О вопросах, которые беспокоят современных православных богословов, еретичность идеологии "русского мира", о камнях преткновения в признании ПЦУ, о статусе УПЦ МП и ее отношениях с РПЦ МП и о диалоге между ПЦУ и УПЦ МП, — разговор с доктором Сергеем Шумило.
Доктор истории Сергей Шумило известен, прежде всего, как эксперт, исследователь и популяризатор афонского наследия, украинских следов на Святой Горе Афон в Греции. Кроме того, что он является директором Международного института афонского наследия и научным сотрудником Института истории Украины НАН Украины, он является сопредседателем научного комитета по истории церкви при International Orthodox Theological Association (IOTA), работал приглашенным научным сотрудником Практической школы высших исследований при Министерстве высшего образования и научных исследований Франции и Вестфальского университета имени Вильгельма в Мюнстере (Германия), а теперь работает приглашенным научным исследователем Эксетерского университета в Великобритании. Как ученый и эксперт часто участвует в различных международных научных и богословских конференциях, где представляет украинское научное сообщество.
В частности, недавно он вернулся с международной богословской мегаконференции в Греции, которая стала знаковым событием в жизни мирового православия. А перед этим был соорганизатором и участником нескольких международных конференций, посвященных 300-летнему юбилею украинского святого Паисия Величковского, одного из самых известных украинцев на Афоне.
Часто на научных мероприятиях Сергей Шумило является представителем украинского православия, которое сейчас проходит еще процесс признания на международном уровне. Он также является участником диалога между духовенством и верующими УПЦ МП и ПЦУ.
— Господин Сергей, расскажите, какие основные темы поднимались на конференции IOTA в Волосе?
– Этот мега-симпозиум по проблемам мирового православия без преувеличения – уникальное событие всеправославного значения. Форум объединил более 400 ведущих специалистов по восточнохристианской проблематике со всего мира. Среди них, если можно так выразиться, были и «звезды» современного православного богословия, и только начинающие теологи и исследователи. В общей сложности были представлены 43 страны с разных континентов, в частности, из Европы, Америки, Австралии, Азии, Африки. Научные доклады прозвучали на 95 сессиях от более 300 докладчиков. В течение четырех дней насыщенной работы конференции были обсуждены наиболее актуальные аспекты восточнохристианской проблематики, от теологии до истории и современности. Здесь рассматривали и современные вызовы, стоящие перед Православными Церквами и их миссией, и проблемы образования, вопросы экклезиологии, литургической практики, христианской антропологии, межхристианского диалога, войны и мира и многое другое.
То есть эта мегаконференция, организованная International Orthodox Theological Association (IOTA), стала своего рода международной лабораторией, которая, среди прочего, призвана выявить наиболее актуальные и проблемные вопросы современного православия.
— Затрагивали ли участники конференции проблемы Украины?
— Да, во многих докладах было уделено значительное внимание преступной войне России против Украины. Уже в первый день, во время открытия конференции, в программной речи митрополит Корейский и экзарх Вселенского Патриархата в Японии Амвросий (Зограф) представил основательный анализ того, что он назвал "великой ересью этнофилетизма", которая "угрожает разрушить подлинные критерии распространения православного свидетельства". Он говорил о ней в контексте неканонической деятельности РПЦ МП в Корее, но и в отношении войны в Украине. Он признал, что большинство Православных Церквей и иерархов предпочитают молчать об этой преступной войне. И это также свидетельство существующего кризиса в православии.
В последующие дни работы форума одним из важных результатов стало всестороннее исследование и обсуждение сущности идеологии «русского мира», которая была заложена в основу обоснования нападения России на Украину и «сакрализации» убийств и геноцида украинского мирного населения. Ведущими теологами и экспертами из разных стран дан авторитетный вывод о еретичности этой фундаменталистской квазирелигиозной идеологии, пропагандируемой РПЦ МП. Особо стоит отметить здесь очень основательное выступление отца Кирилла Говоруна. Ярким и глубоким был доклад известного английского теолога профессора Брендона Галлахера. Также на эту тему выступили профессор Костадин Нушев из Болгарии, профессор Михаэль Хьялм из Швеции и другие богословы.
Эти доклады и выводы, сделанные ими и другими участниками конференции, помогают значительно глубже понять суть этого явления, что очень важно для вынесения этого вопроса на всеправославное обсуждение и осуждение как ереси.
— Можете коротко отметить, что именно по «русскому меру» сказали отец Кирилл Говорун и другие докладчики?
— Если коротко, отец Кирилл в своем анализе дал четкое богословское определение этой пропагандируемой в РПЦ фундаменталистской идеологии как проявления филетизма и еклезиологической ереси. Она, конечно, не касается тринитарных или христологических вопросов, которые беспокоили умы после официального введения христианства в качестве государственной религии Римской империи во времена Вселенских Соборов. Здесь речь о другом. Эта ересь является дуалистической, основанной на смешении религии с политикой. Такие черты еще святой Ириней Лионский и другие святые отцы определяли как ересь. Эти святые отцы Церкви воспринимали ереси как формы языческого мышления, замаскированные под христианство. Аналогично и с так называемым «русским миром».
Как отметил отец Кирилл, эта дуалистическая ересь, подобно античному дуалистическому манихейству или монтанизму, видит мир онтологически поляризованным, противопоставляя «плохой Запад» какой-то особой мифической цивилизации так называемой «святой Руси». Эту квазирелигийную идеологию отец Кирилл сравнил с официальной языческой имперской религией, которой, по сути, теперь подменяется православие в России. По его мнению, все ереси – это, прежде всего, редукционизмы христианства. Нынешний Московский патриарх породил экклезиологию, которая является таким редукционизмом, что вполне подпадает под определение еклезиологической ереси.
— То есть, это не совсем «классическая» ересь?
— Ну да, она немного необычна для нашего «классического» восприятия. От себя я добавил бы, что в эпоху духовных суррогатов и гибридности и ереси теперь уже не такие, как были, скажем, в IV–VII века, во времена Вселенских Соборов. Поэтому и ереси теперь такие же гибридные. Из-за сакрализации псевдодуховных подделок и суррогатов под имитируемым внешним видом «православия» в России происходит тонкая внутренняя подмена на более глубинном уровне. Я об этом уже писал в своих исследованиях о фальшивых «пророчествах», которые заложены в основу идеологии «русского мира». Как мы знаем, «антихристианство» – это не просто то, что «против христианства», но и то, что подменяет его при внешнем обманчивом прикрывании мнимым христианством. Именно это мы наблюдаем в РПЦ МП с ее идеологией «русского мира», «теологией войны», массовой милитаризацией церковного сознания и «сакрализацией» войны России против Украины, убийств и геноцида украинского мирного населения. Это явный признак маргинализации и вырождения в еретичность и сектантство как РПЦ МП, так и части российского общества, готового воспринимать и потреблять такие духовные суррогаты.
— Интересно, а как российские богословы, в частности так называемые «либеральные», относятся к определению «русского мира» как ереси? Есть ли среди них те, кто тоже так считает?
— По разному. Конечно, официоз РПЦ МП с этим никогда не согласится и будет всячески дискредитировать и высмеивать саму возможность дискуссии об этом. Это и понятно, психически больной пациент никогда не признает, что он болен… Однако даже среди тех россиян, которые пребывают в оппозиции к политике нынешнего Московского патриарха Кирилла Гундяева, есть разное отношение. Есть те, кто полностью осознает и также однозначно оценивает «русский мир» как псевдохристианскую идеологию и ересь.
Сложнее тем, кто, так или иначе, имел определенное отношение к системе РПЦ МП, но по разным причинам теперь оказался в оппозиции к ней. Иногда трудно признать, что они тоже в течение многих лет были причастны к утверждению еретической идеологии, которая, к тому же, стала обоснованием войны и убийств десятков тысяч мирных людей. Есть попытки переложить ответственность с целой системы РПЦ МП только на отдельных лиц, в частности на Кирилла Гундяева и его ближайшее окружение. Отрицается не только, что это ересь, но вообще, что это идеология…
Подобные дискуссии и антитезы помогают еще более тщательно проанализировать и осознать глубинные причины и сущность этого явления. К примеру, я поначалу тоже скептически отнесся к определению «русского мира» как ереси, воспринимая это лишь как обычную враждебную политическую имперскую идеологию. Но именно общение с теми, кто отрицал правомерность определения этой идеологии как ереси, в частности с немецким профессором Томасом Бремерем из Мюнстерского университета, где я пол года сотрудничал в качестве приглашенного научного сотрудника, заставили меня начать более глубже углубляться в этот вопрос.
Чем больше я анализировал и исследовал истоки идей, проповедуемых Московским патриархом Кириллом Гундяевым, тем больше я убеждался, что здесь мы имеем дело с гремучей смесью различных квазирелигиозных идеологий и теорий, причем часто совсем нехристианских. Этот новый идеологический гибрид сочетает в себе идеи старого византийского, ордынского или «евразийского» и российского империализма с трансформированными советско-коммунистическими идеологемами и мифами и даже отдельными идеями, заимствованными из немецкого нацизма и итальянского фашизма, а также исламистского фундаментализма. Этот «винегрет», в котором в одну кучу намешаны иногда противоположные друг другу доктрины и идеи, действительно приобретает характер дуалистической ереси. Убежден, что это явление рано или поздно будет четко определено и осуждено на всеправославном уровне. Это движение началось, его уже не остановить.
— В программе конференции я видел отдельную секцию о роли Киева как духовного центра…
— Да, вместе с исследовательницей из Германии Наталией Синкевич мы организовали отдельную секцию, посвященную значению Киева как межконфессионального духовного центра восточного христианства. В ней приняли участие украинские ученые Светлана Потапенко, Оксана Прокопюк, Валентина Лось. Как известно, начиная с первой трети XVII века, Киев позиционируется как важный христианский центр Восточной Европы. В этот период возрождается и распространяется концепция Киева как «второго Иерусалима». В фокусе нашей сессии были вопросы восприятия идеи Киева как сакрального места в разных конфессиональных контекстах: православном, унийном и римско-католическом. Очень важно, чтобы христианский мир знал о нашем богатом духовном наследии и роли Киева как духовного центра христианства. Эта роль все больше будет возрастать...
— На этой конференции не было представительства от ПЦУ. Почему организаторы не приглашали ее представителей?
— Здесь вообще не было официальных представителей никаких церквей. Это конференция специалистов, а не функционеров. На постсоветском пространстве привыкли, что успешность и авторитетность мероприятия зависит от как можно большего участия «свадебных генералов» и топовых чиновников. Но здесь другой формат и подход. Здесь сознательно не приглашали официальных иерархов и церковных функционеров. Для этого есть другие площадки. Главная цель этой конференции – свободная и профессиональная дискуссия в кругу специалистов по актуальным проблемным вопросам современного мирового православия. Дискуссия и обмен разными мнениями, не зашоренными церковно-юрисдикционным официозом и искусственными барьерами. Это так сказать «соборность снизу».
Организатором конференции выступает International Orthodox Theological Association (IOTA) – международная организация, которая под своей крышей объединяет несколько сот авторитетных теологов и специалистов по вопросам восточного христианства из разных стран мира. Она возникла как отклик и следствие Всеправославного Собора на Крите 2016 года. Как я уже говорил, это своеобразная международная лаборатория, призванная выявить наиболее актуальные и проблемные вопросы современного православия и предложить пути их решения, реформирования и наполнения их живым содержанием. Это новое явление в жизни мирового православия, которое еще будет иметь в будущем важное значение. Но это влияние будет идти не с «верху», а с «низов».
— У Вас много контактов с представителями разных Православных Церквей, имели ли Вы с ними разговоры относительно отношения к ПЦУ? Есть ли какие-то предостережения в ее адрес?
— Это довольно сложный вопрос, по которому в мировом православии нет единодушного мнения. Продолжается дискуссия. Я думаю, что этот вопрос рано или поздно станет предметом обсуждения на всеправославном совещании. На позицию отдельных поместных Церквей влияют разные, как субъективные, так и объективные факторы. Конечно, отдельные иерархи обладают ярко выраженными промосковскими настроениями и действуют под их влиянием. Но не только. Отдельные Церкви занимают выжидательную позицию.
Для любого церковного сообщества характерно определенного рода консерватизм и медлительность в восприятии чего-то нового. Всему свое время. Например, общаясь с представителями Болгарской, Румынской и Грузинской Церквей, я замечал разное отношение к украинскому церковному вопросу. Одни иерархи вполне считают возможным признание и сопричастие с ПЦУ, другие же либо не имеют вообще позиции по этому вопросу, либо имеют предостережения.
Существенным препятствием для многих является дальнейшее разделение украинского православия. Убежден, что начало диалога и поиск путей мирного сосуществования и разрешения противоречий между ПЦУ и УПЦ будет способствовать не только консолидации украинского православия, но и усилению его международной субъектности и признания мировым православием.
Конечно, этому историческому процессу постарается повредить Москва. Но из-за откровенной поддержки преступной войны России против Украины и проповеди фундаменталистской идеологии «русского мира» Московский патриархат все больше теряет свое влияние и авторитет в мировом православии. Он маргинализируется, скатывается в самозамкнутое сектантство. Эта тенденция будет только усиливаться. Московский патриархат становится так сказать «токсичным», с которым постепенно становится стыдно иметь дело.
— Какие предостережения звучат относительно ПЦУ по их признанию? Есть ли какие-то очень конкретные камни преткновения?
— Продолжается дискуссия относительно преемственности иерархии. Для меня и самого этот вопрос долгое время был камнем преткновения. Я пытался на основе архивных источников и свидетельств очевидцев тщательно исследовать историю участия Викентия Чекалина в первых хиротониях УАПЦ в 1990 году. Считаю, что по этому вопросу должна быть честная дискуссия, без утаивания или перекручивания фактов. К сожалению, Чекалин действительно оказался самозванцем и авантюристом, чего сначала епископ Иоанн Боднарчук не знал, поверив, что он действительно "епископ РПЦЗ". К сожалению, при первой хиротонии Василия Боднарчука не было никакого третьего епископа, ни Варлаама Ильющенко, ни кого-то другого. Эта хиротония действительно проблемная и это нужно честно признать. Я общался на эту тему с владыкой Филаретом Денисенко, и он также считает эту хиротонию проблемной, поэтому он совершил повторные хиротонии над большинством епископов УАПЦ. В то же время, один епископ УАПЦ, в хиротонии которого принимал участие Чекалин, Андрей Абрамчук, так и не исправил свою хиротонию. По акривии этот архиерей должен быть отправлен на покой, или над ним должно быть осуществлено дополнительное исправление хиротонии через дополнительную хиротессию или повторную хиротонию. Однако, кроме акривии, в канонической практике Церкви существует и подход икономии. Я спрашивал во Вселенском Патриархате на этот счет. Они мне объяснили, что применили к Андрею Абрамчуку принцип икономии, поскольку возглавлял хиротонию над ним законный епископ Иоанн Боднарчук, бывший иерарх РПЦ МП, а Чекалин лишь сослужил епископу Иоанну и свидетельствовал возложение рук. Итак, согласно толкованию Вселенского Патриархата, несмотря на то, что Чекалин оказался самозванцем, в то же время над Василием Боднарчуком и Андреем Абрамчуком была совершена хиротония законным епископом Иоаном Боднарчуком, которую следует рассматривать как единоличную. Следовательно, по икономии у них может быть признано наличие апостольского преемства. Такова позиция Вселенского Патриархата.
Существует толкование, что благодать отсутствует в любом расколе или схизме, и эту благодать схизматические епископы получают лишь при присоединении из схизмы к полноте Вселенской Церкви («форма наполняется содержанием»). Существует несколько чинов такого присоединения из схизмы как по акривии, так и икономии. По акривии это чин полного перерукоположения, по икономии — через принятие к сослужению таинства Евхаристии. Оба принципа признаны Вселенской Церковью. К Андрею Абрамчуку Вселенский Патриархат применил икономию как к епископу, имеющему единоличную хиротонию, наделив его благодатью после присоединения из схизмы через принятие к таинству Евхаристии. Такова позиция Вселенского Патриархата.
Я не канонист, потому не в моих полномочиях определять правильность или ошибочность применения икономии. Как историк, который исследовал архивные источники по этому вопросу, могу однозначно утверждать, что Чекалин не был епископом и что при хиротонии Василия Боднарчука не было третьего архиерея, а, следовательно, в его хиротонии участвовал только один законный архиерей. Вопрос полноценности такого акта и необходимости применения здесь икономии или акривии должна определять отдельная богословско-каноническая комиссия. В истории Церкви известны нередкие случаи, когда епископские хиротонии совершались одним архиереем и такие хиротонии признавались законными. Среди них даже признанные Церковью святые. Возможно, для снятия противоречий вокруг этого вопроса, правильнее было бы совершить над Андреем Абрамчуком чин дополнительной хиротессии как дополнение и исправление его хиротонии, или почислить его на покой, чем снялись бы спорные вопросы, которые являются камнем преткновения и существенным соблазном для многих. В любом случае, думаю, этот вопрос нуждается в честной и откровенной дискуссии, чтобы окончательно были расставлены все точки над "i".
Не думаю, что это такая проблема, чтобы ее невозможно было исправить. Все эти спорные вопросы можно разрешить путем диалога, было бы желание. К тому же речь об одном архиерее бывшей УАПЦ. С хиротониями в УПЦ КП все гораздо проще. Они были совершены бывшими архиереями РПЦ МП, которые имели безупречную каноническую апостольскую преемственность. Так что здесь никаких проблем нет, и даже в РПЦ МП готовы были их признать, но политические факторы помешали. Принятая в РПЦ, а вслед за ней и в УПЦ МП, практика повторного перерукоположения и перекрещивания из УПЦ КП, противоречила каноническим нормам, которые категорически запрещают осуществление повторных хиротоний и даже подвергают за это извержению из сана тех, кто так поступает.
— А как с анафемой, наложенной в РПЦ на митрополита Филарета (Денисенко)?
— Это чисто политический акт мести и расправы со стороны Москвы над одним из самых влиятельных своих бывших иерархов, осмелившихся настаивать на автокефалии УПЦ от Московского патриархата. Подобных прецедентов политических "анафем", которые впоследствии признавались недействительными, в истории Церкви немало. Из свежих примеров можно вспомнить Македонскую Церковь, которую Сербский Патриархат целых 56 лет объявлял «раскольнической», «неканонической» и «безблагодатной» и пытался создать на территории Северной Македонии альтернативную автономную Охридскую архиепископию. Но в прошлом году, неожиданно для всего мира, Белград решил преодолеть этот раскол путем признания автокефалии Македонской Церкви. И в одно мгновение все предыдущие «лишения санов» и обвинения в «расколе» и «безблагодатности» куда-то испарились…
Еще один характерный пример – раскол Болгарской Церкви в 1990-е годы. Там альтернативный Синод митрополита Пимена (Энева) состоял в евхаристическом общении с УПЦ КП, а в интронизации самого Пимена в 1996 году участвовал владыка Филарет (Денисенко) и другие иерархи УПЦ КП. Позже, в 1998 году, принимая в суще сани епископов, рукоположенных Пименом, Всеправославное совещание в Софии и Синод БПЦ по сути признали и законность преемственности от УПЦ КП. Никто альтернативных болгарских епископов не перерукополагал из-за связи с УПЦ КП, всех приняли в суще сани. Кажется, некоторые архиереи были рукоположены при сослужении иерархов УПЦ КП. Кстати, сам Пимен в БПЦ тоже был подвергнут «извержению из сана» и «анафеме», которую потом сам же Синод БПЦ отменил «как не бывшую». В постановлении Синода БПЦ от 1 октября 1998 года по этому поводу отмечалось: «Принять бывшего Высокопреосвященного Неврокопского митрополита Пимена, снять наложенное на него наказание — "низвержение" и произнесенную против него анафему и восстановить церковное общение и степень вместе с правом считаться и титуловаться бывшим Неврокопским митрополитом». Это яркие примеры для украинской ситуации, было бы только желание к ним прислушаться. Думаю, этот болгарский прецедент преодоления внутреннего раскола решением совещания предстоятелей поместных Церквей рано или поздно будет применен и в отношении украинских разногласий.
— Кстати, насчет УПЦ МП. В мае 2022 года она провела собрание, на котором приняла изменения в свой устав. Как вы считаете, что это было и что в результате получилось?
— Думаю, нынешний статус УПЦ в какой-то мере стал похож на статус Русской Зарубежной Церкви (РПЦЗ), которая не провозглашала автокефалию или автономию, не выходила окончательно из состава РПЦ, но из-за политических и идейных разногласий временно разорвала в 1927 году отношения с Московским патриархатом, который она считала несвободной от правящего московского коммунистического режима. Митрополит Онуфрий как иерарх с консервативными взглядами всегда испытывал симпатии к РПЦЗ. Неудивительно, что именно такую модель "самоуправления" он перенял от бывшей РПЦЗ, которая с 1920-х и до 2007 года считала себя "самоуправляемой частью РПЦ", осуждая руководство Московского патриархата за сотрудничество с коммунистической властью.
— То есть, это даже не автономная Церковь?
– Нет, это не автономная Церковь. РПЦЗ все годы отдельного существования делала упор на временном самоуправлении и независимости от МП. Это было прописано в "Положении о РПЦЗ". Именно такой статус УПЦ засвидетельствовал недавно митрополит Мелетий Черновецкий в письме митрополиту Марку Берлинскому (РПЦЗ), которое всплыло в СМИ. В этом письме митрополит Мелетий оговорился, что УПЦ остается "частью" РПЦ. То есть, заявляя, что УПЦ "отмежевывается" от действий МП, она, подобно РПЦЗ, не отделяется от РПЦ и не выходит из ее состава (термины "отмежевывается" и "отделяется" имеют принципиальную разницу). Здесь еще важно различать пнятия «Московская патриархия» и «Русская Православная Церковь». Это не одно и то же. Так же РПЦЗ на протяжении почти 80 лет самостоятельного существования отмежевывались от действий МП как подсоветской церковной администрации, но никогда не провозглашала своего отделения от РПЦ, считая себя "свободной самоуправляющейся частью РПЦ". Это позволило после исчезновения коммунистического правления в России беспрепятственно объединиться РПЦЗ и РПЦ МП в одну структуру.
Похоже именно такую модель взяли за основу и в УПЦ. Эта модель позволяет внешне иметь юридически статус совершенно отдельной "независимой" церковной институции. Но духовно и канонически сохранять единство с РПЦ. Именно об этом и говорится в письме митрополита Мелетия, когда он пишет, что УПЦ и МП имеют несколько разное понимание "церковного единства".
— Так как Вы оцениваете провозглашение в мае прошлого года «полной независимости» УПЦ МП?
— Пока все эти разговоры и заверения, что они "независимы", не будут подкреплены официальным синодальным документом канонического характера, то есть Актом о выходе УПЦ из состава РПЦ МП, где бы это было четко провозглашено, это все будет игра слов и терминов. Простое изменение формулировок в "Уставе об управлении УПЦ" в действительности мало что меняет. Ведь, как известно, в церковной жизни внешне-юридические Уставы не являются документами, которыми руководствуются Церкви в своей внутренней церковно-канонической жизни. А вот ссылка на грамоту Московского патриарха Алексея, в которой содержится требование сохранять единство с мировым православием через единство с РПЦ МП, это гораздо серьезнее и весомее для внутренней церковно-канонической жизни и строя, чем формальный Устав, рассчитанный на внешние властные структуры. То есть синодальный Акт о выходе из состава РПЦ МП, в случае принятия и подписания членами Синода, был бы гораздо важнее и весомее, чем просто отсутствие в Уставе упоминаний о связи с РПЦ МП. Без провозглашения такого Акта все разговоры о "полной независимости" остаются только разговорами, не подкрепленными каноническими синодальными документами.
К сожалению, постановление Собора УПЦ от 27 мая 2022 года ничего не заявляет о выходе УПЦ из состава РПЦ МП. Пункт 4 этого Постановления ("Собор принял соответствующие дополнения и изменения в Устав об управлении Украинской Православной Церкви, свидетельствующие о полной самостоятельности и независимости Украинской Православной Церкви") не вносит никакой ясности в этот вопрос, ведь УПЦ и до того все 32 года на словах декларировала "полную независимость", на практике являясь структурным подразделением РПЦ МП.
Это очень важный и принципиальный момент. Это как советское руководство УССР в 1990 году провозгласило Декларацию о суверенитете Украины, при этом оставаясь в составе СССР. Чтобы стать действительно независимым государством, понадобилось провозгласить Акт о выходе из состава СССР и полной государственной независимости Украины, принять немало других законных и подзаконных актов, полностью отменить действие в пределах Украины законодательства СССР и начать переговоры о дипломатическом признании Украины другими странами. Аналогично происходит и в церковной жизни при провозглашении автокефалии.
Однако в случае с УПЦ, к сожалению, ничего подобного не произошло. Заявляя, что УПЦ является "полностью независимой", нигде не заявляется о ее выходе из состава РПЦ МП. Максимум, заявляется об "отмежевании" от действий МП, что еще не является "отделением". При этом в УПЦ до сих пор официально даже не осудили воинственно-фундаменталистскую идеологию «русского мира» и заявления патриарха Кирилла как неправославные, выразив лишь неопределенное "несогласие" с ними. И это тоже важный момент.
— Кстати, та же РПЦЗ неоднократно в своей истории критиковала сотрудничество РПЦ МП с советскими властями. Сейчас в УПЦ МП никак не реагируют ни на сепаратизм и коллаборационизм с оккупантами со стороны ее клира, ни на рейдерство Москвой ее епархий, ни на антиканоническую деятельность российского клира на ее территории. Так, может, она и даже до уровня РПЦЗ не дошла? А не было ли вот это решение мая 2022 только имитацией для украинской власти, которая в то время ее всячески защищала и даже к таким шагам побудила? Чтобы в Министерстве культуры не могли выполнять закон о переименовании ее в РПЦУ, чем она на самом деле и есть. А вот кремлевские темники и методы манипуляций они и дальше публично применяют.
— Скорее всего, здесь наложились одновременно разные факторы, в том числе и те, о которых Вы говорите. Насколько я знаю, лично митрополит Онуфрий действительно стремился обособить УПЦ от давления и влияния патриарха Кирилла Гундяева. Он всегда критически относился к нему, его взглядам, политике и методам управления. Но это обусловлено не стремлением к автокефалии Украинской Церкви, а скорее другим более консервативным мировоззрением владыки Онуфрия внутри самой РПЦ. Он никогда не был сторонником экуменизма или диалога МП с Ватиканом, не скрывал своих симпатий к консервативным идеям РПЦЗ и греков-старостильников. С последними поддерживал дружескую переписку. Его викарий Лонгин (Жар) еще в 2016 году прекращал поминовение Кирилла Гундяева как «еретика» именно потому, что тот подписал с Папой Франциском так называемую "Гаванскую декларацию".
Все это происходило не без согласия митрополита Онуфрия, тоже имеющего близкие взгляды. Кстати, это не в последнюю очередь обусловило и то, что он задолго до томоса так легко согласился на расторжение евхаристического единения с Константинопольским Патриархатом, который считается проводником экуменизма в мировом православии. Поэтому решения майского Собора в Феофании частично были обусловлены, среди прочего, и так сказать «зелотскими» мотивами. И тут он сумел переступить через сопротивление промосковской фракции, которая была категорически против даже таких половинчатых решений.
Но, сказав "а", так и не было сказано "б". Поэтому действительно в УПЦ даже до уровня старой РПЦЗ никак не дотягивают по последовательности позиции и действий. К тому же, часть епископата до сих пор имеет промосковские настроения и для них этот неопределенный статус УПЦ вполне приемлем. При изменении политической ситуации или линии фронта это позволит им беспрепятственно вновь объявить УПЦ частью РПЦ. Поэтому они без особого сопротивления согласились на изменения формулировок в «Уставе об управлении УПЦ», чтобы обезопасить себя от подпадения под законодательство о запрете религиозных организаций, аффилированных с духовными центрами в государстве-агрессоре.
Так же и в Москве спокойно восприняли эти решения, продолжая и дальше считать УПЦ своим каноническим структурным подразделением. Хотя парадокс, сами эти изменения принимались под давлением проавтокефальных призывов простого духовенства.
То есть у разных групп внутри УПЦ наложились разные мотивы и ожидания относительно решений Феофаниевского собора. Значительная часть простого духовенства и паствы с воодушевлением восприняли его, надеясь, что вслед за ним Синод примет четкие решения о полном выходе УПЦ из состава РПЦ МП, осудит антицерковные заявления и действия МП, осудит печальные факты коллаборационизма в своих рядах. Что он возобновит евхаристическре общение с Поместными Церквами, с которыми разорвал по требованию Москвы. Наконец-то начнет диалог с другими Церквами о признании автокефалии и пойдет на диалог с ПЦУ. Но эти ожидания не сбылись. Все заморозилось на неопределенном статусе.
Даже о войне и лицемерной лжеправославной политике Путина Синод УПЦ не способен принять каких-то внятных разоблачительных заявлений, как это когда-то делала РПЦЗ относительно коммунистического режима в России. Все ограничивается какими-либо двусмысленными, очень сдержанными и казуистическими фразами и комментариями, которые в зависимости от обстоятельств можно было бы по-разному толковать. Это не устраивает значительную часть простого духовенства и паствы УПЦ, среди которых все больше нарастает недовольство синодальным курсом.
— Что же сдерживает общины УПЦ МП от перехода в ПЦУ?
— За 30 лет в УПЦ сложилась собственная религиозная субкультура и своего рода «идентичность», с определенными отличиями в ментальности и восприятии всего происходящего вокруг. Присутствует и немало стереотипов, воспитанных под влиянием российских нарративов. Это очень большое и неоднородное церковное сообщество, с собственными особенностями, традициями, различиями. И это Церковь, к которой тоже принадлежат украинцы. Да, среди них немало русскоязычных, или даже пророссийских. Можно сказать, что УПЦ – это Церковь российской традиции в Украине. Ликвидировать ее административным вмешательством или давлением власти не получится. Это неверно. Необходимо сделать, чтобы эта Церковь перестала быть носителем российских идей и традиций, чтобы она тоже стала Церковью украинской традиции. Необходимо очищение изнутри от тех, кто во время этой войны проявил себя не на стороне собственного народа и государства.
Я не вижу проблем, чтобы на какой-то переходный период в Украине существовали две отдельные украинские церкви. Подобные прецеденты в истории православия уже были. Но это должны быть именно украинские церкви.
После 24 февраля структуры РПЦ в Украине не имеют права на существование ни в каком виде, даже замаскированном. Поэтому сейчас актуален вопрос очищения и окончательного выхода УПЦ из состава и из-под влияния РПЦ МП. Поскольку многие ее иерархи не хотят ничего менять и предпочли бы, чтобы оставалось все как было, то здесь государству выпадает не совсем благодарная роль некоего «акушера», который должен окончательно перерезать ту пуповину, которая до сих пор объединяет УПЦ с РПЦ МП. В условиях войны России против Украины это уже вопрос национальной безопасности и выживания государства и народа как таковых.
К сожалению, иерархи УПЦ своим бездействием и неадекватностью подставляют собственную паству, сами принуждают государство к таким действиям. Они могли бы облегчить жизнь себе и другим, если бы приняли ряд адекватных решений о реальном выходе УПЦ из состава РПЦ МП. Но поскольку они этого не делают, тем самым провоцируют государство вмешаться в этот вопрос…
— Какие это могут быть решения о «реальном выходе» УПЦ из состава РПЦ МП?
— Они были озвучены в обращении простого духовенства и верующих УПЦ к своему Синоду. Там список из десяти пунктов. Этакая «дорожная карта» или «десять заповедей» полной независимости УПЦ. Это обращение подписали более 300 священнослужителей и более 1000 верующих УПЦ. Это так сказать крик души и боль простых украинских священников и верующих, страдающих от бездействия и неадекватности собственных иерархов. И которые не могут мириться с тем, как церковное руководство само маргинализирует и уничтожает собственную Церковь. Однако руководители УПЦ вместо того, чтобы поддержать, полностью проигнорировали это обращение, а на священников-подписантов началось давление и запугивание, начали навешивать клеймо «предателей», «провокаторов» и тому подобное. Хотя это еще больше усиливает недоверие со стороны рядового духовенства и верующих к собственному священноначалию, которое за 30 лет достаточно запятнало себя связями с Россией.
— А какие внутренние процессы внутри УПЦ МП Вы могли бы отметить? Насколько там сильны проукраинские настроения?
— Как я говорил, УПЦ достаточно неоднородна и разношерстна. Среди более 10 тысяч ее священников царят разные настроения, иногда довольно противоположные. Там есть ярко выраженное проукраинское крыло духовенства. Таких священников там очень много. Но они пока не имеют общепризнанного духовного лидера и их движение еще не приобрело четко выраженные очертания, оно только еще формируется.
Есть в УПЦ и достаточно промосковское крыло, к которому относятся как священники, так и некоторые влиятельные иерархи. Несмотря на войну России против Украины и бомбардировки и уничтожение украинских городов, они во что бы то ни стало стремятся оставаться верными связям с Московским патриархатом и являются проводниками идей «русского мира» в Украине. Некоторые из них в феврале 2022 года с нетерпением ждали прихода «освободителей» и готовились их встречать с «хлебом и солью». Они до сих пор сохраняют такие свои надежды, но с каждым разом все меньше... К таким деятелям есть вопросы со стороны государства и общества.
И есть еще третье так сказать «течение», которое условно можно определить как «онуфриевцы». Это во что бы то ни стало преданные своему духовному лидеру митрополиту Онуфрию, они не проукраинские и не промосковские, каким курсом пойдет их лидер, туда и они за ним пойдут. Это довольно консервативная среда, иногда даже склонная к «золотству». Они, как правило, негативно относятся к экуменизму, модернизму и либерализму в Церкви. Ментально они гораздо ближе к последователям старой РПЦЗ и грекам-старостильникам. Не исключено, что со временем в разнородной среде УПЦ может назреть раскол на три отдельных течения по таким признакам. Ведь внутренние противоречия между ними все больше вызревают.
— Как вы оцениваете диалог между частью духовенства и мирян УПЦ МП и ПЦУ? Что его может активизировать?
— Это очень важное начинание. Ненормально, когда у православных украинцев нет между собой диалога, дружеских контактов и единения. Отсутствие такого диалога в течение 30 лет – одно из последствий вмешательства и влияния Москвы на украинские церковные вопросы. Поэтому я полностью поддерживаю такие инициативы. Если иерархи не могут сесть за общий круглый стол для диалога и обсуждения общих проблем украинского православия, тогда сама жизнь создаст условия для такого диалога «снизу», со стороны простых священников и верующих. Возможно, это даже к лучшему, потому что роль простого духовенства и верующих в имперской и советской Церкви была неоправданно нивелирована. Эта проблема характерна для всех украинских Церквей. Здесь мы имеем проявление возрождения роли простого духовенства и верующих в Церкви, так сказать «соборности снизу». Это очень важно и это нужно поддерживать всяческими способами.
К сожалению, что в УПЦ, что в ПЦУ, повсюду есть силы, которые маргинализируют свои Церкви и, руководствуясь только собственными юрисдикционно-корпоративными интересами, стремятся к сохранению противостояния и разделения. Но так же и там, и там есть здоровые силы. Несмотря на все, между этими здоровыми силами обеих Церквей должен быть диалог, общение и честное обсуждение проблем, которые разъединяют или объединяют. Однозначно, того, что объединяет, больше, чем разъединяющего.
Не являются христианами те, кто не стремится к диалогу и примирению, а лишь обвиняет противоположную сторону. К сожалению, таких нехристиан, которые притворяются "православными", есть немало в обоих Церкях, в частности, и среди епископата и духовенства. Однако при желании всегда можно найти с кем говорить. Необходимо учиться разговаривать, пожимать друг другу руки, смотреть друг другу в глаза, честно говорить о том, что объединяет и что разъединяет... Даже не переходя из одной юрисдикции в другую, можно искать общие точки соприкосновения, которые нас объединяют.
А нас объединяет наше общее духовно-историческое наследие. По крайней мере, хотя бы через независимые площадки круглых столов и научных конференций необходимо начать вместе садиться за один стол, необходимо общаться, обсуждать, смотреть друг другу в глаза, сотрудничать, ища то, что может нас объединить и примирить, а не наоборот, то, что нас разъединяет и порождает недоверие и ненависть друг к другу. Это тот формат, который мог бы постепенно растаить лед в сердцах духовенства и верующих обеих Церквей по отношению друг к другу, став фундаментом будущего единения православных украинцев.
— По Вашему мнению, что больше всего мешает такому диалогу? Может, общее постсоветское наследие, которое приучило у других видеть врагов?
– Однозначно. Но, кроме сугубо политических факторов и устоявшегося субъективного отношения друг к другу, как мне кажется, есть еще одна существенная проблема. Это взгляд на Церковь как на земной институт или администрацию. И в УПЦ, и в ПЦУ распространена подмена понимания природы Церкви как Мистического Тела Христова сугубо земными церковно-административными институтами/юрисдикциями, меряние размерами и борьба за стены и имущество, а не за души... То есть все то, что чуждо Евангелию. Юрисдикционные корпоративно-партийные интересы преобладают над духовными… Люди готовы отстаивать свои юрисдикции как какие-то корпорации или партии, их храмовые сооружения и имущество, не понимая, что на самом деле Церковь – это немного о другом…
Границы Церкви как мистического Тела Христова и границы юрисдикций и церковных организаций не всегда тождественны. Происходит тонкая подмена смысла и содержания. Это существенная проблема и препятствие и для диалога, и для единения. Одни и те же болезни сергианско-советского наследия духовного выхолащивания и искажения в равной степени сказываются во всех без исключения украинских Церквах. Смена вывесок и юрисдикций сама по себе не избавляет от этих болезней. Здесь еще и проблема уровня и качества общего и богословского образования пастырей и верующих, отсутствие миссионерского служения и многое другое. То есть кризис украинского православия не только во внешнем статусе, но и во внутреннем состоянии. Это то, над чем нужно много работать всем вместе.
— И все же, несмотря на такие пессимистические оценки, возможно ли объединение украинского православия?
– Чтобы правильно лечить болезнь, необходимо сначала правильно определить диагноз и причины болезни. Поэтому без честного и откровенного обсуждения существующих проблем и противоречий не обойтись. Однако рано или поздно любые расколы преодолеваются. В истории Церкви еще не было расколов или разделений, которые не были бы преодолены. Если нет догматических и вероисповедных разногласий, то есть ереси, то причин для сохранения разделения и отсутствия евхаристического единства нет.
Украинская Церковь будет автокефальной и единой. Это неотвратимо. Альтернативы этому нет. Движение к такому единению началось и его не остановить. Но уже сейчас мы должны говорить не только о статусе автокефалии и единстве, но и о преодолении внутреннего кризиса внутри Украинской Церкви и мирового православия. Проблемы миссионерства и социального служения, восстановление полноценной богословской школы, качества духовного образования и просвещения, открытости, соборности и евангеличности, роли общины и верующих в Церкви, преодоления обрядоверия и опасной формализации церковной жизни, соответствие Евангелию, обращение к первоистокам первохристианской Церкви. Эти и другие ответы на актуальные вызовы, поиск путей их решения, реформирование и наполнение их живым содержанием – этими вопросами должны заботиться представители Украинской Церкви. Эти вопросы должны быть предметом диалога и дискуссии. На такой почве возможно подлинное, не ложное духовное единство.