихода.
– Почему общины УПЦ чаще всего фигурируют в сообщениях СМИ как такие, которые не соглашаются на поочередное Богослужение? Ведь речь не идет о сослужении.
о.Н.Д.: Наш опыт показывает, что поочередное Богослужение не решает конфликт. Потому что люди все равно встречаются и находятся в напряжении. Разные помещения облегчают решение конфликта. По словам Блаженнейшего Митрополита Онуфрия, поочередное Богослужение противоречит канонам Церкви. Тем более что напряжение все равно существует и тут будет возникать вопрос ответственности за имущество. Конфликт остается. Именно поэтому нам и надо на время мирно разойтись. Во многих конфликтных местах мы предлагали помощь общине УПЦ КП в строительстве нового храма, но они отказывались.
– Общины Киевского Патриархата в конфликтных селах соглашаются на поочередные Богослужения с общинами УПЦ (МП). Почему тогда они не соглашаются на поочередные Богослужения в конфликтных селах с общинами УГКЦ?
вл.Е.З.: Поочередное служение зависит от самой общины. Инициатива должна исходить от общины, потому что она знает свои условия служения. Были случаи, когда под видом поочередного служения храм просто захватывался, когда одна община заходила и уже не допускала другую. Мы не можем в директивном порядке заставить наших верян соглашаться или нет на этот вариант. Мы предполагаем два варианта: либо храм остается за одной общиной, а другой помогают построить новый, либо договариваемся о поочередном служении. Я думаю, здесь должно быть понимание ситуации со стороны руководства и на местах.
– Если в уставе общины прописано, что священник – ее глава, но община переходит в УПЦ КП без него и меняет устав в пункте юрисдикции, это допустимо? При каких условиях?
о.Н.Д.: Законом предусмотрено право на свободную смену подчиненности. Однако без настоятеля провести приходское собрание невозможно, ведь, согласно уставу, именно он возглавляет приходское собрание. Если настоятель такое собрание не возглавляет, то нарушена процедура и ставится под вопрос законность проведенного собрания. Таким образом, без настоятеля религиозная община не может изменить подчиненности.
Кроме того, следует четко различать понятия «религиозная община» и «община» села. Это разные вещи, которые наши оппоненты специально отождествляют. Это на практике приводит к тому, что за переход голосует большинство села, среди которого есть люди, реально не посещающие храм, а после перехода эти храмы стоят полупустые, потому что наши верующие туда уже не идут, а те, кто голосовал за переход в УПЦ КП, так и не начали туда ходить.
вл.Е.З.: Глава общины не диктует условия. Надо исходить из реальной ситуации, из волеизъявления прихожан, которое они свободно свидетельствуют. Определяющим должно быть мнение общины, так как она формирует приход. В конце концов, в отличие от московской, украинская традиция всегда стремилась к балансу между правами иерархов и общины.
– Государство влияет на урегулирование конфликта? Как?
о.Н.Д.: Государство могло бы больше делать. Потому что на центральном уровне оно прилагает усилия для межконфессионального мира, но в регионах очень много злоупотреблений. И эти захваты общин часто происходят при содействии сельских голов. Есть факты разжигания межрелигиозной вражды, нападений со стороны священников УПЦ КП. Мы подаем заявление к рассмотрению, но дело останавливается, священника не вызывают в участок. Местные прокуроры прямо говорят, что у них есть указание не открывать уголовных дел против верных УПЦ КП. Государство должно просто выполнять закон, который само принимало, независимо от конфессиональной принадлежности. На данном этапе и этого достаточно.
вл.Е.З.: Государство может выступать посредником, как и третья сторона – ОБСЕ, ООН, международные организации. Главным является условие создания четкого механизма в законодательстве, который не оставит сомнений относительно процедуры переходов парафий под другую юрисдикцию и условий, которые должны этому предшествовать.
Также от государства зависит, будет ли влиять на это дело Россия, ее спецслужбы. Потому что создается впечатление, что ряд конфликтов, где потенциально можно было на месте достичь взаимопонимания, сознательно обострялся со стороны МП только для того, чтобы московские представители могли на международном уровне заявлять о «преследованиях».
– Какими будут самые вероятные последствия конфликта между обеими конфессиями?
о.Н.Д.: Для общества эти последствия являются негативными, так как они производят вражду, нетерпение, обиды и межконфессиональное напряжение. Мы со своей стороны не защищаем стены, мы защищаем людей. И не мы даем картинку для российского телевидения. Если представители УПЦ КП действительно любят Украину, они не должны делать таких провокаций по приходам. Подобные захваты ставят крест на возможности диалога на уровне институтов. Если во время Майдана были мысли о начале диалога между нашим конфессиями, то теперь об этом речь не идет.
По своему опыту общения внутри моей Церкви могу сказать, что даже те наши епископы и священники, которые симпатизировали УПЦ КП в мирное время, изменили свое отношение. Отношения между УПЦ и УПЦ КП сегодня чем-то напоминают политические отношения между Украиной и «ДНР-ЛНР», где есть сепаратизм и все идет к замороженному конфликту. УПЦ КП в этой аналогии являются церковными сепаратистами, только образца 1992 года. Украина по понятным причинам никогда не признает эти квази-республики. Так же и УПЦ предлагает УПЦ КП вернуться к единству, а потом решать, как и в каком статусе жить дальше.
вл.Е.З.: Есть два варианта решения проблемы – либо путем диалога, либо путем решения государства по изменению законодательства. Надо осознать, что процесс является объективным, а не результатом воздействия пропаганды переходов. Люди, которые раньше, сознательно или нет, принадлежали к МП, переходят в нашу Церковь. И здесь нет конфликта из-за приходов между КП и МП, это конфликт в среде Церкви МП, когда часть их сторонников от них уходит. То есть, это не наши верующие или священники приходят и говорят о своих претензиях на храм. В городах и поселках с несколькими храмами процесс самоопределения прихожанами происходит не так очевидно, потому что люди просто переходят в другой храм. Конфликт возникает, где в селе одна церковь и в другую они пойти не могут.