Завещание Ивана Федорова
В прошлом декабре во Львове состоялось знаменательное событие. При большом скоплении официальных лиц в Свято-Онуфриевском монастыре открыли мемориальную доску. На ней выбито: “На кладбище этой церкви 5 декабря 1583 года похоронен первопечатник Иван Федоров”. Представители России и Украины говорили о памяти и наследии... Останки Федорова в этот момент “пылились” неподалеку: в сейфе местного музея древних книг. Именно там, а не на кладбище, где он был когда-то захоронен, нынче находится прах первопечатника. Вечером, после торжеств, с пыльной библиотечной полки с грохотом упал древний Требник. Ударившись об пол, огромная книга растворилась на странице “Погребение”. Душа великого друкаря требовала упокоения. Но о том, как мается неприкаянный дух первопечатника, знают лишь сотрудники музея, которые каждый вечер слышат его шаги и стоны... Останки Ивана Федорова в позапрошлом и прошлом столетиях искали многие ученые. Игорь Кириллович Свешников, археолог из Львова, в 1974—1975 гг. якобы даже обладал картой, где место захоронения первопечатника было помечено крестиком. И чуть ли не каждую неделю бурил шурфы в поисках останков великого друкаря. Известно было одно: последние годы жизни москвич Иван Федоров провел на Украине, а именно во Львовской области. Наши предки далеко не сразу постигли значение того, что совершил в далеком 1564-м Иван Федоров, ставший родоначальником книгопечатания. В созданном им в XVI веке Государевом печатном дворе, успевшем выпустить помимо “Апостола” еще и “Часовник” (1565 г.), вскоре случился грандиозный пожар. О том, что первую русскую типографию подожгли умышленно, говорили не только в XVI веке. Иван Федоров, на то время диакон Николо-Гостунского храма (и поныне стоящего на территории Кремля), вынужден был вместе со своим помощником Петром Мстиславцем оставить Москву. Считалось, будто оба печатника осели где-то в Великом княжестве Литовском. В действительности же беглецы пробыли на его территории совсем немного. Переждав опасность в Дермани и Остроге (ныне — Волынская и Ровенская области), оба прибыли во Львов, где их приютили местные монахи-василиане. В Онуфриевском монастыре Федоров и провел остатки своих дней. Именно там, в междверном пространстве толстенной средневековой монастырской стены, и были обнаружены останки Федорова. Правда, уже после смерти исследователя Свешникова. Плотно закрытых коробок было две. Кости, лежавшие в первой из них, принадлежали 70-летнему мужчине; во второй коробке были останки 25-летнего. Исследовавшие их ученые с большой долей вероятности утверждают: прах принадлежит Ивану Федорову и его сыну Ивану. А то, что захоронение осуществлено было под самым иконостасом, свидетельствует о высоком уважении, проявленном монахами по отношению к друкарю. Об этой сенсационной находке в конце 70-х годов писали многие советские газеты и журналы. На сохранившихся костях верхних конечностей тогдашние исследователи пытались обнаружить остатки цинка, который был составной частью сплава для литья букв по западной технологии (в Москве для этого применялось олово). Собирались даже воссоздать портрет Федорова-старшего по методике знаменитого советского антрополога Михаила Герасимова. Не вышло: на черепах отсутствовали лицевые кости… В итоге останки, разложенные в два короба, поместили на церковные хоры Онуфриевского монастыря, который превратился в Музей первопечатника. Коробы покоились там до 1990 г., пока во Львове в очередной раз не разбушевались межконфессиональные страсти. Монахи в ультимативной форме стали требовать полного возвращения всего отобранного у них “Советами” имущества. Власти областного центра, за три года до этого “со скрипом” разрешившие возобновить функционирование Онуфриевского монастыря, накануне окончательного краха коммунистического государства оказались бессильны контролировать ситуацию. Музей первопечатника, размещавшийся в монастырской церкви, было решено переместить в картинную галерею. Монахи даже помогали паковать экспонаты и грузить их на машины, чтобы перевезти на другое место. Поскольку картинная галерея свободных площадей уже тогда не имела, все доставленное из Музея Ивана Федорова разложили в большом лекционном зале. Короба с останками первопечатника и его сына, стало быть, соседствовали теперь с рабочими местами музейных работников. Тут-то и начались чудеса. Кости, запертые в сейф с толстыми стенками, принялись то и дело… тарабанить по ним, вздыхать и кашлять. Вспоминает директор музея Ольга Спасская: — Вот сидишь в огромном пустом зале — вдруг слышишь чьи-то шаги… Мы сперва думали, что это акустика такая, с улицы что-то доносится. Только однажды случилось нечто, убедившее в обратном. Как-то закрыли мы фонд на ночь, а сами сидели внизу, у телефона. Вдруг: клац-клац, трик-трик, включается селектор в нашем фонде, и слышим, что кто-то гремит дверями, кашляет, ходит. А там — двойные решетки, которые запираются на замки, сигнализация… В другой раз я осталась в зале одна, две сотрудницы ушли. Вхожу в фонд — машинка сама печатает! Наши скептики тогда сказали: мол, зря ты пожалела вложить туда чистый лист бумаги. Но самим-то сделать это смелости не хватило. Настоятель Онуфриевского монастыря отец Василий, к которому Ольга Спасская пришла с просьбой похоронить останки Федоровых на их привычном месте — на территории обители, вроде бы не возражает. И панихиду отслужить лично вызвался, и гроб запечатать по-христиански. Но вот археологи категорически воспротивились. Дескать, если поступим так — навсегда утратим возможность что-либо исследовать. В идеале останки можно было бы запаять в железный саркофаг. Тогда вернуться к ним можно и спустя 50 лет. Но для этого нужна немалая сумма денег. Между тем коробки с прахом все это время не уставали о себе напоминать. Донельзя изможденные из-за постоянного стресса сотрудницы музея решили перенести груз в расположенную неподалеку Святодуховскую колокольню. — Мы втроем переносили, — рассказывает Спасская. — Дело было зимой. Выходим на улицу — голубое небо, ясный день. И тут вдруг срывается неистовая метель, валит мокрый снег, ветер сбивает с ног. Мы цепляемся за что угодно, лишь бы доползти к той колокольне. Поставили коробки наверху, под самым крестом. Выходим на улицу — а там опять безоблачное небо, солнышко светит… Разумеется, ученые со временем наверняка смогут более аргументированно объяснить все эти явления. Но для начала все-таки необходимо предать прах первопечатника и его сына земле. — В прошлом году мне позвонили из Московской патриархии, — продолжает Ольга Спасская. — И осторожно прозондировали мое мнение о возможности перезахоронения останков Ивана Федорова в российской столице. У этой идеи есть ряд слабых мест. Во-первых, археологи до сих пор не доказали, что останки на самом деле принадлежат Федорову и его сыну. Во-вторых, фигура первопечатника — знаковая не только для русского и украинского народов, но и для других. В-третьих, не существует завещания первопечатника, в котором содержалось бы пожелание быть упокоенным в конкретной местности. А он-то из России к нам не от хорошей жизни переехал… — …Из-за поджога московской типографии? — Этот факт, между прочим, еще полностью не доказан. Куда опаснее для Ивана Федорова была другая угроза. В послесловии к львовскому изданию “Апостола” он указал, что “некоторые российские светские и духовные лица возвели на меня напраслину, обвинили в “ереси”. Насколько мне известно, даже в куда более просвещенном XXI веке такое обвинение в Русской православной церкви считается очень серьезным. — Это точно! — Кстати, почти 400 лет о Федорове не вспоминали. Ни у нас, ни в России. Пока в 40-х годах XIX века игумен Онуфриевского монастыря Марк Гриневецкий не написал об “Апостоле”: мол, эта книга издана Иваном Федоровым. Но и тогда это имя никому ни о чем не говорило. Именно благодаря послесловию к “Апостолу” (московского и особенно львовского изданий) историкам удалось прояснить немало деталей его биографии. — Некоторые мои коллеги-львовяне сравнивают передвижения по музею “духа первопечатника” с поведением персонажей легенд, придуманных с целью привлечения туристов в английские замки. Мол, на островах почти в каждом есть свое “дежурное” привидение… Может, поскрипывание от шагов, которое слышат ваши сотрудницы, на самом деле от того, что здание старое, полы давно не перестилались? — Я и не утверждала, будто видела материализовавшийся “дух Ивана Федорова”. А вот некоторые явления действительно отмечали все мои подчиненные. И не раз. Например, ни с того ни с сего падает с полки требник — и открывается именно на странице “Погребение”… Дом, где размещается Музей книги, совсем не старый, построен из современного кирпича. Он стоит в парке, вблизи него нет каких-либо других строений. Следовательно, никакой посторонний шум сюда проникнуть просто не может. Удастся ли в 2004 году удовлетворить “посмертное желание” первопечатника? Хотелось бы в это верить. Тем более что перезахоронение не обязательно производить в земле, можно просто замуровать прах в одной из монастырских стен. Да и места для раки чересчур много не понадобится…
http://www.mk.ru/numbers/1031/article29419.htm
