До сих пор богословие считается сугубо внутрицерковным делом. Мы охотно признаем необходимость преподавания в школе креационистских теорий и даже некоторых христианских дисциплин, но необходимости в развитии богословской науки не видим.
В чем смысл и необходимость широкой, а не только внутрицерковной, богословской дискуссии? Об этом наш разговор с богословом и публицистом Юрием ЧЕРНОМОРЦЕМ, главным редактором «Богословского портала» (www.theology.in.ua )
— Перед нами стоит масштабное задание — сформировать в Украине современную христианскую культуру. Эта идея существует давно: создаются какие-то концепции, но все они оказываются нежизнеспособными. Мы хотим собрать их, обсудить, изучить и попытаться сформировать христианскую культуру — общую для страны. Именно украинскую. «Украинская» не означает «хуторянская» или какая-то отделенная. Поскольку она христианская — следовательно, также вселенская, универсальная. В этом контексте «украинская» и «вселенская» не входят в противоречие. Об этом многие мечтают, многие говорят. Идея витает в воздухе. Но работают на нее пока мало и спорадически. Системную работу над этим мы решили начать с наиболее интеллектуальной сферы — с богословия. Для формирования целой украинской христианской культуры необходима современная богословская культура. Богословские диспуты, исследования, которые потом дадут базу для украинской христианской культуры. А уже украинская христианская культура может стать закваской для всего украинского общества — дать ему положительные примеры, идеалы, ценности, чтобы люди нашли в этом свою собственную идентичность.
— Богословие — цеховая вещь. Создавая «Богословский портал», вы как будто стараетесь вывести богословие на широкую аудиторию?
— Надо действовать поэтапно. Сначала — развитие именно богословия: нам необходимы серьезные богословы, книги, журналы, исследования. А когда будет что популяризировать, можно подавать популярно богословские идеи. Можно давать богословские ответы на актуальные для общества вопросы — начиная с поверхностных, простых вещей, идти дальше, глубже и глубже. Людям нужны не только простые рецепты, но и более глубокое понимание проблем. Ответ, который дает церковь, может вызывать интерес. Сейчас, я считаю, наша задача — развивать богословскую мысль. А потом можно увлекать массы людей, которые интересуются христианством. Эта работа требует не только глубоких богословских знаний, но и умения общаться с аудиторией, публицистичности.
— Обществу, по вашему мнению, нужна религиозная публицистика?
— Да — и научная работа, и публицистика. Впрочем, нужно реагировать не только на потребности о которых все и так знают. У общества есть интересы, которые еще слабо осознаны. Например, когда Франко начинал свою публицистическую деятельность, все его коллеги были или москвофилами, или полонофилами, немного было австрофилов. Не было только украинофилов. Франко потрудился в этом направлении, и оказалось, что это находит отклик, есть потребность в формировании украинской идентичности. Так же случилось, когда начинал работать Андрей Шептицкий. Почему он достиг успеха? Потому что ориентировался не столько на устоявшийся порядок вещей, сколько на насущные потребности общества. Украина — страна с древней христианской традицией. И если она хочет и дальше развиваться, реализоваться как страна, мы должны это осознать. Нужно с этой традицией работать, адаптировать к современной жизни.
— Вы не боитесь сопротивления, ведь не все наши христиане готовы принять именно украинскую христианскую идентичность?
— Не нужно думать, что УПЦ — это такая «московская» церковь, которая отсекает все украинское. Было несколько программных докладов Блаженнейшего митрополита Владимира о том, что нужно развивать и украинскую христианскую идентичность, и украинское богословие. У нас богатая почва. Если в России представлена только восточная традиция, то у нас — и восточная, и западная. Это необходимо учитывать, это особенность именно украинской христианской идентичности. На украинском языке теперь все больше служат и римокатолики, и УПЦ. Если этот процесс подкрепить богословской работой, он станет уверенным и обоснованным. То есть дело за малым: вывести из тени нашу богословскую традицию, наших богословов.
— Они у нас есть?
— Есть! Но в большинстве своем или на Западе, или в Москве. Поскольку здесь, в Украине, нет места, площадки, на которой они могли бы работать. Если у нас оно будет — мы увидим свою богословскую культуру. Это идеалистическое дело. Но не безнадежное.
— В чем особенность именно украинской христианской идентичности?
— Прежде всего в Украине есть бОльшая верность Евангелию, чем обрядоверие. Для России, например, важна верность обряду. Там преобладают платонические взгляды — наследование идеальных образцов. Например, почему должна быть единоличная власть? Потому что один Бог на небе. Украинский христианин прежде всего спрашивает: а что об этом говорит Евангелие? Именно поэтому, кстати, Украине не чужд протестантизм — поскольку он отвечает этому способу мышления. Мы можем спорить, но рано или поздно возвращаемся к вопросу, каково евангельское отношение к другому. И перестраиваем свой спор на основах Заповеди любви. Это дает надежду, что в Украине может быть христианская идентичность не только для христиан, но и для общества в целом. Поскольку мы заняты не созиданием подобия какого-то идеала. Мы говорим о том, как должны поступать, какой должна быть наша каждодневная жизнь, исходя из Евангелия. Наша идентичность основывается на Евангелии. С этой точки зрения, она европейская.
— Не ограничивает ли богословие его принадлежность к определенной конфессии? Может ли богословие развиваться в полностью «независимом» от конфессиональных интересов светском поле?
— Внеконфессионного богословия не бывает. То есть оно представлено на Западе, в университетах, где профессора сидят в своих кабинетах, преподают, не ходят в какую-то определенную церковь. У нас такое невозможно. И не нужно. К этому не готовы ни церковь, ни богословы, ни общество. Возможно, когда-то такое будет и у нас. Но сейчас в Украине богословие должно развиваться естественно. А естественно — это среди людей, считающих себя христианами, то есть конфессионально определившихся.
— Это не ограничивает возможности развития богословской мысли?
— Наоборот. Любая богословская мысль очень быстро наталкивается на вопрос об «ином» и как к нему относиться. И хотим мы или не хотим, конфессионное богословие выходит в то поле, где, сохраняя конфессионность, становится полем диалога. Богословие должно развиваться внутри церкви. Но оно должно выходить за ее пределы. Действительно, в рамках духовной академии богословы не встретятся, поэтому нужны соответствующие кафедры в университетах, богословские издания. Поскольку внутри конфессии богословие, которое заботится о своей конфессионной верности превыше всего, рискует превратиться в партийную идеологию. И только когда оно выходит на внешние площадки — на диалог с философией, например, оно становится самим собой, не превращается в идеологическую служанку.
— А церковь, которая, кажется, очень заботится именно о конфессионной верности, одобрит ли она такие смелые богословские поиски?
— У нас поликонфессионность — повседневная данность, поэтому есть и открытость друг к другу. Происходят встречи православных, католиков, протестантов. Лет двадцать назад этого не могло быть. Тогда все боялись, что в диалоге потеряют себя. Теперь мы этого уже не боимся. Конечно, есть отдельные люди, организации, которые ничего не хотят ни слышать, ни видеть. Но в целом к диалогу почти все относятся с пониманием.
— Может ли человек, конфессионно ориентированный, быть в полной мере толерантным?
— Может. Всегда в каждой церкви есть люди конфессионно определившиеся и нетолерантные и люди конфессионно определившиеся и толерантные. Если вы возьмете нетолерантного католика и столкнете его с нетолерантным православным, никакой пользы не будет. Но рядом с ними есть открытые к диалогу католики, протестанты, православные. Они способны и хотят общаться. Католики сейчас могут познавать хорошее православие не только по книгам Шмемана или Антония Сурожского, мы можем показать им живых хороших православных, живое православие, с которым можно общаться, — Владимира Бурегу, Александра Филоненко.
— То есть богословие должно жить вне церкви?
— Богословие как дисциплина должно быть в богословских академиях — для людей, которые хотят служить церкви. Но только в университете оно может выйти на уровень диалога не только с другими конфессиями, но и с другим кругом наук — социальных, философских. Богословие — наука, и должна быть среди наук. Сотрудничать с ними, давать свои ответы на вопросы, на которые отвечают другие науки. Мы должны выходить на светские площадки, потому что украинское общество — светское. Так что мы должны искать точки соприкосновения с ним. Университет у светского общества вызывает больше доверия, чем духовная академия любой конфессии.
— Вы полагаете, у общества есть потребность в богословских ответах?
— Пять лет назад считали, что церкви не нужен свой православный телеканал. Говорили: если кто-то хочет нас услышать, пусть приходит в церковь, на наши богослужения и тому подобное. Сейчас у нас есть телеканал «Глас», и оказалось, что он нужен. Он не конкурирует по популярности с крупными светскими телеканалами, но у него стабильная и довольно значительная аудитория. Так же с богословием и «Богословским порталом» — мы не лелеем надежду, что это будет интересно всем и каждому. Но мы убеждены: есть люди, которым это интересно.
— Вы выдержите конкуренцию с российским богословием, их богословскими ресурсами, которые у нас довольно популярны?
— Откровенно говоря, у нас нет таких мощностей, как у РПЦ. Нам нужно развивать богословские научные институты, богословские факультеты, издания. Нам нужен институт богословия вроде Института философии, где люди могли бы профессионально заняться наукой. К этому следовало бы присоединиться церкви, православным институтам. Например, у РПЦ есть проект «Православная энциклопедия». Это фактически богословский институт — около 50 сотрудников, которые развиваются сами и продвигают свою науку. Если бы у нас были издания такого типа, многотомные труды, учебники, вопрос влияния на аудиторию был бы решен. Но мы существуем отдельно друг от друга — духовные академии, издательства, конфессиональные журналы, интернет-проекты. Общего усилия нет. Я знаю, что ни сейчас, ни в ближайшем будущем у нас не будет тех денег, которые имеют «Православная энциклопедия» или портал «Богослов.ру». Но конкурировать с ними на самом деле очень просто — существуют совсем другие идеи, отличные от тех, которые развивают в РПЦ. «Православная энциклопедия» — это прекрасно. Но греческое богословие, румынское, православное богословие Америки сильнее московского.
— А что вы скажете об украинском богословии?
— За ним будущее. Мы готовы к критике. Но наша собственная установка — не критика. Для критики есть другие места. Мы хотим показать, что есть здоровая, позитивная альтернатива. Над этим хотят работать не только богословы, но и философы, гуманитарии. Лет через пять это уже, возможно, будет мейнстрим.