Интервью c Анной ЮДКОВСКОЙ, кандидатом на должность судьи Европейского Суда по правам человека от Украины.
В последние годы все чаще украинские граждане обращаются за защитой своих прав в международные инстанции, наиболее известным из которых является Европейский Суд по правам человека. По делам против Украины Суд принял уже не одно решение, решающее сложные вопросы, относительно которых не было найдено понимания в украинских судах.
В этом году закончились полномочия судьи Европейского Суда по правам человека от Украины, потому был объявлен национальный конкурс об отборе кандидатов на вакантную должность, который по определенным причинам был проведен повторно 17 декабря 2007 года. Дважды в тройку кандидатов на должность судьи от Украины была избрана госпожа Анна Юдковская, что свидетельствует о ее высоком профессиональном уровне и поддержке в обществе, в частности среди общественных и правозащитных организаций.
В январе 2008 года Парламентская Ассамблея Совета Европы на своем заседании должна рассмотреть вопрос об избрании судьи Европейского Суда по правам человека от Украины между тремя кандидатурами, представленными Правительством. Учитывая это, мы воспользовались возможностью, чтобы задать несколько вопросов относительно законодательного и судебного обеспечения права на свободу вероисповедания и относительно совершенствования государственно-конфессиональных отношений кандидату на должность судьи госпоже Анне ЮДКОВСКОЙ.
— В последнее время все больше расширялась полемика относительно необходимости реформирования судебной системы в Украине. Особенно актуально это выглядит на фоне политического кризиса, в котором судебная ветвь власти часто используется не в качестве независимого арбитра, а как средство борьбы за власть или собственность. В этой ситуации, с вашей точки зрения, какие шаги в первую очередь необходимо предпринять в направлении реформирования украинского правосудия?
— Да, к сожалению, судебную власть сегодня стремятся превратить в инструмент как в политической борьбе, так и в борьбе за собственность (по ироническому высказыванию Юрия Василенко среди 400 известных способов «относительно честного» отбирания денег Остапа Бендера не было одного – с помощью судебного решения); фактически судьи не являются ни независимыми, ни самостоятельными в принятии решений; коррупционность судебной системы сегодня признают даже первые лица государства. Это системная проблема и реформировать правосудие нужно вместе с реформированием системы досудебного следствия, прокуратуры и адвокатуры. По моему мнению, те шаги, которые предлагаются сейчас, а именно осложнение и без того сложного и многозвеньевого судебного процесса, не только не помогут, а наоборот усилят кризис.
Уже сегодня неодиночные случаи, когда дела кочуют между хозяйственными, административными судами и судами общей юрисдикции из-за несовершенства внедренной системы правил подсудности. А дадьнейшее «измельчение» общей юрисдикции и двухуровневая кассация намного осложнят доступ людей в суд, затянут и без того излишне длительный процесс и будут иметь плохое влияние на единство правоприменительной практики. Об этом, кстати, говорит и Венецианская комиссия в своих выводах относительно законопроектов о судоустройстве и о статусе судей в Украине.
Первоочередные шаги должны быть направлены на борьбу с коррупцией в судебной системе, и соответственно — на реабилитацию в глазах общества правосудия, воспитания уважения к нему. Для этого нужно работать над качеством правосудия и уровнем судейского корпуса. Огромное значение имеют судейские кадры, требования к которым должны быть значительно повышены, а процедура отбора судей должна быть прозрачной. Я считаю, что на должность судьи может претендовать человек, который до того имел практический опыт состязательного судебного процесса в качестве самостоятельного участника такого процесса – адвоката, представителя стороны или прокурора, – только таким образом можно научиться взвешивать конфликтные интересы и понимать правовую позицию сторон. И обычно, в первую очередь нужно обеспечить действительную независимость судей, защитить от давления и вмешательства в их деятельность.
— Одним из требований Парламентской Ассамблеи Совета Европы к Украине во время ее вступления в эту организацию был выдвинут вопрос об обеспечении независимости церкви в ее отношениях с государством. Можно ли сейчас говорить, что Украина выполнила этот долг, или до сих пор существуют определенные проблемы в этой сфере?
— Исторически и традиционно религиозный нейтралитет государства – то есть полное невмешательство в религиозные дела как в виде поддержки да и в виде ограничений – непросто установить. С одной стороны государство сотрудничает с религиозными общинами, с другой стороны религиозные сообщества стремятся получить признание государства, вынудить прислушиваться к их точке зрения относительно определенных болезненных вопросов, которые тревожат общество, — таких как нравственность общественной жизни, биоэтика, аборты, эвтаназия, и тому подобное. То есть граница не является четкой.
Нужно отметить, что ПАРЕ никогда не требовала от государств-участниц классического отделения Церкви от государства по типу американского. В ее последней рекомендации по этому поводу (№ 1804 (2007) признано, что разный тип отношений Церкви и государства существует в европейских странах, в некоторых странах одна или несколько религий доминируют и религиозные представители играют определенную политическую роль. Как пример - присутствие епископив в Палате Лордов в Великобритании. Даже во Франции, где суровое разграничение Церкви и государства внедрено еще законом 1905 г., государство платит зарплату больничным, тюремным и военным священнослужителям, поскольку иным образом невозможно удовлетворить религиозные потребности определенных категорий населения. А Конституция Греции содержит положение, по которому доминирующей религией в этом государстве является православное христианство, и запрещает прозелитизм – кстати, последнее положение было предметом рассмотрения Европейского суда по правам человека по делу Коккинас против Греции, и Суд нашел нарушение статьи 9 Европейской Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод.
Вообще, проблемам светского государства посвящено несколько решений Европейского суда по правам человека. Некоторые из них касались вопроса налогообложения (обязательности в некоторые странах платить налог в интересах государственной Церкви). По делу Бускарини против Сан Мариино. Суд пришел к выводу, что обязательная клятва депутата парламента на Библии является принуждением к взятию на себя обязательство верности определенной религии, что противоречит требованиям ст. 9 Конвенции.
Конвенционные органы признают, что в странах Европы невозможно выделить единый подход к роли религии в обществе. Отсюда и широкие границы усмотрения, которые предоставлены для регуляции этих вопросов. Да, стремление Турции установить секулярный режим находит поддержку Европейского суда. По известному делу Лейла Сахин против Турции, в котором речь шла о запрещении ношения мусульманской одежды в университете, Суд учел как роль заведений высшего образования, так и особенный «турецкий контекст» — стремление общества к «светскости» и существование экстремистских течений, целью которых является построение общества на законах шариата, и, соответственно, не нашел нарушения в запрещении на ношение такой одежды. Признал Суд и правомерность вмешательства по турецкому делу Партии Благоденствия, которая была распущена из-за ее намерения создать мультиюридическую систему и вернуться к законам шариата. То есть эти вопросы каждое государство решает, исходя из своего исторического опыта и современных потребностей своего общества.
В Украине традиционно Церкви играют значительную роль в обществе, учитывая степень доверия к Церквам в сравнении со степенью доверия к власти. То, что является недопустимым, — это привлечение Церквей к политической борьбе, что, к сожалению, в отдельных случаях можно наблюдать в Украине, особенно во время выборов. Определенные политики вовлекают в политическую агитацию определенные Церкви, призывают к присоединению к той или другой Церкви – это является вмешательством государства в религиозную деятельность. Особенно уязвимыми при этом остаются религиозные меньшинства. Это, по моему мнению, одна из наших главных проблем в этой сфере.
Обязательство нейтральности государства в ее отношениях с Церковью заключается также в том, что государство должно воздерживаться от принятия чьей-либо стороны в религиозных спорах. Оно не должно принимать мер для того, чтобы религиозные общества оставались или были приведены под единое руководство. Роль власти в случае конфликта – обеспечить уважение религиозных групп друг к другу (это отмечено, например, по делу Сериф против Болгарии). Это особенно важно в многоконфессиональной Украине, где на государство возлагается обязанность обеспечения мирного сосуществования всех конфессий, которые нередко являются конфликтующими.
— От Совета Европы часто раздаются заявления о том, что существующая в Украине система регистрации церквей в определенной мере является дискриминационной и не ясной. Какое Ваше отношение к этому? На самом ли деле существует потребность внедрить в Украине новую систему регистрации церквей и других религиозных организаций?
— Ответ на этот вопрос дал Европейский суд по делу Свято-Михайловский приход против Украины. В этом деле Киевская городская администрация отказала общине во внесении изменений в ее устав, согласно с которыми она должна была присоединиться к УПЦ КП. Правительство отрицало, считая, что вмешательство не состоялось, поскольку общину не вынуждали присоединиться ни к одному Патриархату и не вмешивались в ее деятельность. Суд напомнил свою позицию, что отказ государства в регистрации группе верующих является вмешательством в свободу религии, гарантированную ст. 9 Конвенции. Суд обратил внимание, что хотя украинское законодательство о свободе совести и религиозных объединениях действительно позволяло религиозной группе существовать без регистрации, деятельность незарегистрированных религиозных образований была ограниченной. Суд отметил, что в ситуации, когда религиозная община вошла в конфликт с руководством Церкви, к которой она относится, и должна или внести изменения в свой устав или рискует быть исключенной из юридического лица созданного ею самой, такая ситуация требует очень деликатного и нейтрального подхода к конфликту со стороны государственных органов. Суд пришел к выводу, что отказ государственных органов внести изменения в устав значительно сузил возможности религиозной общины, которая больше не могла практиковать весь спектр религиозных деяний. В целом, Суд раскритиковал украинское законодательство по вопросам регистрации религиозных организаций, отметив, что ему недостает «согласованности и последовательности». Например, было обращено внимание, что законом не определенно что такое «религиозная группа» и что такое «религиозная организация» — является ли это одним и тем же, или их отличает наличие статуса юридического лица.
Право на создание религиозных объединений является составляющей системы основных прав и свобод человека. Вопрос регистрации религиозных объединений – ключевой в обеспечении существования таких объединений, независимого от вмешательства государства. Он связан с предыдущим вопросом относительно независимости церкви от государства – регистрационные требования, которые касаются содержания верований объединения, а не формальностей, являются недопустимыми (по делу Митрополия Церкви Бессарабии против Молдовы Суд отметил, что статья 9 Конвенции исключает возможность оценки легитимности религиозных убеждений). Вопрос внутренней структуры религиозного объединения является также вопросом убеждений – как и кем Церковь должна быть управляема – следовательно, дополнительные требования относительно структуры религиозной организации могут быть расценены как принуждение со стороны власти. Кроме того, недопустимым, по крайней мере по мнению Европейского суда, есть привлечение признанной духовной власти к регистрации новых религиозных объединений. То есть четкая система регистрации религиозных объединений является институционной составляющей религиозных прав и свобод и является основополагающей для реализации свободы совести, гарантированной Конвенцией и Конституцией, — верующие должны иметь возможность свободно объединяться без вмешательства государства.
— Сегодня все более остро появляются вопросы возвращения государством церковного имущества, которое было экспроприировано в прошедшие времена. Международное сообщество не раз указывало на эту проблему, как на одну из основных в государственно-конфессиональных отношениях Украины. Однако даже государственные должностные лица ссылаются на несовершенные и недостаточные правовые механизмы возвращения церквам недвижимого и другого имущества. Как Вы считаете, какие законодательные инициативы необходимо внедрить в этой сфере в первую очередь?
— Очевидно что этот вопрос нуждается в первоочередном решении, поскольку именно из-за недостатка культовых сооружений возникает большинство межконфессиональных конфликтов; необходимость сосуществования в одном помещении нескольких религиозных обществ способствует росту напряжения в религиозной среде.
На сегодняшний день, к сожалению, еще и до сих пор отсутствует соответствующее законодательство, и более того, законопроект, который останавливал приватизацию культовых сооружений до принятия такого закона был отклонен, — а это и есть та же первоочередная инициатива, которую, по моему мнению, нужно внедрить с целью избежания ситуации, когда после принятия закона о реституции уже нечего будет возвращать.
Парламентская Ассамблея Совета Европы еще в 2002 году рекомендовала реституцию национализированного имущества, которое принадлежало религиозным организациям. А в 2005 году еще раз обратила внимание на нерешенность этого вопроса. И при всей беспрекословной сложности этой проблемы, ее нельзя бесконечно откладывать на будущее, поскольку от ее решения зависит религиозный мир и согласие в стране.
— Как практика Европейского Суда по правам человека решает проблемные вопросы в этой сфере? Были ли соответствующие иски от религиозных объединений Украины и других стран?
— Соответствующие заявления от религиозных организаций других европейских стран в суд были. Но Европейская Конвенция о защите прав человека и основополагающих свобод не гарантирует права на реституцию имущества. И решение по таким заявлениям зависят от того, как эти вопросы реализованы в национальном законодательстве: общество, которое жалуется на нарушение права мирно владеть своей собственностью, должно иметь как минимум «правомерные ожидания» на возвращение такого имущества, то есть четкие законодательные положения, которые регламентируют это возвращение. Надежды на возобновление давно потерянного права собственности, по мнению Суда, не могут считаться «имуществом» в смысле статьи 1 Первого протокола. Такие надежды должны быть четко определены во внутреннем праве; но статью 1 Первого протокола нельзя интерпретировать как такую, которая налагает общее обязательство на государства-участницы вернуть собственность, которая была передана им до ратификации Конвенции.
То есть Суд выносил решение по таким заявлениям учитывая то, как соответствующие проблемы решены в национальном праве. Нужно отметить, что в большинстве европейских стран эти вопросы все же урегулированы на внутреннем уровне.
— Европейская Конвенция о защите прав и основных свобод в частности гарантирует каждому человеку право на свободу мирных собраний. Последние годы в СМИ можно было услышать неодиночные случаи, когда местные советы запрещали Церквам и религиозным организациям проводить праздничные ходы, проводить мирные собрания или иным образом публично исповедовать свою религию, ссылаясь при этом на устаревшие нормы действующего закона о свободе совести.
— Да, случаи запрещения религиозных собраний вопреки статье 39 Конституции Украины, к сожалению, неодиночные. Такие действия, безусловно, могут быть расценены как нарушение права на мирные собрания, гарантированного статьей 11 Конвенции. В одном из недавних дел против России (Баранкевич против России) священник Церкви евангельских христиан обратился за разрешением на проведение публичного богослужения, но получил отказ из-за «отличия религии евангельских христиан от религии, которую исповедует большинство населения города», и из-за того, что предоставление одной из многих религиозных организаций разрешения на публичное богослужение может вызывать неудовлетворение других. Относительно этого аргумента Суд напомнил, что демократия не сводится к превалированию интересов большинства – должен быть достигнут баланс, который обеспечит честное отношение к меньшинствам, а право на свободу собраний охватывает как закрытые собрания, так и митинги на улице, марши и тому подобное.
Более того, хотя статья 11 имеет целью защиту личности от своевольного вмешательства со стороны власти, одновременно может существовать и позитивное обязательство государства обеспечить эффективное осуществление этих прав. Дальше, для сохранения плюрализма, роль государства сводится не к устранению причин напряжения путем исключения самого плюрализма, а к тому, чтобы обеспечить толерантное отношение конкурирующих групп друг к другу. Поскольку властные органы не смогли обеспечить эффективное осуществление прав заявителя, Суд пришел к выводу о нарушении статьи 11 Конвенции в свете требований статьи 9.
Вообще, Суд достаточно часто интерпретирует положение статьи 9 Конвенции в свете защиты свободы объединений, которая гарантирована ст. 11 Конвенции. То есть организационная жизнедеятельность религиозного объединения находится под защитой Конвенции, которая гарантирует невмешательство власти в эту жизнедеятельность, как требование плюрализма.
— В 2006 году Министерство юстиции Украины в сотрудничестве с представителями Церквей разработало проект новой редакции базового закона о свободе совести и религиозных организациях, который не дошел до парламента. Сегодня одним из первоочередных заданий демократической коалиции в Верховной Раде Украины, как записано в обнародованном соглашении, ставится вопрос о принятии такого закона. По вашему мнению, какие проблемы в первую очередь должна решить новая редакция данного закона?
— Правозащитники жалуются, что в разработку данного закона не были вовлечены правозащитные организации, которые специализируются на вопросах свободы совести в Украине. Они критикуют этот законопроект за навязывание религиозным организациям единственной структуры, разрешительный характер религиозных собраний, неопределенность прав иностранцев и тому подобное. Прекрасно, что в его обсуждение были вовлечены религиозные лидеры, но недопустимо, что конечная редакция еще не завершена, насколько мне известно, именно из-за несогласованности позиций этих лидеров.
Закон, в первую очередь, нужно согласовать с требованиями статей 9 и 11 Конвенции в толковании Европейского суда по правам человека. Определенные недостатки сегодняшнего законодательства относительно религиозных организаций были детально рассмотрены Судом по делу Свято-михайловского прихода – все замечания Суда должны быть учтены. Так же должны быть учтены и замечание Венецианской комиссии, которая также указывала на необходимость ясных формулировок, и предлагала упростить существующую систему регистрации религиозных объединений.
Вообще, чем яснее и детальнее будет законодательство, чем более точными будут в нем формулировки, тем меньше пространства остается для своеволия должностных лиц, и соответственно – тем более свободно и безопаснее будут чувствовать себя и верующие, и религиозные объединения в Украине. Именно это и является задачей, которую должен реализовать новый закон.
— Госпожа Анна, благодарим Вас за интересный разговор и желаем успехов в Вашей профессиональной деятельности!
Специально для РИСУ разговор вел эксперт Института религиозной свободы Максим ВАСИН,
Киев, 24 декабря в 2007 г.