В Британии принято отталкиваться от философии. Вначале все обмозговывают, придумывают философию процесса, а потом претворяют ее в жизнь.
С одной стороны это страна отдавшего жизнь за Христа во время гонений Диоклетиана свщмч. Албана Верлуамского.
Это страна где православные и католики из 35 архиепископов Кентерберийских живших до 11 века почитает святыми 22 (где еще такой процент святых среди архиепископов?).
Страна Честертона и Льюиса. Митрополита Антония Сурожского и Толкиена.
Но это страна и современного либерального писателя и философа Пулмана тоже.
И многих таких же как он персонажей…
Есть существенное отличие в том, как поступают британцы и как украинцы и русские.
В Британии принято отталкиваться от философии. Вначале все обмозговывают, придумывают философию процесса, а потом претворяют ее в жизнь.
У нас вначале делают, а походу подверстывают философию под делание.
Так вот философия британского общества сегодня это борьба двух противоположностей.
С одной стороны лейбористы и либералы пытаются деконструировать традиционное британское общество и задать новую философскую парадигму под новое общество. Под светскую страну.
Один из таких людей – Пулман.
Именно его слова повторял певец Элтон Джон когда сказал: «Церковь должна быть закрыта, потому что она не выполняет свою основную функцию – не учит людей толерантности».
Пулман написал криптосатанинскую книгу «Темные начала» в которой он заявил, что он спорит с писателем и христианским философом Клайвом Люьисом и его «Хрониками Нарни». Господин Пулман заметил, что с Толкиеном спорить неинтересно, от того что «его христианство – деревенское». Но, признал, что пока Клайва Льюиса ему переспорить не удалось…
Недавно Пулман выпустил еще одну книгу. Она называется "Добрый человек Иисус и негодник Христос". Это переписанное Пулманом Евангелие, где единый Иисус Христос раздваивается на двух: хорошего человека Иисуса, проповедника и праведника, и его брата-близнеца по имени Христос, который записал жизнь брата, подправив притчи, отправил его на распятие, а в нужный момент вылез из пещеры. На этого второго свалена вина за все худшее в христианстве: миф и церковь, равно как и за лучшее – Библию. Много сказано о недостаточно жестком переводе слова "негодник"...
Впрочем, остаются в Англии не только персонажи достойные freak show, вроде этого Пулмана, но и весьма сильные христианские философы, которые пытаются вернуть страну в рамки христианской парадигмы.
Один из них – всемирно известный специалист по Новому Завету и истории раннего христианства, епископ Даремский Англиканской церкви (принадлежащий к консервативному ее крылу), член палаты лордов Том Райт.
Его книга «Настоящее христианство», которую я сейчас читаю – это настоящий шедевр.
Продолжатель философии Льюиса, но пишущий сегодня, для современных людей, живущих уже не в модернистском, а пост-модернистском мире. А значит пишущий много понятней и ближе нам, чем Льюис.
Вот что он сам говорит о конфликте христиан и либералов внутри британской цивилизации:
«Представители последнего поколения людей на Западе состязаются в борьбе за истину, как две команды, которые пытаются перетащить канат на свою сторону. Одна команда пытается свести истину к «фактам» - к тому, что можно доказать таким же образом, как мы доказываем, что нефть легче воды или даже, что дважды два – четыре. Люди второй команды полагают, что всякая «истина» относительна и что за любой претензией на обладание истиной кроется претензия на обладание властью. Обычные же смертные, плохо разбирающиеся в этом состязании с его социальными, культурологическими и политическими аспектами, могут просто ощущать неуверенность относительно «истины», тем не менее понимая, что она важна.
То, что мы называем «истиной» будет меняться в зависимости от предмета обсуждения. Если я хочу отправиться в город, мне очень важно знать, истинен ли ответ человека, сказавшего, что мне нужно сесть в автобус номер 53 или нет. Но не все «истины» относятся к подобной категории вещей, которые можно проверить. Если за вопросом о справедливости стоит какая-то «истина», тот она должна гласить, что наш мир не предназначен для жизни в состояние нравственного хаоса. Однако здесь можно спорить о смысле слова «предназначен» и о том, как мы можем узнать о предназначение чего-либо. А какая «истина» может стоять за нашей жаждой духовности? Что человек получает удовлетворение, когда исследует «духовную» сторону своей жизни? Или нечто большее: что мы созданы для взаимоотношений с иным Существом, которое можно познать только через духовность? И если говорить о взаимоотношениях, то где там «истина»? В самих отношениях, в том что мы «истинны» друг с другом, что, разумеется не сводится к «истине» об автобусе номер 53 и ей подобным. Мы уже говорили поводу красоты, что ее нельзя отождествить с «истинной», иначе мы рискуем упразднить «истину», поскольку, как мы уже убедились, красота, которую мы видим, хрупка и амбивалентна.
Вопрос о смысле глагола «знать» также заслуживает дальнейшего исследования. «Знать» глубинные истины, которые мы упоминали, -- это скорее похоже на тот смысл, который мы вкладываем в это слово, говоря, что «знаем» такого-то человека, чем на знание о том, что в город идет такой-то автобус. Иногда на это уходит немало времени, здесь нужно доверие, и во многом, узнавая человека, мы действуем методом проб и ошибок. При таком «познании» субъект взаимодействует с объектом, так что здесь никогда не отделишь «чисто субъективное» от «чисто объективного». Есть одно удачное слово, описывающее такое глубокое и богатое познание самой глубокой и богатой истины: «любовь». Но, прежде чем мы начнем о нем говорить, нам нужно сделать глубокий вздох и нырнуть в глубину той истории, которая с точки зрения христианской традиции придает смысл нашему стремлению к справедливости, духовности, взаимоотношениям и красоте, а также к истине и любви. Нам пора приступить к разговору о Боге».
Что ж. Новые времена – новые проповедники…
Так было всегда.
И так будет.
Потому что правильно сказал Честертон:
«Христианский мир претерпел немало переворотов, и каждый приводил к тому, что христианство умирало. Оно умирало много раз и много раз воскресало — наш Господь знает, как выйти из могилы. Снова и снова переворачивалась Европа, и всякий раз в конце концов наверху оказывалась одна и та же вера. Она являлась в мир не как предание, а как новость… Да, много раз — при Арии, при альбигойцах, при гуманистах, при Вольтере, при Дарвине — вера, несомненно, катилась ко всем чертям. И всякий раз погибали черти. Каким полным и неожиданным бывало их поражение, мы можем убедиться на собственном нашем примере».
P.s. Ниже привожу подборку цитат Тома Райта из его книги «Настоящее христианство». Ну, и кто скажет, после этого, что дело Льюис и Честертон умерло?
«Недавно ночью мне приснился яркий и захватывающий сон. Но что меня удручает, я не могу припомнить его содержания. Проснувшись, я чувствовал какой-то его отблеск, так что мог понять, насколько этот сон необычен и полон смысла, а затем все ушло. Таким образом, если перефразировать Т.Элиота, я получил смысл, но упустил переживание.
Это чем-то напоминает наше стремление к справедливости. Мы видим сон о справедливом мире. На какой-то момент перед нами может мелькнуть образ единого мира, где воцарилась правда, где решаются проблемы, где обитают здоровые людские сообщества, где мы не только знаем, как надо поступать, но и поступаем именно так. А затем мы просыпаемся и возвращаемся к реальности. Но что мы слышим, когда видим такой сон?
Похоже, что мы как бы слышим не сам голос, но отзвук голоса – этот голос исполнен спокойствия и наделен исцеляющей силой, и он говорит о справедливости, об исцелении жизни людей, о мире, надежде и благоденствии для всех. И этот голос продолжает звучать в нашем воображении, в нашем подсознательном. Нам хотелось бы вернуться и послушать его еще, но мы уже проснулись и не можем погрузиться в сон. Кто-то скажет нам, что это просто фантазии, и мы сами, возможно этому поверим, понимая, что так мы превращаемся в циников.
Но этот голос не замолкает, он нас зовет и притягивает к себе, он вынуждает нас задуматься: а вдруг мир, в котором царит правда, возможен, хотя эти вещи так трудно себе представить».
***
«Но одновременно, куда бы Иисус не приходил, он встречал множество людей, у которых в жизни царил ужасающий беспорядок. Больные, грустящие, сомневающиеся, отчаявшиеся, прячущие свою неуверенность под маской наглости и хвастовства, использующие религию как путь бегства от суровой реальности. И хотя Иисус исцелял кого-то из них, Он не был похож на чародея с волшебной палочкой. Он разделял их боль. Он глубоко печалился, глядя на прокаженного и думая обо всем том, что пришлось этому человеку испытать. Он плакал над могилой близкого друга. А когда его жизнь подходила к концу, Он сам был охвачен смертельной мукой – сначала мукой души, а потом и тела».
***
«Последнее поколение на Западе, потратило немало усилий, чтобы объяснить мальчикам и девочкам, что различия между ними сводятся к чистой биологии. Нам все время напоминают: избегайте гендерных стереотипов. Появляется все больше и больше профессий, с которыми – по крайней мере теоретически – одинаково хорошо справляются как мужчины так и женщин. Однако и сегодня большинство родителей, независимо от своих убеждений, видят, что мальчики гораздо чаще предпочитают игрушечные оружие и машинки, а девочки – одевать или нянчить кукол. Причем не только дети упрямо стоят за «гендерные стереотипы». Маркетологи, создающие журналы для определенной целевой аудитории, успешно творят «мужские журналы», которые крайне редко покупают женщины, и «женские журналы», которые мужчинам неинтересно читать. И эти журналы становятся все более популярны даже в тех странах, где уже десятилетиями ведется пропаганда равенства полов. В большинстве же стран никто и не пытается доказывать, что мужчина и женщина одинаковы или взаимозаменяемы. Каждый знает, что между полами есть существенные отличия».
***
«Мы стремимся к справедливости, но часто обнаруживаем, что она для нас недостижима. Мы страдаем от духовного голода, но часто продолжаем жить так, как будто истина заключается в одномерном материализме. Подобным образом, самые прекрасные взаимоотношения у нас заканчиваются смертью. Смех оборачивается слезами. Мы это знаем, мы этого боимся, но ничего не в силах здесь поделать».
***
«Мысль о том, что Бог приходит одновременно и чтобы спасти, и чтобы довести дело творения до конца и все в нем исправить, постоянно звучит в книге величайшего пророка древнего Израиля Исайи. В одиннадцатой главе он представляет нам картину мира, который был исправлен: тут волк лежит рядом с ягненком, а земля наполнена славой Божьей, как вода покрывает море. Эта яркая картина особенно удивительна потому, что в шестой главе той же книги пророк видит ангелов, которые возвещают, что вся земля исполнена славы Божьей. Тут нам, естественно, хочется спросить автора: земля уже сейчас наполнена славой Божьей или же это совершится в будущем? А если же мы думаем о красоте, мы можем спросить: нынешняя красота уже достигла полноты и совершенства - или же она лишь указывает на что-то в будущем?»
***
«Существует три разных ответа (с незначительными вариациями) относительно того, как Божье пространство соотносится с нашим. Многие мыслители – причем исключительно в рамках иудео-христианской традиции – именно так ставили этот вопрос. Сегодня многие люди знакомы с основными положениями некоторых сложных предметов, таких, например, как экономика или ядерная физика, однако мало людей, хотя бы и среди христиан задумываются об ответе на этот сложнейший богословский вопрос.
Первый ответ звучит так: эти пространства совпадают. По сути, Бог живет в том же пространстве, что и мы; или, если сказать иначе, -- это разные слова об одном и том же понятии. Таким образом, поскольку Бог не срывается в тайном месте на своей территории, но все наполняет своим присутствием, Бог есть везде – стоит только внимательно присмотреться – и везде есть Бог. Другими словами, Бог есть все, и все есть Бог.
Такой ответ называется «пантеизмом». Подобные представления были популярны в Греции и Риме I века нашей эры преимущественно благодаря философии стоиков, затем о них забыли, но сегодня они снова стали популярными. Первоначально такая философия позволяла свести к единому целому все множество древних богов, которым поклонялись греки и римляне: Зевса (Юпитера), Посейдона (Нептуна) и прочих. У древних существовали боги моря и неба, огня, любви и войны, а также священные деревья, священные моря, священный мир, который, по меньшей мере, содержал в себе божественную искру. Такой политеизм хаотичен и непрост, и многие античные мыслители думали, что куда легче, четче и яснее предположить, что «божество» - это сила, наполняющая собой все. И тогда человек должен в первую очередь стремиться вступить в контакт с божественным в себе и в мире, настроиться на его лад. Сегодня такие представления кажутся многим крайне привлекательным.
Быть последовательным пантеистом достаточно трудно. Как заставить себя поверить в то, что божество везде? Что оно в осах, в мухах, в раковых клетках, в цунами и ураганах? И потому сегодня некоторые люди склонны поддерживать несколько видоизмененный пантеизм, который называется «панентеизмом»: не все божественно само по себе, однако все существующее находится внутри Бога («пан» = «все», «ен» = «внутри», «теос» = «Бог»). Можно привести отдельные аргументы в защиту этой точки зрения, однако легче понять сильные стороны панентеизма, встав на точку зрения третьего ответа (о котором речь пойдет ниже).
Тем не менее, пантеизм, а также во многом и панентеизм неспособны дать ответ на проблему зла. Даже в язычестве с его политеизмом можно было объяснить свои неудачи, сославшись на бога или богиню, которые на тебя прогневались, быть может потому, что ты забыл их подкупить. Но если все в мире (включая тебя самого ) обитает в божественном или участвует в жизни божества, значит, нет никакого верховного суда, куда можно было бы пожаловаться на свою беду. Никто не придет тебе на помощь. Мир и «божественное» таковы, и тебе остается лишь к ним привыкнут. И окончательный ответ на эти проблемы (который в I веке дали многие стоики, а сегодня дают многие западные люди) – это самоубийство.
Второй ответ звучит так: эти два пространства не пересекаются. Между пространством Бога и нашим пространством -- огромное расстояние. Если боги существуют, то они пребывают на небесах, чтобы это ни значило. У них своя собственная жизнь – и они могут ею наслаждаться именно потому, что не участвуют в наших земных делах. Такой взгляд также был достаточно популярен в Древнем мире. Этому учил, в частности, поэт и философ Лукреций живший за столетие до Иисуса и развивший учение Эпикура, который жил за два века до него. Лукреций и Эпикур делали из своей философии такой вывод: человек должен научиться жить в мире самостоятельно. Боги не станут ни помогать человеку, ни мешать. Поэтому стоит изо всех сил наслаждаться жизнью. Для этого следует быть спокойным, острожным и умеренным. (Позже «эпикурейством» стали называть чувственность и гедонизм. Однако Эпикур и его последователи считали, что такой подход к жизни неэффективен. Они считали, что человек получает больше удовольствия от постоянства и трезвости).
Посмотрите, что произойдет, если вы столь радикально отделите мир Бога от нашего мира. Если вы (подобно многим древним философам) живете достаточно благополучно и у вас есть хороший дом, много пиши и вина, а также рабы, которые о вас заботятся, вы можете игнорировать далеких богов и жить в свое удовольствие. Однако если, как великое большинство населения, вы живете в жестоком мире и катитесь к нищете, вам было бы легче поверить, что этот мир мрачен, мерзок и порочен по совей сути и что разумный человек будет стремится отсюда убежать – либо, опять же, через смерть, либо с помощью супердуховности, которая позволит вам наслаждаться тайным блаженством здесь и сейчас и надеяться на лучшее после смерти. Именно отсюда родилась философия, которую сегодня называют широким термином «гностицизм». Нам еще предстоит о ней поговорить.
Отделение сферы Бога от сферы человека, начатое Эпикуром, когда существует далекий Бог, которого можно уважать, но который не собирается вмешиваться в нашу жизнь в XVIII веке стало важнейшим принципом жизни западного мира (соответствующее движение носило название «деизм») и во многом остается таковым и сегодня. Фактически многие западные люди, говоря о «Боге» или «небе», подразумевают что говорят о таком существе и таком месте, которые – если они вообще существуют – находятся от нас слишком далеко и не имеют прямого отношения к нашей жизни. Вот почему человек может сказать, что он верит в Бога, и здесь же добавить, что он не ходит в церковь, не молится и вообще редко задумывается о Боге, разве что на Рождество. И такого человека мне не в чем обвинить. Если бы я верил в далекого холодного Бога, я бы тоже не смог вылезти ради него из моей теплой постели.
И самая главная проблема сторонников эпикурейства в Античном мире или деизма в современном заключается в том, что им приходится затыкать уши, дабы не слышать тот отзвук голоса, о котором мы говорили. Разумеется, это не слишком сложно в современном деловом и шумном мире. Это легко получается у человека, который сидит перед экранном телевизора, слушая музыка в наушниках, и одной рукой посылает мо мобильнику SMS-ки, а в другой держит чашку с кофе… Современному человеку несложно стать эпикурейцем. Но стоит выключить все электронные устройства, почитать книгу, выйти и поглядеть на ночное небо – и здесь нас подстерегают неожиданности: мы можем задуматься о третьем варианте ответа на наш вопрос.
В классическом иудаизме и христианстве мы найдем третий вариант ответа. Небо и земля – разные реальности. Но между ними нет непроходимой пропасти. Они пересекаются, и у них множество разных точек соприкосновения. Этот ответ на фоне ясности пантеизма и деизма, может вначале показаться слишком сложным, но нам не следует тут бояться сложности. Ее следует ожидать, если мы помним о многообразных парадоксах жизни человека».
***
«Что же в таком случае главное в христианстве?
Это вера в то, что живой Бог, исполняя свои обетования в кульминационный момент истории Израиля, совершил все нужное: нашел потерянных, спас их и дал им новую жизнь - во Иисусе. Он это совершил. Бог начал свою спасательную операцию через Иисуса. Во вселенной распахнулась тяжелая дверь, которая уже никогда не будет закрыта. Это дверь тюрьмы, где нас содержали. Нам предложили свободу: свободу ощутить это избавление, выйти из темницы и исследовать новый мир, который теперь стал для нас доступен. А в частности, нас всех приглашают - точнее, призывают - открыть, следуя за Иисусом, что этот новый мир и в самом деле место, где есть справедливость, здравая духовность, хорошие взаимоотношения и красота и что мы должны не просто наслаждаться новым миром, но трудиться над тем, чтобы он рождался и на земле, как на небе».