Благодаря Библейско-богословскому институту св. апостола Андрея, в 2010 году вышел в свет русский вариант докторской диссертации А.Пузынина под названием «Традиция евангельских христиан». Несмотря на весьма лестные отзывы известных христиан-практиков, книга все же не стала сенсацией и вызвала лишь вялую, преимущественно со стороны блогеров, реакцию.
История знает немало случаев, когда и плодотворный союз, и вражда кровных братьев (как в случае с Рудольфом и Ади Дасслерами, создавшими независимо друг от друга бренды Puma и Adidas) приносили обществу определенную пользу. Конечно, у всех на слуху братья Орвилл и Уилбер Райт, за которыми числится первый работающий самолет, и братья Монгольфье, первые воздухоплаватели. Богослов Андрей Пузынин в своем труде «Традиция евангельских христиан» (М.: ББИ, 2010) обстоятельно рассказывает еще одну непростую историю взаимоотношений двух «братьев», один из которых с завидным постоянством стремился заслонить своей тенью второго. Речь, конечно, идет о евангельских христианах и баптистах. Впрочем, обо всем по порядку.
Благодаря Библейско-богословскому институту св. апостола Андрея, в 2010 году вышел в свет русский вариант докторской диссертации А.Пузынина под названием «Традиция евангельских христиан». Несмотря на весьма лестные отзывы известных христиан-практиков, книга все же не стала сенсацией и вызвала лишь вялую, преимущественно со стороны блогеров, реакцию.
Автор знает проблемы протестантизма не понаслышке. Украинские корни и продолжительное пребывание на Западе позволяют ему констатировать разного рода кризисы постсоветского, как сегодня модно говорить, протестантизма. Столь же неоднородное произведение А.Пузынин решает посвятить демонстрации «возможного выхода из создавшегося кризиса самоидентификации и богословия традиции евангельских христиан в постсоветский период» (с.21). Амбициозная задача решалась с помощью нетривиальных исторических уравнений: автор совершает увлекательное путешествие, погружая читателя в атмосферу зародившегося в Петербурге евангельского движения, знакомя с колоритными фигурами лорда Рэдстока, Пашкова и Проханова. Безупречный в литературном отношении текст с каждой страницей всё сильнее подогревает читательский интерес: если первые 300 страниц – только начало, то что же будет в конце?
Захватывающая историческая часть закономерно подходит к своей кульминации в главе, посвященной авторскому видению, в каком направлении следует развиваться евангельскому движению в бывшем СССР. Однако Пузынин довольно размыто резюмирует: «Решение нынешнего кризиса евангелических традиций в Украине, вызванного неудачей и отступлением западной миссии, следует искать в критической переоценке прежних исторических конструкций идентификации и богословских практик в свете Логоса, текстуально опосредованного библейским каноном» (с.469). Эти слова, замечательные своей масштабностью и, в то же самое время, свойством быть понятыми в строгой зависимости от интеллектуального уровня читателя, повторяются снова и снова, но чем конкретно заниматься евангельским богословам в ближайшие десять лет Пузынин так ответа и не дает. Таким образом, данный труд – это в каком-то смысле еще одно интеллектуальное напоминание о том, что не всё хорошо в «евангельском доме» и пора искать адекватные ответы на современные вопросы.
Книга весьма интересна и своими «вторыми планами». В самом начале мы неспроста упомянули об определенном, да простит нас Юнг, «архетипе» двух братьев, отношения которых могут складываться по-разному. Так, ссора братьев Дасслеров привела к появлению двух популярных марок спортивной одежды (Puma и Adidas), а «служебный» конфликт братьев Зеведеевых («кто из нас больший в Царствии Божьем?») до сих пор служит примером церковного карьеризма.
Исследование Пузынина ценно тем, что поднимает на поверхность целые пласты исторической памяти, связанной с самоидентификацией евангельских первохристиан, наследниками которых сейчас себя считают В.И.Давидюк (Ассоциация миссионерских церквей евангельских христиан Украины) и А.И.Калюжный (Собор независимых евангельских церквей Украины).
Автор книги часто подчеркивает, что до начала Второй мировой войны евангельские христиане имели собственную траекторию развития и напрямую не ассоциировали себя с излишне консервативными баптистами. Только после инициированной Сталиным спайки двух различных традиций (евангельских христиан и баптистов) история постепенно перестала замечать существование евангельских христиан. Баптисты выступили, к сожалению, -??? в качестве «старшего брата», взявшего «младшего» под свою опеку со всеми вытекающими отсюда последствиями. Действительно, как можно признать за своими евангельскими партнерами равенство, если даже современная «…историография имеет тенденцию к тому, чтобы помещать традицию евангельских христиан в рамки баптистского богословского созвездия» (с.65). Что же такое баптистское мировоззрение, спросите вы? Пузынин цитирует баптиста Александра Карева, в 1969 году написавшего: «…всякому, кто пожелал бы найти на земном шаре страну, в которой имеется церковь, напоминающая церкви апостольских дней со всеми атрибутами первохристианства, пришлось бы указать на СССР…» (с.348). Довольно нескромно.
Борьба двух «братьев» продолжилась, по словам А.Пузынина, и после коллапса СССР. Авторы стандартного учебника по истории евангельско-баптистского движения Ю.Решетников и С.Санников (подведомственная которому Евро-Азиатская Аккредитационная Ассоциация частично профинансировала выход книги) -??? нивелируют роль евангельских христиан в развитии евангелического движения в России и Украине. Вывод Пузынина бросает тень на научность совместного труда баптистских историков: «И хотя фамилии ключевых лидеров евангельских христиан упоминаются, их богословская и историческая идентификация либо «стирается», либо принимает «баптистский вид» посредством селективного цитирования источников» (с.362).
Интересно отметить, что пузынинский интеллектуальный «бульдозер» ощутимо «прошелся» по тем мыслителям, которых средний христианин еще не устал видеть составителями сборников или авторами докладов на христианских конференциях. Если труд конфессиональных историков Решетникова и Санникова характеризуется, по мнению богослова, выборочностью источников «для конструирования нового самоидентификационного повествования, приемлемого для западных спонсоров и партнеров» (с.358) и, таким образом, с оговорками может называться научным, то критика работ д.филос.н. Михаила Черенкова – это отдельный разговор. Здесь Пузынин резок и не особо дипломатичен. Для него вице-президент украинского филиала фонда «Духовное Возрождение» Михаил Черенков – инициатор осознанной либеральной траектории и автор текстов, взращенный философией советских академиков, которые «перестроились» из махровых пропагандистов атеизма в объективных религиоведов (ср. с.396-398). Исследователь подмечает, что Черенков, пользующийся при толковании Писания проклятьем заклейменным в евангельской среде методом бультмановской «демифологизации» (с.389), переносит Евангелие на гуманистические рельсы, где – цитируем – «Бог и человек считаются равными по происхождению и потенциальным возможностям» (с.389).
Впрочем, ценность пузынинской критики евангельских христиан интеллектуалов состоит не только в самом желании разобраться, как всё есть на самом деле. Указывая на их серьезные огрехи и – что скрывать – нередкий непрофессионализм, богослов подтачивает интеллектуальный авторитет тех, на кого принято кивать в ответ на вопрос журналистов «Где результаты академического развития протестантизма за прошедшие 20 лет?». И оказывается, что интеллектуалы только на пути к этому статусу, а историки создавали не связанное //связное повествование, а карту для движения конфессии со статусом «старшего брата». Слава Богу, не в оруэлловском смысле.
Впрочем, склока евангельских христиан и баптистов, наблюдаемая и сегодня, тонет в глубине проблем for today. В этом смысле книга Пузынина обязательна для прочтения теми, кто желает отвечать на современные вопросы веры, не изобретая велосипеда. Ведь до нас – сладко-горький опыт людей, чьи имена вспоминает Пузынин.
Автор благодарит магазин «Книжная полка» за предоставленное для рецензии издание.