Сегодня христианам, особенно протестантам евангельского направления, стоит рассмотреть феномен «постмодернизма» более глубже, так как его поверхностное понимание зачастую ведет к неправильным выводам. В частности, это касается преподавателей библейских школ, евангельских семинарий и руководителей церквей на постсоветском пространстве, которые, то тут, то там, предостерегают нас словами: «осторожно постмодернизм!»
Сегодня христианам, особенно протестантам евангельского направления, стоит рассмотреть феномен «постмодернизма» более глубже, так как его поверхностное понимание зачастую ведет к неправильным выводам. В частности, это касается преподавателей библейских школ, евангельских семинарий и руководителей церквей на постсоветском пространстве, которые, то тут, то там, предостерегают нас словами: «осторожно постмодернизм!»
С одной стороны, узкое понимание «постмодернизма» - это продукт нехватки хорошего качества популярной литературы по данной теме. Мы находимся в ситуации почти полного отсутствия материала, который бы «приземленно», будучи излагаем на «понятным» языке, доносил бы идеи французских классиков постсекулярного философского постмодернизма до обычного лидера евангельской церкви. Самих Лиотара, Деррида, Батая, Фуко, Делёза не так-то и просто изучать среднестатистическому христианину, который чаще всего не читает ничего кроме Библии и христианской (зачастую не академической) литературы. С другой стороны, современные «апологетические» книги евангельских авторов, рассматривающие философию постмодернизма, чаще всего делают акцент только на вреде постмодернизма и редко обращают внимание на положительные уроки постмодернизма, которые могут быть выучены в семинарских аудиториях и применены в церквях. Чаще всего риторика сводится приблизительно к таким утверждениям: общество эпохи постмодерна признало плюрализм многих истин (релятивизм) или вовсе отрицает возможность познать истину (агностицизм), постмодернизм обязательно отрицает философскую и теологическую мысль, ничего полезного в постмодерной философии для христианства нет и не может быть.
Например, американский богослов-философ Уильям Крэйг считает, что «постмодернисты отрицают существование универсальных принципов логики, рациональности и истины». Для него «постмодернизм не более дружественен христианским истинам, чем рационализм Просвещения». По отношению к самому термину «постмодернизм», У. Крейг даже употребляет слова по типу: «самозваный постмодернизм»[1]. Сравнивая этический теизм, модернизм и постмодернизм (кстати, довольно-таки странное сравнение) другой евангельский автор Джош Макдауэл показывает, что постмодернизм учит тому, что объективной истины не существует, она (истина) является всего лишь порождением человека[2].
Также на стороне критиков постмодернизма находятся и такие евангельские авторы, книги которых сегодня являются чуть ли не настольной литературой в евангельских учебных заведениях, как Миллард Эриксон[3] и Джин Эдвард Вейз[4]. Дж. Вейз, отчасти справедливо, считает, что Церковь должна противостоять постмодерну и не должна соглашаться с его идеями. Однако его аргументация построена на не совсем корректном, на мой взгляд, противопоставлении Слова Божьего/Евангелия Иисуса Христа и философских идей постмодерна, а постмодернистические перемены, согласно его точке зрения, таят в себе только лишь опасность для церкви[5]. В своей книге «Времена Постмодерна» Дж. Вейз, во-первых, упрощает проблему, сводя все идеи постмодерной философии к нигилизму и анархизму. Во-вторых, Дж. Вейз не показывает, каков бы мог быть язык церкви, свидетельствующей и благовествующей в эпоху увлечения общества и его элиты идеями постмодернизма. Дж. Вейз предлагает просто проповедовать Евангелие, однако такой метод явно не работает в большинстве ситуаций. Если не заговорить с посмодернистами на понятном им языке, они скажут, что не будут слушать нас ни сейчас, ни в будущем. Ап. Павел выучил бы язык постмодерной философии, чтобы и в нем найти ресурсы для благовествования и свидетельства о единой Истине, чтобы найти поводы для начала диалога. Поиск таких поводов для диалога возможен, если мы найдем в постмодерной философии хоть что-то верное – например, обратим внимание на критику рационализма эпохи Просвещения и метафизики средневековья, на легитимацию приоритетности текста и общины, которой этот текст принадлежит, и т.д.
Английский богослов и герменевт Энтони Тисельтон хоть и считает, что некоторые моменты философии постмодерна могут быть не только ошибочными, но и разрушительными, и даже могут ввести в заблуждение, однако все же соглашается, что некоторые темы (постмодернизма) могут иметь большую ценность для христиан[6]. Поэтому для него «постмодернизм – понятие гораздо более широкое»[7], вмещающее не только пагубное, но и полезное.
Преимущественно отрицательное отношение к постмодернизму, как, в частности, и ко всей континентальной философии, я наблюдал также и на протяжении последних двух лет в некоторых американских евангельских/протестантских учебных заведениях, которые мне довелось посетить во время повышения своей богословской и философской квалификации. Например, негативное отношение к «французским» идеям я отмечал у большинства преподавателей в таких протестантских/евангельских колледжах/университетах, как Витон Колледж (Wheaton College, IL.) и Кальвин Колледж (Calvin College, MI.) Однако не стоит забывать, что в каждом из этих учебных заведений есть и свои, довольно-таки заметные, исключения. Исключением в Кальвин Колледже может по праву считаться Джеймс Смит (James K. A. Smith)[8], который критикует некоторые позиции аналитической философии и показывает ценность континентальной мысли для западного протестантского богословия. Исключением в Витоне является Кевин Ванхузер (Kevin J. Vanhooze), который больше всего известен своей работой в области герменевтики, которая так же, как и другие науки, находится сегодня в диалоге с постмодернизмом.
Использование христианством идей постмодерной философии для защиты ортодоксии уже стало заметным явлением, даже проникло в учебники. К примеру, если взять библейскую герменевтику в евангельских учебных заведениях, то сегодня уже невозможно заниматься экзегетическими исследованиями в рамках устаревших учебников Генри А. Верклера[9] и Гордона Д. Фи[10], по которым семинаристы учились в начале 90-х. В последнее время в протестантских семинариях на русском языке появилось несколько публикаций (как отдельных статей, так и целых книг), полностью или частично затрагивающих принципы прочтения и толкования Библии в ситуации постмодерна, которые нельзя обходить стороной современному исследователю Библии. К таковым я отношу статью: Лорена Уилкинсона «Герменевтика и постмодернистское противодействие “Истине”»[11]; доклад Джеймса Д. Данна «Научные методы в толковании Евангелий»[12]; последнюю главу (Глава 29. «Вместо Заключения») книги «Введение в Ветхий Завет» Уолтера Брюггемана[13]; «Авторитет Писания и власть Бога» Томаса Райта[14]; книгу Гранта Р. Осборна «Герменевтическая спираль»[15]; и конечно же, монументальный труд, ставший уже классикой, по богословской герменевтике, опирающийся на филологические и философские дисциплины Кевина Дж. Ванхузера «Искусство понимания текста. Литературоведческая этика и толкование Писания»[16] и новую книгу «Герменевтика» Энтони Тиссельтона. Указанные публикации являются попыткой переосмыслить, с богословской точки зрения, принципы толкования Иудео-Христианских Писаний, а также методы их прочтения в той культурной парадигме, в которой Западное общество очутилось примерно с конца 60-х - начала 70-х годов XX столетия. Все эти примеры свидетельствуют, что использование христианскими богословами некоторых идей постмодерной философии не ведет к блужданию в лабиринтах либерализма, но позволяет наново утверждать евангельскую ортодоксию. В сегодняшнем богословии отказ от богословского и философского языка эпохи модернизма и использование языка постмодернизма похоже на возврат к чтению Библии на древнееврейском. Этот возврат к не-метафизическому (не-греческому) языку – это новые возможности для богословия, если заранее отвергнуть идеологию нигилизма. Приняв язык постмодернизма и переинтерпретировав некоторые его идеи (из числа тех, которые не связаны непосредственно с нигилизмом), христианские богословы получают возможность более глубоко понять библейское, не-греческое, не-латинское, не-европейское мышление, а значит, приблизиться к некоторым важным истокам. И получили возможность наново утвердить библейские истины – в новом философском дискурсе новой эпохи.
Над более глубоким размышлением о теме диалога постмодернизма и христианского богословия меня побудил разговор, в котором участвовали: я, как преподаватель богословия из евангельской духовной семинарии, Джеймс Смит, преподающий философию в Кальвин Колледже[17], а также российский философ и руководитель международного отдела «Русского Журнала» Дмитрий Узланер[18]. В течение часового диалога, который состоялся в июле этого года в столовой Кальвин Колледжа, мы пришли к общему выводу, что современное протестантское (в более узком смысле этого слова евангельское) сообщество нуждается в просвещении относительно того, что понимается под термином «постмодернизм» и что под ним не понимается. Цель такового просвещения – избавиться от ложных представлений и страхов, связанных с этим термином.
За несколько дней до этого события во время лекции по философии религии в Кальвин Коледже московский философ Дмитрий Узланер пытался объяснить известному американскому христианскому философу Алвингу Плантинге (Alvin Carl Plantinga)[19] из Нотр-Дамского университета (University of Notre Dame), что не стоит так все упрощать, сводя постмодернизм только лишь к релятивизму, размывающему истину. Поддерживая позицию Узланера, я также считаю, что постмодернизм не столько настаивает на том, что истины нет, сколько показывает нам нашу неспособность познать истину во всей ее полноте. Важнейшим примером для меня остаются Отцы-каппадокийцы (Василий Кессарийский, его младший брат Григорий Нисский и его друг Григорий Назианин (Богослов)), которые, формируя учение о Троице, делали ударение не на рациональном осмыслении Троицы, а на познание ее через мистический опыт. Бог, в соответствии с формулировкой православного святоотеческого богословия, «в Самом Себе непознаваем и недоступен»[20]. Поэтому в разговоре о Боге апофатическое или отрицательное богословие подходит больше всего, что, на мой взгляд, является более честным подходом, который в свою очередь подчеркивает то, что мы в обыденной жизни, скорее всего, имеем дело не с самой истиной, а с ее проявлениями. А возврат от теоретических конструкций (и сложных, и простых) к приоритету апофатики и прямого возвещения (а также непосредственного свидетельствования) – это и есть требование постмодернизма.
В начале своей книги «Кто боится постмодернизма? Деррида, Лиотар и Фуко для Церкви» Смит говорит, что для того, чтобы понять постмодернизм, прежде необходимо понять французских философов[21]. Стоит заметить, что после посещения семинара по «философии религии», который этим летом проводили философы аналитической традиции, распространенной в англо-американском мире, у меня, а также у большинства представителей Украины, России и Беларуси, а это философы, преподающие в светских ВУЗах и представители православного, католического и протестантского богословия, сложилось мнение, что французская философия второй половины XX столетия все еще остается не прочитанной ими. Идеи французских философов остаются не понятыми и во многих христианских кругах, как на Западе, так и на постсоветском пространстве. Наверное, по этой причине в своей книге Смит и призывает читателя поразмышлять над основными тезисами трех ключевых французских философов второй половины XX столетия: «Нет ничего вне текста» (Деррида); «Постмодернизм – это критика метанарративов» (Лиотар); «Знание является результатом властных отношений в обществе» (Фуко). Согласно Смиту, это только на первый взгляд, представители французского постмодернизма расходятся с христианскими традиционными представлениями. Если посмотреть более пристально, то окажется, что их тезисы являются очень близкими к христианским утверждениям и могут послужить основанием для нового возвещения христианской истины. Вот как Смит применяет ключевые тезисы постмодернистов к христианскому богословию и практике:
Особенно важным является утверждение об абсолютном приоритете текста и необходимости контекстуального истолкования всей реальности как разного рода текстов. В одной из своих статей, посвященной постмодернизму, Смит еще более подробней, рассматривает утверждение Деррида о том, что «нет ничего вне текста». Согласно его пониманию выражение представителя французской деконструкции обозначает то, что человек получает знание о той или иной вещи непосредственно в процессе интерпретации текста. Смит объясняет это следующим образом: из евангельских повествований становится ясно, что не все видели то, что видел центурион, когда он провозгласил на Голгофе: «Воистину Он был Сыном Божьим» (Мф.27:54). Бесспорно, что все находящиеся на Голгофской горе наблюдали одни и те же элементы, составляющие картину происходящего: деревянные кресты, распятые тела, римские воины - однако эти материальные феномены просто тексты, которые нуждаются в истолковании. То, что центурион и первосвященник видели одно и то же событие по-разному, как раз и демонстрирует вышеприведенное утверждение Деррида о том, что знание приходит в процессе интерпретации «текста»[23]. Итак, все, даже наша жизнь, может быть понято как тексты, и все получает интерпретацию в зависимости от контекста. Задавать сегодня всем реальностям христианство как единственно правильный контекст – такова задача христианского богословия. На этом настаивают классики радикальной ортодоксии - Джон Милбанк (John Milbank), Кэтрин Пиксток (Catherine Pickstock), Грэм Ворд (Graham Ward).
Размышляя над природой постмодернизма, стоит помнить то, о чем сказал американский православный богослов Дэвид Харт в начале своей работы «Красота бесконечного. Эстетика Христианской истины». Он считает, что христианство не может быть «лишь набором “рациональных” аргументов»[24], и считает, что постмодернизм, как культурное явление, помог Западу пробудиться от кошмара философии[25], которая долгое время была привязана к идеалам Просвещения. «В мире неуправляемого плюрализма, составленного из бесконечной множественности нарративов, не может быть никакого главного метанарратива, который извлекался бы из остальных, чтобы суммировать все конечные и культурно детерменированные нарративы, заполняющие горизонт смысла; никакой дискурс не может торжествовать над отдельными историями, которые проходят друг мимо друга в общем собрании культур; нет никакой всеобъемлющей диалектики, посредством которой отдельная и рационально устанавливаемая истина могла бы быть поставлена превыше всех просто случайных истин»[26]. Итак, не мы сокрушили философский дискурс модерна с его притязанием на единственную истину и его критикой религии. Это сделали постмодернисты. И уже потому эпоха постмодернизма открывает для христианства новые возможности, которые необходимо использовать. Книга православного представителя радикальной ортодоксии Девида Харта «Красота бесконечного» - это и есть пример того, как с помощью языка постмодерна можно вернуться к до-метафизическому христианству, дать прекрасный вариант теологии и даже провести системную критику нигилизма постмодернистов. Интересно, что Девид Харт доказывает, что нигилизм постмодернистов есть остаточное явление – наследие модернизма. И что христианское переосмысление идей постмодернизма позволяет философии и теологии оказаться «по ту сторону от нигилизма», вновь обрести ортодоксию в опоре на Писание и традицию.
Другой Харт (Кевин), который из того же Нотр-Дамского университета (Индиана, США), что и уже упомянутый ранее Плантинга, считает, что постмодерн – это своего рода размышление над «неспособностью модерна реализовать свои проекты»[27]. Это одна из причин, почему современные евангельские авторы, пишущие о церкви в условиях постмодерна возвращаются к древности (или, лучше сказать, к истокам христианства, к Отцам Церкви и к средневековому богословию, в частности к Августину и Фоме).[28] Так, в статье «Опыт прочтения Отцов Церкви в контексте эпохи постмодерна» автор показывает ответ таких Отцов Церкви, как Григорий Богослов и Симеон Новый Богослов, на вызовы современной культуры «постмодерна»[29]. Примером тому может служить и проект «Радикальной Ортодоксии», который до сего дня малоизвестен в евангельских кругах[30].
По словам одного из российских исследователей «Радикальной Ортодоксии» Д. Щипкова, богословие оказалось в тупиковой ситуации, когда поняло, что не способно дать «адекватный ответ на происходящие процессы в современном обществе, политике, экономике». Такая ситуация предполагает формирование новых подходов к старым вопросам, чем в принципе и занимается «Радикальная Ортодоксия»[31]. «Радикальная Ортодоксия» видит выход не просто в пре-модерне или в постмодерне. Она, находясь в оппозиции к модерну, пытается реабилитировать его, найдя и в нем позитивные, христианские ценности. Проект Милбанка противостоит всего лишь секулярной версии модерна[32]. Одно из значений слов «радикальная ортодоксия» – это обозначение проекта по построению христианской альтернативы секуляризму, с использованием достижений до-модерного и постмодерного мышления и практик, с выделением позитивных идей и в модерной мысли. В частности, радикальная ортодоксия – это возвращение «к корням патристики и средневековья и, в частности, к августиновской концепции знания как божественного озарения»[33]. По этой причине в самом начале своего существования проект именовался как «постмодернистическое критическое августианство» (postmodern critical Augustianism)[34]. Манифестом «Радикальной Ортодоксии» выступает книга Милбанка «Теология и социальная теория» (1990)[35], которая в данный момент переводится на русский язык Дмитрием Узланером и Александром Кырлежевым и в скором времени будет доступна читателю владеющему русским языком[36].
Выступая в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете, глава Центра теологии и политики Ноттингемского университета и самый яркий представитель «Радикальной Ортодоксии» Джон Милбанк 13 мая 2011 года сказал, что «наиболее поразительные наблюдения современной ситуации в теологии по сравнению с картиной двадцатипятилетней давности заключается в том, что актуальны и обсуждаемы сейчас имена не столько Барта, Бонхёффера, Мольтмана и Ранера, сколько св. Павла, св. Григория Нисского, св. Максима Исповедника, блаж. Августина, Ансельма, Бонавентуры, Фомы Аквинского, Дунса Скотта, Николая Кузанского, и даже Каэтана»[37]. В некоторых христианских кругах, как в консервативных, так и в более либеральных, очень часто считают, что постмодернизм обозначает только нигилизм, релятивизм, антихристианство - проще говоря, что-то плохое[38]. Однако подобно мыслить - обозначает «выплескивать ребенка вместе с мыльной водой». Упрощать до уровня: если модернизм был за рационализм, то постмодернизм - за иррационализм, - попросту не корректно. Это называется уже не постмодернизмом, а антимодернизмом. Постмодернизм, по словам апологета Появляющейся Церкви[39] (Emergent Church) Браяна Макарена (Brian D. McLaren), скорее всего, пытается совместить рациональное с «вещами», которые находятся превыше рационального: воображение, интуиция, вера. Если средневековье можно условно назвать эрой веры, модерн – эрой разума (хотя модерну был свойственен и романтизм, который противостоял чистому рационализму), то эра постмодерна – это возврат к синтезу веры и разума, который мы находим у Отцов Церкви[40]. Конечно, если христианское богословие будет бояться постмодернизма, то чаемого синтеза разума и веры, рациональности и воображения, может и не произойти, а победит как раз нигилизм и иррационализм.
Главная причина для настороженного отношения к «постмодернизму» и «постмодерну» в некоторых евангельских церквях и образовательных заведениях христиан протестантского направления – в незнании философии постмодернистов. Наблюдается то, что сама терминология философии постмодернистов неправильно интерпретирована, их идеи неверно поняты, а книги вообще не прочитаны. Последнее чем-то напоминает известную фразу «Не читал, но осуждаю», прозвучавшую в 1958 году на заседании правления Союза писателей СССР при рассмотрении дела Бориса Пастернака, которого пытались обвинить в публикации за границей «антисоветского» романа «Доктор Живаго». Как известно, данную фразу часто используют в ситуации, когда просто необходимо указать на невозможность конструктивной критики со стороны оппонента, не знакомого лично с предметом обсуждения. Таким христианам для конструктивной критики постмодернистов следует прежде всего ознакомиться с «деконструкцией» Деррида, с критикой метанарративов Лиотара и с понятиями «сила и знание» Фуко.
Также есть и те категорические критики постмодернизма, которые действительно прочитали первоисточники по философии постмодернизма. Им, на мой взгляд, стоит быть менее критичными и занять позицию Смита. На мой взгляд, более выигрышной является позиция диалога с постмодернизмом, чем уход в своеобразный интеллектуальный «монастырь». Нужно рассматривать постмодернистов не только как идеологических противников всего христианского и всего евангельского, но и задуматься над той пользой, которую можно извлечь из данной философии. Вопросы, которыми стоило бы задаться таким критикам, следующие: может ли постмодернизм предложить, что-то благоприятное/полезное для современной евангельской церкви? Может ли постмодернизм выступать орудием переосмысления нашей христианской «культуры» и «очертаний/формы» церкви? Может ли теория постмодерна каким-то образом служить церковной практике? Другими словами, что Париж может предложить Иерусалиму?[41]
Как для Дмитрия Узланера в России, для Джеймса Смита в Америке, так и для некоторых богословов в Украине принципиально важно развенчать легенды, которые ходят о постмодернизме. Однако это дело не из легких, так как перед этим нашим оппонентам надо хотя бы согласиться с тем, «что, что-то доброе, пусть и не значительное, все-таки может прийти из Парижа»[42]. Святитель Григорий Палама в свое время призывал использовать «внешнюю философию», если от этого может быть польза – даже если сама по себе эта философия (в его случае – античная) была отвергнута как яд. В частности, Палама после отвержения претензий философов на познание истины и радикальной критики всей философии, пишет: «А есть ли в ней что-либо полезное для нас? Даже очень; ведь и в яде, извлекаемом из змеиных тел, много действенного и целебного, и знатоки врачебного искусства считают изготовленное из него снадобье лучшим и полезнейшим, равно как и для приготовления тайных отрав берутся как раз сладчайшие из кушаний, способные скрыть добавленное снадобье; словом, в мирской мудрости есть полезное, и много, как в меде, смешанном с отравой, но много и опасности, что отделяющие из этой смеси мед не заметят почерпнутого вместе с ним смертоносного осадка»[43].
Подобное говорил и Блаженный Августин считающий, что «если у язычников что-то сказано правильно, это надо обратить в нашу пользу». Согласно Августину, «египтяне имели не только идолов и тяжкие поборы, которые ненавидел и от которых бежал израильский народ, но и серебряные и золотые сосуды и украшения, одежду, которую израильтяне, выходя из Египта, тайком истребовали себе как бы для лучшего употребления не собственной властью, но по велению Бога». Язычники отдали драгоценности и свою одежду избранному народу «не ведая, каким образом то, что они давали, превратится в будущем в послушание Христу». Поэтому, как евреи использовали египетское золото для поклонения Яхве, так и христиане могут найти полезное в нехристианских мыслях[44]. Если в I столетии Павел цитировал древнегреческого философа Эпименида, а Августин в IV столетии осваивал и реформировал учение Платона, то почему сегодня нам не брать на вооружение мысли Деррида, Лиотара и Фуко?
Конечно, развернутое понимание того, какими могут быть взаимоотношения между мыслями постмодернистов и учением христиан, - это задача, которая по плечу только целому сообществу христианских богословов. Поэтому данной статьей я всего лишь делаю введение в проблематику вопроса и очерчиваю контуры дальнейшего диалога. Я надеюсь, что наличие новых работ, переведенных на русский язык, таких авторов, как Смит и Милбанк, пытающихся искать точки соприкосновения философии постмодернизма и христианской веры, дает надежду на то, что напуганных постмодернизмом в наших церквях и семинариях будет становиться все меньше и меньше.
Сегодня евангельскому сообществу также стоит задумываться над вопросом о том, какими могут быть последствия для церкви и семинарии, если игнорирование или однобокая критика философии постмодерна будет продолжаться и дальше. Не факт, но все же, однажды такое отношение все же может привести к тому, о чем сказал украинский богослов Роман Соловий в своей статье о Появляющейся Церкви: «фрагментация общества, потеря христианскими церквями привилегированного статуса, их маргинализация и вытеснение из секулярного пространства, возрастание влияния постмодернистского мировоззрения неизбежно поставят евангельские церкви перед необходимостью осмысления своего положения и поиска новых путей осуществления христианского идеала»[45]. Постмодернизм может служить нашей вере, и о нем не следует судить лишь только по тем отрицательным и негативным «вещам», которые иногда выводятся из него[46]. Как сказал Дмитрий Узланер «к постмодернизму нужно присмотреться более пристально, так как, возможно, это тот ресурс, который поможет христианству вернуться в самый центр современной культуры»[47].
[1] Уильям Крэйг. Советы христианским апологетам. Выступление на Европейской Конференции Христианских Апологетов. Будапешт, Апрель 2002. Взято из: http://www.creationism.org/crimea/text/175.htm. От 12.09.2011.
[2] Джош Макдауэл. Ответ постмодернизму // Джош Макдауэл. Свидетельства достоверности Библии (Санкт-Петербург: Библия для всех, 2003), с. 614.
[3] Автор, известный в евангельских учебных заведениях по своей книге: Миллард Эриксон. Христианское богословие. Санкт— Петербург: Библия для всех, 1999. В англоязычном мире его знают как автора ряда книг, которые бросают «евангельский» вызов мышлению постмодерна: Millard J. Erickson. Postmodernizing the Faith: Evangelical Responses to the Challenge of Postmodernism. Grand Rapids: Baker Book, 1998; Millard J. Erickson. Truth or Consequences: The Promise & Perils of Postmodernism. Downers Grove: InterVarsity Press, 2001; Millard J. Erickson. The Postmodern World: Discerning the Times and the Spirit of Our Age. Wheaton: Crossway Books, 2002; Millard J. Erickson, Paul Kjoss Helseth, Justin Taylor and D. A. Carson. Reclaiming the Center: Confronting Evangelical Accommodation in Postmodern Times. Wheaton: Crossway Books, 2004; Millard J. Erickson. Truth or Consequences: The Promise & Perils of Postmodernism. Downers Grove: InterVarsity Press, 2001.
[4] Джин Эдвард Вейз. Времена Постмодерна. Москва: Лютеранское наследство, 2002.
[5] Вейз, 215.
[6] Энтони Тисельтон. Герменевтика (Черкассы: Коллоквиум, 2011), с. 351.
[7] Там же, 354.
[8] Джеймс Смит является автором ряда книг, включая и «Кто боится постмодернизма? Деррида, Лиотар и Фуко для Церкви». В оригинале: James K. A. Smith. Who is afraid of Postmodernism? Taking Derrida, Lyotard and Foucault to Church. Grand Rapids: Baker Academic, 2006.
[9] Генри А. Верклер. Герменевтика. Grand Rapids: Baker Book House, Год издательства не указан.
[10] Гордон Д. Фи; Дуглас Стюарт. Как читать Библию и видеть всю ее ценность. Санкт-Петербург: Логос, 1993.
[11] Лорен Уилкинсон. «Герменевтика и постмодернистское противодействие “Истине”» // Библия в современном мире. Москва: Триада, 2002. – С. 141— 186.
[12] Джеймс Д. Данн. «Научные методы в толковании Евангелий» // А. Алеексеев (ред.) Библия в церкви. Москва: ББИ, 2010. – С. 101-117.
[13] Уолтер Брюггеман. Введение в Ветхий Завет. Москва: ББИ, 2009. – С. 509-525.
[14] Томас Райт. Авторитет Писания и власть Бога. Черкассы: Коллоквиум, 2007.
[15] Грант Р. Осборн. Герменевтическая спираль. Одесса: Библейская кафедра, 2009. См. Приложение I. «Проблема значения: постановка вопроса», с. 605-658; Приложение II. «Проблема Значения: В поисках решения», с. 659-692.
[16] Кевин Ванхузер. Искусство понимания текста. Литературоведческая этика и толкование Писания. Черкассы: Коллоквиум, 2007. В оригинале: Is There a Meaning in This Text?
[17] Calvin College. James K. A. Smith. Взято из: http://www.calvin.edu/~jks4/bio.htm. От 2.09.2011.
[18] Русский Журнал. Узланер Дмитрий. Взято из: http://www.russ.ru/avtory/Uzlaner-Dmitrij. От 2.09.2011.
[19] Плантинга известен русскому читателю по таким работам, как: Алвинг Плантинга мл. Сообразуясь с миром Божьим. Санкт-Петербург: Мирт, 2006; Алвинг Плантинга мл. Не так все было задумано. Краткое изложение сущности греха. Санкт-Петербург, Мирт, 2006; Джон Дж. Стэтхауз. «Христианская вера — плод разумного выбора для человека?». // Христианство. 1/2001. ноябрь-декабрь. – С. 32-36. Ради интереса можно ознакомиться также с беседой между Дмитрием Узланером и Алвингом Плантингой (о сущности и аргументах так называемых «новых атеистов»: Дэниеле Деннетте, Ричарде Докинзе, Сэме Харрисе и Кристофере Хитченсе), которую можно найти на интернет-ресурсе Русский Журнал в интервью, названном «Против “нового атеизма”». Взято из: http://www.russ.ru/pole/Protiv-novogo-ateizma. От 15.09.2011.
[20] Протоиерей Иоанн Мейендорф. «Св. Григории Палама, его место в Предании Церкви и в современном богословии. 3. Сущность и энергия Бога». Взято из: Православие и современный мир. http://lib.eparhia-saratov.ru/books/12m/meendorf/meendorf1/14.html. От 29.00.2011.
[21] Smith, Who is afraid of Postmodernism? Taking Derrida, Lyotard and Foucault to Church. — P. 21.
[22] Smith, Who is afraid of Postmodernism? Taking Derrida, Lyotard and Foucault to Church, 23-24 (перевод мой). Подобную информацию на русском языке можно найти и в: Тиссельтон, 352-353.
[23] Smith. «Who is afraid of postmodernism? A Response to the “Biola School”». 215-228. Взято из: Myron B. Penner (ed.) Christianity and the Postmodern Turn. Six Views (Grand Rapids: Brazon Press, 2005), 217.
[24] Дэвид Харт. Красота бесконечного. Эстетика Христианской истины (Москва: ББИ, 2010), 5.
[25] Там же, 7.
[26] Там же, 8.
[27] Кевин Харт. Постмодернизм (Москва: ФАИР-ПРЕСС, 2006), С. 147. Две главы его книги будут особенно интересны людям интересующимся религией и Библией в состоянии постмодерна: «Постмодернистская Библия», С. 135-163; «Постмодернистская религия», С. 163-194.
[28] Хороший тому пример книги: Brian D. McLaren. Finding Our Way Again: The Return of the Ancient Practices. Colorado Springs: Thomas Nelson, 2008; Tonny Jones. The Sacred Way. Grand Rapids: Zondervan, 2005.
[29] Ольга Запрометова. «Опыт прочтения Отцов Церкви в контексте эпохи постмодерна». Богословские Размышления. — № 10, 2009. — Одесса: ЕААА, 2009. — С. 41-56.
[30] Из английских источников можно упомянуть: John Milbank; Catherine Pickstock, Graham Ward (editors) Radical Orthodoxy. Abingdon: Routledge, 1999; James K.A. Smith. Introduction Radical Orthodoxy. Mapping a Post-secular Theology. Grand-Rapids: Baker Academic, 2004; James K.A. Smith, James H. Olthuis (editors) Radical Orthodoxy and the Reformed Traditions. Grand Rapids: Baker Academy, 2005; Steven Shakespeare. Radical Orthodoxy. London: Spck, 2007; John Milbank, Simon Oliver (editors). The Radical Orthodoxy Reader. London, New York: Routledge, 2009; Adrian Pabst; Christoph Schneider (editors) Encounter Between Eastern Orthodoxy and Radical Orthodoxy. Farnham: Ashgate, 2009.
[31] Даниил Щипков. «“Радикальная Ортодоксия”: Критический анализ». Взято из: http://www.dissercat.com/content/radikalnaya-ortodoksiya-kriticheskii-analiz. От 15.09.2011
[32] Igor Dimovsky. «A critical Review o Notion of Violence in the Theories of Atonement of Rene Girard and John Milbank: Toward a Contemporary Theory of Atonement». Работа предоставлена на соискание магистерской степени по богословию в Евангельской Теологической Семинарии, Осиек, Хорватия. Июнь, 2006; Больше информации в: John Milbank. «The Programme of Radical Orthodoxy» in Laurence P. Hemming, (ed.) Radical Orthodoxy? A Catholic Enquiry. Burlington, VT: Ashgate, 2000, 45.
[33] Щипков, 11.
[34] John Milbank «Postmodern Critical Augustianism: A short Summa in Forty-two Responses to Unasked Questions», Modern Theology, 7:3 (April, 1991): 237.
[35] John Milbank. Theology and Social Theory: Beyond Secular Reason. Oxford; Cambridge: Blackwell, 1990.
[36] Больше информации о данной книге можно найти в: Александр Кырлежев. «Джон Милбанк: разум по ту сторону секулярного». 28-32. Логос 4 (67) 2008. Химки: Момент, 2008; Джон Милбанк. «Политическая теология и новая политика». 33-54. Логос 4 (67) 2008. Химки: Момент, 2008.
[37] «13 мая в ПСТГУ выступил профессор этики Ноттингемского университета, известный англиканский богослов и основатель движения “радикальная ортодоксия” Джон Милбанк». Взято из: Православная книга России. http://pravkniga.ru/news.html?id=8001. От 15. 09.2011.
[38] Brian D. McLaren. Being Postmodern // Brian D. McLaren, Tony Campolo. Adventures in Missing the Point: How the Culture-Controlled Church Neutered the Gospel (Grand Rapids: Zondervan, 2006), 275.
[39] Для дальнейшего, более глубокого, изучения данного течения я советую обратиться к статье: Роман Соловий. Богословие Появляющейся церкви: Постмодернистская эпистемология и интерпретация Писания // Богословские размышления. Выпуск 11, 2010. Одесса: ЕААА, 2010. – С. 55-75.
[40] McLaren. Being Postmodern, 278.
[41] Smith,Who is afraid of Postmodernism? Taking Derrida, Lyotard and Foucault to Church, 9-10.
[42] Здесь я перефразировал известную фразу апологета христианской церкви Тертуллиана из Карфагена (155/165 — 220/240) «Что общего у Афин и Иерусалима? Что – у Академии и Церкви?».
[43] Святитель Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолствующих. Первая Часть Триады I. Ответ первый. 20. Москва: Канон, 1995. Цитирование приводится по электронному варианту книги. Взято из: http://www.orthlib.ru/Palamas/tr1_1.html. От 12.09.2011.
[44] Аврелий Августин. О христианском учении. Глава XL. Если ли у язычников что-то сказано правильно, это надо обратить в нашу пользу // Неретина С.С. (ред.) Антология средневековой философии. Санкт-Петербург: РХГИ, 2001, 97-99.
[45] Соловий Р., «Богословие Появляющейся церкви: Постмодернистская эпистемология и интерпретация Писания», 56.
[46] Больше информации о том, как постмодернизм может служить христианской вере можно найти в: Crustal L. Downing. How postmodernism serves (my) faith. Downers Grow: IVP, 2006.
[47] Из личной переписки с Дмитрием Узланером. 6.09.2011.