По данным правозащитников, за время полномасштабного вторжения представители оккупационных войск убили 4 священнослужителей, еще 20 пропали без вести.
Как РФ преследует украинские церкви в оккупации – рассказывает DW.
В конце июня из российского плена вернули двух священников УГКЦ Ивана Левицкого и Богдана Гелету.
В то же время в июне в так же оккупированном в 2022 году Мелитополе начался суд над священником УПЦ из Токмака отцом Константином Максимовым. «Он также является волонтером и ездил в гуманитарные миссии, – рассказывает директор ХПГ Евгений Захаров. – Во время одной из таких миссий в 2023 году его арестовали и обвинили в шпионаже, что кажется полным бредом».
По информации норвежской правозащитной организации «Форум 18», в материалах уголовного дела, возбужденного оккупационными властями, говорится, что Максимов «с помощью интернет-мессенджера передал сотруднику украинской службы безопасности информацию с координатами размещения технических средств противовоздушной обороны России, расположенных на территории города и района».
Перед российскими судами предстали также двое священников ПЦУ из оккупированной Донецкой области – отец Христофор Хримли из Каменки и отец Андрей Чуй из Донецка. Как утверждает архиерей ПЦУ, митрополит Донецкий и Мариупольский Сергий Горобцов, судили их незаконно. По его словам, священники отказались сотрудничать с оккупационными властями, из-за чего осенью 2023 года были арестованы и обвинены в проукраинской деятельности. В начале этого года представители РФ депортировали в Грузию сначала Хримли, а затем и Чуя. «Мы забрали их оттуда, и сейчас они служат на территории Киево-Печерской лавры в Киеве, в Феодосиевском монастыре», – добавляет митрополит Сергий.
По информации Харьковской правозащитной группы, во время полномасштабного вторжения без вести пропали 20 священнослужителей на оккупированных территориях. Шестерых из них уже освободили. «Как выяснилось, всех их пытали, требовали, чтобы они признали, что работают на СБУ», – добавляет директор ХПГ Евгений Захаров.
Среди освобожденных из плена – клирик Одесской епархии ПЦУ и настоятель Свято-Троицкого прихода в Одессе Василий Вирозуб. Он был задержан по дороге на остров Змеиный, куда отправился на второй день полномасштабного вторжения на борту поисково-спасательного судна «Сапфир». Миссией экипажа было спасение гражданских смотрителей маяков на острове Змеиный и возвращение тел украинской пограничной заставы, которая считалась погибшей.
Россияне обыскали судно и допросили экипаж, пообещав освободить его «после завершения СВО». Задержанные находились сначала в Севастополе, а затем, вместе с другими пленниками, в Шебекино и Старом Осколе Белгородской области. «Они били и пытали нас просто потому, что могли, просто для развлечения. Я был свидетелем того, как мужчинам отрезали гениталии, как рубили головы. Это был ад на земле», – рассказывает Вирозуб.
В общем клирик пробыл в российском плену более двух месяцев и был освобожден во время обмена в начале мая 2022 года. Он вспоминает, что во время допросов ему задавали один и тот же вопрос: в каком отделе СБУ он работает. При этом священник утверждает, что никак с украинскими спецслужбами не связан.
Харьковской правозащитной группе также известно о четырех случаях умышленного убийства священнослужителей ПЦУ. Об одном из случаев рассказывает норвежская правозащитная организация «Форум 18». По ее информации, в феврале этого года представители войск РФ задержали отца Степана Подольчака в селе Каланчак на оккупированной части Херсонщины. «Его забрали босого, с мешком на голове, настаивая на том, что везут на допрос. Его избитое тело – возможно, с пулевым ранением в голову, – было найдено на улице села 15 февраля», – рассказывают правозащитники в своем материале.
Сейчас украинские церкви не правят службы на оккупированных РФ территориях, говорит Захаров. Прежде всего, из-за того, что не имеют для этого помещений. Россияне или отдают их Московскому патриархату, или забирают под собственные нужды. К примеру, в храме ПЦУ в Новоазовском районе Донецкой области россияне устроили морг для своих погибших бойцов, рассказывает митрополит Донецкий и Мариупольский Сергий Горобцов. А в Доме милосердия в Тельмановском районе – военную базу.
«В Волновахе у нас был храм Святого Николая Чудотворца, построенный из дерева, – продолжает Горобцов. – Когда туда зашли россияне, они сначала вынесли украинские иконы и рушники, потом облили это все соляркой и сожгли. А из подствольных гранатометов расстреляли купола».
ХПГ задокументировала 400 разрушенных церквей. «Больше всего страдают церкви УПЦ МП, потому что на юге и востоке их больше всего, – добавляет Захаров. – Разрушение церковных сооружений – военное преступление, прописанное в Римском статуте».
Посещение церквей на оккупированных территориях опасно и для самих верующих. Правозащитная организация «Форум 18» приводит историю протестантки, которая с начала этого года находится под арестом оккупационных властей в Запорожской области. «Ее преследуют за высказывания, которые она якобы сделала на молитвенном собрании в одном из домов в оккупированном Мелитополе в июле 2023 года», – рассказывают правозащитники в своем материале. Следственный комитет РФ возбудил против женщины уголовное дело по статье о «публичном распространении под видом правдоподобных заявлений заведомо ложных данных о применении Вооруженных сил Российской Федерации».
В селе в оккупированной части Херсонской области остается священник храма ПЦУ, который попросил не указывать его имя из соображений безопасности. С начала оккупации он пережил восемь обысков, запрет править службу в своем храме и на неделю был заключен в российской пыточной. «Однажды их приехало 40 душ на четырех автобусах. В другой раз приезжали с миноискателями, искали у меня оружие и взрывчатку, – рассказывает священник. – На допросах все время требовали перейти в Московский патриархат, а я категорически отказывался. Они тогда меня спрашивали, кто у меня в Украине куратор. Я показывал им пальцем на небо и говорил, что мой куратор там».
Кроме того, представители оккупационных властей оказывали давление на мусульманское духовенство, отмечает директор ХПГ Евгений Захаров. «Притесняли общины мечетей, которые отказывались присоединяться к подконтрольным России исламским структурам, – добавляет правозащитник. – В целом можно сказать, что преследование церквей, независимо от вида прихода, является характерным элементом оккупационной политики российских властей».