Интервью с епископом ВЕНЕДИКТОМ (Алексейчуком), протосинкелом Львовской Архиепархии УГКЦ, о месте УГКЦ во Вселенской Церкви, украинском христианстве, роли мирян и специфике Львова как места встречи разных религиозных традиций
— Ваше Преосвященство, часто приходится слышать утверждение о специфичности, обособленности нашего украинского христианства. О том, что оно не принадлежит ни Западу, ни Востоку. Насколько, по вашему мнению, такое утверждение является оправданным?
— Если говорить об исконности, уникальности нашего христианства, я бы начал с того, что каждый из нас имеет свою личную, неповторимую связь с Богом. Каждый из нас посредством своего стремления, то есть посредством того, что мы называем духовной жизнью, — получает опыт Бога. Этот опыт особый у каждого из нас, и каждый из нас переживает его в каждое мгновение своей жизни по-новому. Сегодняшний наш опыт Бога не может быть подобен тому, который мы будем иметь завтра, или тому, который был вчера. Это как в человеческих отношениях: нынешний наш разговор — не такой как тот, что был вчера, или будет завтра. Каждая наша встреча уникальна. И когда мы говорим об исконности нашего, как мы говорим, украинского христианства, нашей Греко-Католической Церкви — это также что-то неповторимое.
Особенным было христианство, когда пришло на наши земли тысячу лет назад; особенным оно было пятьсот или четыреста лет тому назад, неповторимым является и теперь. Казалось бы, одна и та же Церковь, однако меняются люди, их культура и ментальность. Поэтому, думаю нельзя так однозначно говорить об определенном типе христианства, об определенной постоянной уникальности или особенности. Мы можем говорить, что принадлежим к Восточной Церкви, потому что наша церковная традиция, богослужение, опыт переживания Бога, опыт нашей духовности является восточным, это несомненно. Однако мы не можем строить только на этом. Потому что наше христианство, что видно из этимологии самого слова, исходит от Христа. В этом и заключается наш опыт — как каждого в частности, так и всей Церкви, — что в ней мы живем Христом.
— Преосвященный Владыка, мы принадлежим Востоку, но одновременно находимся в единстве с Апостольским Престолом. Таким образом, мы едва ли не больше всего чувствуем рану Великого Раскола. Каковым является, по вашему мнению, послание нашей Церкви в поиске утраченного христианами единства?
— На мой личный взгляд, каждая конфессия имеет какие-то свои задания, которые Бог на нее возлагает. Я полностью убежден, что задача, которую возложил Господь на нашу Украинскую Греко-Католическую Церковь, — это есть свидетельство о единстве. То есть: что о единстве не только можем мечтать или говорить, оно реально для воплощения. Мы знаем, что в первом тысячелетии Церковь была единой. Это не просто хорошие, милые, набожные слова. Это была реальность, действительность Церкви — Церковь была единой. А значит: снова жить этим единством — возможно. Поэтому мы не можем теперь заявлять, что быть в единстве нереально, что мы к этому теперь не способны. Самим своим существованием наша Церковь свидетельствует, что это возможно. Да, в силу исторических обстоятельств человеческих амбиций и человеческой греховности в ХІ веке наступило разделение Церкви на Восточную и Западную, или же, как мы теперь обозначаем, на Православную и Католическую. На протяжении второго тысячелетия Восточная и Западная части Церкви, когда-то Единой, привыкли к тому состоянию, которое существует. Однако, в этой действительности наша Церковь самим своим существованием указывает, что реальность единения Церкви возможна. И это, думаю, является причиной того, что мы далеко не всегда чувствуем доброжелательное отношение со стороны Восточной, а порою и Западной Церкви. Почему? Потому что мы свидетельствуем им, что состояние, в котором сейчас есть Церковь, не является до конца нормальным, что Церковь разделена. Следовательно, можно сказать, что ту идентичность единой Церкви, которая была в первом тысячелетии, сохранила наша Греко-Католическая Церковь. Потому что мы живем богатством как Восточной, так и Западной Церкви. И потому, и я убежден в этом, задача и призвание нашей Церкви, которое на Нее возложил Господь, — это свидетельствовать Востоку и Западу об этом единстве, указывать, что и единство было и возможно к осуществлению теперь.
— Как в этом контексте понимать то неприятие, которое некоторые Православные Церкви проявляют к нашей Церкви? Часто из уст их официальных представителей можно услышать, что нужно практически ликвидировать "униатские" Церкви, а тогда только что — говорят — можно говорить о каком-то единстве.
— Наша Церковь не является никакой преградой. Поэтому такие утверждения — это, как говорят белорусы, "політічєскіє гульни", и правды в них ни одной нет. Потому что кто мешает стараться о единстве Церкви? Предлагали бы оставить нашу Церковь и работать над единством, занимайтесь экуменизмом. Однако трудность здесь в другом. Приведу пример: почему коммунисты в советские времена уничтожали хорошие церкви? Потому что сами храмы упрекали их — были свидетельством Божьего присутствия. Так же, думаю, и некоторым православным очень тяжело принять наше существование, которое напоминает им об утраченном единстве Церкви. Уверен, это и является главной проблемой. Уверен в том, что они до конца и сами не осознают, почему имеют к нашей Церкви такое негативное отношение. Другой пример, когда я смотрю в зеркало и вижу в себе какие-то изъяны, разве буду я выглядеть иначе, если разобью зеркало? Поэтому, по моему мнению, отношение к нашей Церкви очень часто и является тем зеркалом, или тестом, для других.
— Ваше Преосвященство, можно ли, следовательно, утверждать, что свидетельство христианского единства и его поиск на вселенском уровне является частью идентичности нашей Церкви?
— Что же, это и так и не так. Начало жизни христианина — это жизнь в Боге, а наибольшая проблема каждого из нас — это грех, который отделяет нас от Бога. Говорят, в первые века христианства люди исповедовались в присутствии всех членов Церкви и делали это раз в жизни. Потому что в ту эпоху исповедовался лишь тот, кто отпал от Церкви из-за того или иного греха. Возвращение христианина в Церковь, к Христу — это и есть исповедь. Я убежден: что когда каждый из нас больше будет расти в том личном единстве с Христом, то больше мы будем приближаться к единству в Церкви. И идентичность наша открывается на каждом историческом этапе через нашу идентичность во Христе. Апостол Павел говорит: "Я все могу во укрепляющем меня Христе", Евангелие говорит: "Ищите в первую очередь Царства Небесного а все остальное приложится вам ". Во Христе, с Богом, мы открываем свою личную идентичность и свою идентичность как Церковь. И потому вопрос идентичности — это вопрос нашей личной жизни во Христе и нашего общего приближения к Христу как церковной общины. Скажу образно: каким-то утром мы проснемся и осознаем, что мы — едины, причем не благодаря нашим встречам, не благодаря диалогам и дискуссиям, а благодаря нашему возрастанию во Христе. Можно назвать много причин, подводных течений или субъективных факторов, которые не дают возможности вернуть утраченное единство Церкви. Но первопричиной является наша разъединенность во Христе— то, что мы удалены друг от друга через свою греховность, а потому и не способны стать ближе. И наоборот: когда мы становимся близкими к Христу — и лично, и как Церковь — тогда и возвращаемся к желаемому единству. Поэтому личное обращение является очень важным. Как говорил один святой: "Стяжи мир и вокруг тебя тысячи спасутся". Я это высказывание перефразировало бы так: "Живи во Христе, соединись с Ним, и вокруг тебя соединится вся Церковь". Так личное единство с Христом, или жизнь во Христе, дает фундамент для единства во всей Церкви. Единство с Христом в нашем микрокосмосе побуждает к единству с Христом в макрокосмосе.
— Прошу прощения Владыки, исходя из сказанного Вами относительно потребности христоцентричности нашей духовной жизни, насколько мирянские движения, которые появляются в Церкви время от времени, способствуют росту христоцентрического сознания мирянства?
— Когда иногда говорят: "Церковь что-то там не так сделала или сказала", я часто спрашиваю: "А кто есть Церковь? Церковь — это каждый из нас. Мы есть Церковь, правда ведь?" И потому, говоря о Церкви, мы говорим о себе, потому что каждый из нас — это часть той целостности. Количество мирян, по определению, доминирует. Дай Бог, чтобы священников собрался хотя бы один процент. Значит 99 процентов — это миряне! Они есть главная сила в Церкви. И потому очень важно, чтобы именно миряне жили во Христе, чтобы лелеяли этот определяющий христоцентризм. Для мирянских организаций это не просто важный, а сверхважный вопрос.
Влияние со стороны мирян всегда было важно, потому что это доминирующее количество членов Церкви, но у меня создалось впечатление, что миряне мало осознают свою ответственность за Церковь. Они сетуют на священников или епископов, выдвигают претензии к ним, но не осознают какую большую роль и ответственность имеют они сами. Не осознают своего призвания и задачи. Можно сказать образно: голова играет для тела человека большую роль, но мало что она может сделать без рук и без ног, так и епископ или священник играет в жизни церковной общины особенную роль, но что он сделает без мирян? Поэтому активная роль мирян непременно нужна. Мне очень приятно, когда в нашей Церкви появляются мирянские движения. И я определен, что эти движения будут разнообразны, потому что Христос в разные исторические эпохи и в разных культурных средах может призвать к бытию общины с разной духовностью и уставами. Все они очень нужны в жизни Церкви.
— Ваше Преосвященство, современный человек ищет духовного, но часто этот поиск духовного превращается в стремления к нездоровому, а то и опасному. Насколько мирянские движения могут помочь этой беде или ее, напротив, раздуть?
Говорил один из Отцов Церкви что каждая человеческая душа по своей природе является христианкой. Каждый человек тянется к Богу и ищет Его — независимо от того, или воспитан он в христианской среде, или нет. Поэтому каждый человек — хоть как себя декларирует: верующим или неверующим — стремится выразить свою религиозность. Это отдельная глубокая тема. Однако, если кратко, то можно найти много аспектов, где человек эту религиозность как-то проявляет. Каждый человек, иногда даже бессознательно, ищет Бога и хочет тому Богу отдать честь, славу и поклонение. Однако если он не научена догмам и истинам веры, не познал опыта Бога в Церкви, через воспитание, евангелизацию и катехизацию, то он часто находит другие формы, как этого Бога искать и отдавать Ему честь и поклонение. Поэтому мирянские общины важны именно потому, что создают микросреды, в которых люди могут получать правдивые знания о Боге, расти в вере; в которых могут также друг друга этой верой обогащать.
Однако задание мирянских движений не в том, чтобы они становились (может я скажу немножко грубо) клубами взаимной адорации. По моему мнению, праведность любой общины — это ее открытость. В первую очередь открытость к любому человеку, а также когда община не создает в парафии выделенную группу, когда всегда готова принять других людей, когда прозрачна для них и не декларирует какую-то свою уникальность. Просто это сообщество предлагает определенный путь, один из способов, как это спасение постигать, как помогать друг другу, как этим общим опытом идти к спасению.
Мне вспомнился один пример из монашеской жизни, которая также в своем развитии приобретала самые разнообразные формы. Случилось это в пустыне, где жили разные подвижники. Были там постники, которые почти не употребляли еду; другие много времени проводили в молитве, слыхали, что и целую ночь; некоторые никогда не выходили к людям и ни с кем не общались. Практиковались разные способы аскезы, разные пути к Богу. И в один момент появляется монах, который делает себе столп, влезает туда и сидит. Это был Симеон Столпник. И отцы не знали, чего он туда залез. Может из тщеславия: чтобы его отовсюду видели люди, приходили советоваться. Может, из гордости. Появился вопрос: это праведный подвиг, или не праведный? Такой, который ведет к Богу, или это лишь поиск самовыделения? И монахи собрали совет, поговорили между собой, а тогда пришли к нему и говорят: "Совет старцев постановил, Симеон, что ты должен слезть со столпа". Он сразу слез. И тогда сказали к нему: "Можешь влезать обратно на столб, твой подвиг праведен, потому что ведет к смирению».
Так и относительно любой общины в Церкви можно спросить, сияет ли она смирением, открытостью и любовью. Потому что Христос недаром говорил: "По делам ваших познаю, чьи вы дети". Поэтому плоды общины, которые она приносит, дают увидеть, здорова ли ее духовность, построена ли на правильных основах, или нет. И это доказывает пример Симеона Столпника, духовность которого была здорова, хотя в то же время и странной и непонятной для современных ему подвижников. Так и в Церкви могут возникать какие-то новые общины, может порою нам до конца и непонятные, но они должны давать плоды жизни в Боге, плоды любви, терпения, послушания, смирения. Так как каждое сообщество или мирянское движение имеют главную задачу — направлять человека к Богу.
Большинство из нас родились в Советском Союзе, где всегда думали за нас. Думала партия, решали "наверху", и, я думаю, что и ментальность передалась в определенной мере даже тем, которые не были рождены в Советском Союзе. Поэтому доминирующее большинство из нас имеет сознание, что от нас ничего не зависит. Однако в истории, как видим, одиночные лица таки изменяли ход больших исторических событий. И потому так важно, что каждый человек имеет собственную жизнь, Богом данный собственный талант. От каждого из нас зависит очень много на том месте, где мы живем и работаем. И когда бы мы, каждый на своем месте, сделали то, что от нас зависит, мы бы сделали очень много. И потому советую каждому из нас посмотреть, что мы можем сделать, что зависит именно от нас, — и делать это. Я хотел бы, чтобы каждый почувствовал, что является очень ценным и важным в глазах Бога. Потому что Господь наш Иисус Христос умер за каждого из нас. Значит, если Бог умер за меня и призвал меня из небытия к бытию, я также имею важное задание на этой земле. Каждый из нас имеет очень важное задание: не малое, не великое, но важное.
— Преосвященный владыка, в контексте всего, сказанного до сих пор, хотелось бы вернуться к нашему Львову. Львов, как ни один город мира, имеет уникальный опыт сосуществования разных Католических Церквей. Во время ІІ Мировой войны Львов был чуть ли не единственным городом в мире, кроме Иерусалима где существовали три католические Архиепархии— Римо-Католическая, Греко-Католическая и Армяно-Католическая. После падения коммунизма имеем лишь Римо-Католическую и Греко-Католическую, но Львов стал местом средоиочения епархий или единиц других христианских вероисповеданий. Кроме этого, Львов входил в состав Австро-Венгрии, где смешивались разные культуры, расы, цивилизации: иудеи, христиане, австрийцы, украинцы, поляки, мадьяры, армяне и другие. Все это сочеталось в специфическую смесь, а с другой стороны — создавало во Львове атмосферу своеобразного Иерусалима, и в то же время малого Рима. Насколько, по вашему мнению, этот опыт еще остался живым, а насколько он уже является просто историческим наследием?
— Здесь я вернусь к тому, что уже говорил сначала. Наша жизнь — это всегда живые отношения. Живые отношения с Богом, живые отношения друг с другом. Тот опыт сосуществования, о котором Вы вспоминали, во Львове действительно был. Будет ли он теперь — зависит от нас всех. Следовательно, если говорить об определенной специфике, уникальности Львова, то действительно так есть и теперь. Но не потому, что так было. Конечно, остались те традиции веротерпимости, понимания, определенной толерантности, но, я сказал бы, что это надо постоянно лелеять. Как цветок, который ты сегодня посадил, и за ростом которого ты должен присматривать. Вот свидетельство Вселенской Католической Церкви важно. Наши отношения с Римо-Католической Церковью многогранны, и я думаю, что их надо еще больше развивать. Это очень важно как для римо-католиков, так и для греко-католиков, и для всей Вселенской Церкви. И понимание вселенскости христианства в широком значении, то есть отношения с Православными Церквами, также надо лелеять. Надо организовывать разнообразные встречи на разных уровнях: епископы с епископами, священники со священниками, миряне с мирянами. Одним из способов лелеяния этого единства являются разнообразные общие инициативы. Конечно, в некоторых догматических и экклезиологических участках мы не сможем найти понимания, но можем совместно помогать нуждающимся, провести какую-то общую молитву, написать для всего Львова или Львовской области общее обращение. Над всем этим просто надо работать. Где есть усилие и труд — приходит результат. Ничего не появляется само по себе. Как в нашем народе говорят: "Вода камень точит", а еще: "Молитва и труд все перетрут".
Беседовал о. Орест-Дмитрий ВИЛЬЧИНСКИЙ,
специально для сайта «Католический Обозреватель» и РИСУ
март, 2011
Фото с сайта Львовской архиепархии УГКЦ