Игорь Красовский – член Софийского братства от Православной Церкви Украины, православный верующий из Житомира, корреспондент регионального телеканала СК-1, занимается переводческой деятельностью, планирует поступать в аспирантуру по специальности «религиоведение» и принять диаконский сан в Православной Церкви Украины.
Источник: Христиане прортив войны
Наталля Василевич
Софийское братство – это общественная организация священников и мирян разных православных юрисдикций в Украине и заграницей , которые собрались для того, чтобы способствовать межправославному диалогу в стране для достижения единства украинского православия. Официальный сайт братства — https://sofiyske-bratstvo.org/pro-bratstvo/.
С Игорем Красовским для проекта «Христиане против войны» побеседовала Наталля Василевич, модераторка беларуской экуменической группы «Христианская визия», объединяющей христиан в демократическом движении Беларуси. Разговор был о том, с какими проблемами сталкивается православное сообщество в Украине и как Софийское братство пытается эти проблемы осмыслять и решать.
– Игорь, расскажите, как Вас судьба привела в Православную Церковь Украины.
С самого детства я был прихожанином Украинской Православной Церкви. Так как это был ближайший храм к дому моих родителей, а во-вторых там же меня и крестили. Долгое время я посещал Украинскую Православную Церковь, но в связи с событиями 2022 года, если быть более точным, с полномасштабного вторжения, мне была немного непонятна позиция некоторых священников этой Церкви, поэтому я решил перейти в Православную Церковь Украины.
– Как журналист, занимались ли Вы религиозной тематикой?
– Нет, религиозной тематикой более предметно я начал интересоваться как раз в 2022 году. Тематика эта важная, и я считаю, что большинство наших граждан не должны упускать из виду события, которые происходят в религиозной сфере.
– Давайте поговорим о деятельности Софийского братства. Скажите, что послужила импульсом для создания этого братства? И насколько там важную роль играет диалог между православными из разных юрисдикций — был ли он конститутивной основой для создания братства?
– Спасибо за вопрос. Мое мнение такое, что к созданию братства как раз подстегнуло полномасштабное вторжение Российской Федерации в Украину. Само братство берет истоки как раз от Движения подписантов – это сообщество мирян и клириков Украинской Православной Церкви, которые требовали и просили на различных уровнях отказаться от Русской Православной Церкви, от Московского Патриархата, признать его соучастие в агрессии, как минимум на идеологическом уровне. В среде подписантов возникла идея активизировать межправославний диалог. Эту инициативу поддержали священники и миряне из ПЦУ. Так возникло Софийское братство.
Диалог у нас существует — так как у нас всё поделено поровну. У нас в правлении двенадцать человек, четверо из которых — Православная Церковь Украины, четверо – Украинская Православная Церковь и четверо принадлежат к Вселенскому Патриархату. Соответственно, во время наших встреч и дискуссий у нас не возникает предвзятого отношения ни к кому. То есть это такой своего рода православный экуменизм, можно даже так охарактеризовать. Существует взаимопонимание, существует диалог, каждый, кто озвучивает свою позицию, к нему прислушиваются, к каждому, кто имеет свои замечания, к нему также прислушиваются, независимо от того, какая юрисдикция у человека.
– У меня по этому поводу будет два вопроса по этому «юрисдикционному разнообразию». Первый вопрос такой – как у вас чаще разделяются позиции – по юрисдикционному принципу, когда представители ПЦУ стоят на одной позиции, а УПЦ на другой? Когда мнения разделяются, проходит ли раздел главным образом по юрисдикционным границам?
– Обычно разделяются вне границ. Так как я не являюсь клириком, я не заметил, чтобы были юрисдикционные «лагеря», то есть, что вот есть УПЦ, есть ПЦУ и каждый отстаивает точку зрения того, кто принадлежит к их юрисдикции. Такого нет. Часто как раз бывает так, что, например, клирики ПЦУ поддерживают позицию клириков УПЦ или наоборот. Всё зависит от конкретных предложений и конкретных действий.
– Второй вопрос будет про Вселенский Патриархат – кто эти люди? По идее, Вселенский Патриархат представляет один приход в Украине – Представительство Вселенского Патриархата, а тут получается, что целых четыре человека получили себе место в правлении братства. Получаются несравнимые масштабы. Так кто же эти люди? Это те, кто раньше принадлежал у УПЦ или ПЦУ, а потом решил перейти в юрисдикцию Константинополя, чтобы выйти из конфликтной ситуации между УПЦ и ПЦУ, или это украинцы, которые приехали из других стран, где они уже были частью Вселенского Патриархата?
– В принципе, Вы знаете, что у нас в Украине есть Экзарх Вселенского Патриарха, епископ Михаил Команский, он с самого начала поддерживал идею создания братства. Некоторые члены нашей организации являются прихожанами Андреевской церкви и помощниками Экзарха. Есть также священники и миряне, которые живут и служат в разных странах под омофором Вселенского патриарха. Их историю передвижений по юрисдикциям я подробно не знаю, но некоторые из них принадлежали к УПЦ, некоторые из них принадлежали к ПЦУ, но возможно волею судьбы они оказались во Вселенском Патриархате.
– А у них дисциплина там построже будет? Сам епископ Михаил Команский входит в эти четыре представителя в правлении братства?
– Нет, у нас нет ни единого архиерея.
– То есть архиереев нет совсем.
– Нет, нету. Это в принципе довольно легко объяснить так – вы же понимаете, что любой епископ будет стремиться занять лидирующую позицию. Поскольку архиерей привык руководить, он будет перетягивать одеяло руководителя на себя. У нас такого не происходит. Касательно дисциплины, я бы не сказал, что эти люди кардинально отличаются ото всех остальных. Они ведут себя на равных.
– То есть архиереев вы боитесь, что они будут сразу стремиться руководить. Из моего опыта опасность архиереев в таком случае скорее была бы в том, что они бы контролировали людей из своей юрисдикции.
– Насколько я могу судить в братстве собрались люди, которые кроме того, что имеют свою определенную позицию относительно разных вопросов церковной жизни, еще имеют и широкую свободу действий. Не думаю, что архиереи УПЦ или ПЦУ имеют большее влияние на членов братства.
Дело ещё и в том, что мы не боимся архиереев. Скорее, я не уверен, что кто-либо из архиереев готов будет к нам примкнуть.
– Но костяк братства всё-равно священнический? Это не епископы, не миряне, а клирики занимают центральное место в братстве, можно сказать, что это священническое братство с участием мирян? Потому что священникам, наверное, актуальней обсуждать, чем мирянам, или нет?
– Я бы не сказал так. Да, я согласен, что на руководящих должностях на данном этапе находятся больше священники, но систему управления братства построена таким образом, что любой член братства может быть избран на руководящую должность. Любой священник без паствы – он ничего из себя не представляет. И как раз миряне решают часто судьбу тех или иных объектов того или иного прихода, от них достаточно многое зависит. Будучи мирянином, я в начале даже немного боялся, даже не немного. Когда я увидел, что в братство открыт набор, я подал свою заявку, написал о себе, а потом уже с нами проводили собеседование. Я боялся, что я простой прихожанин, у меня нет колоссального опыта в религиозной сфере, я не известный богослов, у меня нет миллионов публикаций в Скопусе, я боялся, что мою кандидатуру не поддержат. Но как оказалось, у нас достаточно большое количество мирян, и каждого поддерживают, и каждый, кто может приносить пользу, каждый, кто поддерживает цели братства, они играют значительную роль.
– А женщины? Какую роль играют женщины?
– Две женщины входят в состав правления – это Дарья Морозова и Марина Бурдейна. Я их хорошо знаю – это очень грамотные, очень глубокомыслящие, очень дальновидные… Эти люди для меня лично – это глубокие мыслители, это практики, не только теоретики. С такими людьми максимально приятно общаться, максимально эффективно общаться, потому что их предложения они довольно весомые. У нас нет какого-то гендерного распределения ролей.
– Я помню, когда проходила встреча в Софии Киевской, которая и положила начало Софийскому братству, в центре фото была еще одна женщина, окруженная священниками – пани Елена Богдан, которая возглавляла Государственную службу по этнополитике и свободе совести. Я тогда еще в шутку написала, что церковники могут собраться, только если сильная женщина с властными полномочиями их соберет и заставит вместе работать. Сыграла ли она роль для фасилитации процесса диалога?
– Вполне возможно. Ее инициативу потом перехватил или скорее продолжил новый глава ГЭСС Виктор Еленский. Я насколько помню, на второй встрече в феврале 2023 г. также присутствовала Татьяна Калениченко, это довольно известный у нас в Украине социолог религии и фасилитатор диалогов, которая всегда выступала с такой конструктивной позицией.
– Давайте теперь поговорим об идеях и целях братства, есть ли какая-то задача-минимум и задача-максимум, которые братство хотело бы достигнуть?
– Задача-минимум – это преодоление всех тех склок, которые существуют в нашем православном сообществе, преодоление всех тех возможных конфликтов базовых или даже бытовых, которые возникают на религиозной почве. А задача-максимум – это полностью побороть все те негативные моменты, которые существуют, и максимально объединить православное общество в Украине. Потом как в тех условиях, в которым мы сейчас к сожалению, живем, объединение просто необходимо.
Мы выступаем за диалог. Мы хотим избежать того, что вы возможно знаете по новостям, это, например, насильственные захваты храмов или необоснованные обвинения в пособничестве Российской Федерации. Мы выступаем за то, чтобы мы все жили в любви во Христе. Мы выступаем за то, чтобы каждый из нас, независимо от своей юрисдикции, общался на равных с другими людьми, чтобы каждый из нас помогал, чтобы каждый из нас действовал по принципам соборности.
– Тогда хочу спросить у Вас про объединение православных – что главное сейчас мешает объединению православных в Украине? Каких три главных фактора, которые мешают православным преодолеть свои разделения. Почему диалог начинает на низовом уровне?
– Во-первых, и это мое личное мнении, это нежелание идти на уступки. Возможно определенные исторические моменты, потому как, и это в принципе не секрет, много людей не признают каноничности Православной Церкви Украины. И возможно какие-то личные убеждения правящих архиереев, которые просто не хотят, которые не видят даже перспективу такого диалога.
– То есть по большому счету, это главным образом психологические причины? Психологические причины на разных уровнях – и те, кто принимает решения, и сами люди, у которых есть своя культурная особенность, сформированная из-за разных исторических травм, памяти, которые мешают простить. Потому что если мы говорим об истории, то это часто какие-то моменты, с которыми нужно смириться, которые нужно простить и принять. На Ваш взгляд, что может помочь людям искренне ситуацию изменить, не из-за внешних факторов, не из-за России, не потому что нужно отделяться от Москвы, не из каких-то общественной и политической ситуации, войны, которая заставляет наступить себе на горло в некоторых моментах: мы будем ненавидеть внутри, этого показывать не будем. Но как преодолеть саму травму, боль, шрамы? Какая могла бы быть дорожная карта? Какие шаги нужно сделать – самим людям и вашему братству, чтобы их мотивировать на это.
– Во-первых, у нас в братстве существует такой проект как Unity Camp. Он уже дважды проводился в этом году. Это молодежный лагерь, где собираются дети, собираются взрослые как Православной Церкви Украины, так и Украинской Православной Церкви. Помимо таких базовых активностей как отдых на свежем воздухе, квесты, музыка, культура, также там практикуется чтение Святого Писания.
И во время таких мероприятий не видно границ между людьми. Рядом находятся приверженцы как Украинской Православной Церкви, так и приверженцы Православной Церкви Украины. Все слушают те слова, которые им читают из Евангелия, и все соглашаются. На данный момент это небольшая, максимально низовая инициатива, но люди взаимодействуют. И как раз вот это взаимодействие даёт людям понять, что нет ничего страшного у священников Украинской Православной Церкви. Или же что нет ничего страшного или неканоничного у священников Православной Церкви Украины. Все они являются священниками, все они читают один и тот же текст Евангелия, все они стоят на том, чтобы наступил мир, чтобы наступило мирное сосуществование обеих юрисдикций в рамках одной страны.
– Обычно когда я смотрю на какие-то проекты, в которых участвует ПЦУ, то это люди, которых я знаю еще по УПЦ. И иногда создается впечатление, что в ПЦУ есть какая-то как бы элита, в которой всё прекрасно, там диалог, может не всегда удачный и иногда перерастающий в срачи, но в целом есть идея, что диалог нужен и нужно что-то строить. Там и эстетическое развитие, и богословски подкованные люди, и участники международных проектов и конференций. И когда я смотрю на Софийское братство, у меня также иногда складывается впечатление, что это узкая группа людей –– образованных, сознательных, с хорошими интенциями, которые собрались в это братство. Но мне непонятно, насколько они могут выйти к широким слоям людей в своих церквях, к широкому православному обществу в Украине. Не далеки ли они от народа?
– География проживания и деятельности членов братства очень большая. Кроме того у нас есть такое понятие как «друзья братства». Большая часть этих людей – деятельные приходские священники или активные миряне. Есть известние и авторитетние в разних кругах общественние деятели. поетому недооценивать их влияние на широкие круги общества не нужно. Каждий представитель нашей организации имеет возможность принимать участие в различних публичних мероприятиях и озвучивать общие для нас идеи
Приведу пример. В этом году в стенах Киевской православной богословской академии проходило мероприятие по тематике «русского мира». Мероприятие проходило на очень высоком уровне с участием богословов, священников, архиереев, от братства помимо таких известных людей принимал участия я – человек, который не является известным ученым или медийным священником, абсолютно без проблем я попал на это мероприятие, абсолютно без проблем со мной поговорили, и если мне было где-то тяжело, я запросто обращался к любому из священников, задавал вопрос и мне на него абсолютно без проблем отвечали.
И мне кажется, что инициатива таких людей, как я, которые не входят в эту плеяду сверхизвестных, она все равно получит поддержку, если она входит в рамку тех идей, которые пытаются продвинуть более опытные товарищи.
– Я скорее имею в виду, что есть разрыв между обычными людьми, еще нигде не затусованными, которые могли бы стать новыми лицами. И есть люди, которые уже всем известны, как преодолеть этот разрыв между теми, кто был раньше уже включен в подобные проекты – Коваленко, Дудченко, которых я знаю где-то после 2004 года, когда был первый Майдан, уже тогда начинались диалоги с Киевским Патриархатом, к нам в Беларусь в гости к братству приезжала смешанная делегация молодежи УПЦ и Киевского Патриархата вместе и мы делали паломничества в Беларуси, а потом в Киеве встречались; люди из Киевского летнего богословского института и так далее. И это все примерно те же люди. И у меня вопрос – как выйти на более широкие круги православных разных юрисдикций.
– Особенность нашей организации в том, что инициировали ее создание как раз не всем известные люди, а простые приходские священники из разных регионов. Например, Глава Правления Братства — это священник ПЦУ с Волыни, а Директор Офиса Братства — священник УПЦ, который служит в деревенском храме на Полесье. Их мало знают в публичных кругах но они авторитетные в своем регионе. Некоторые считают что братство это искусственно созданный властью или отдельными влиятельными людьми проект. На самом же деле это общность людей из разных уголков Украины и даже других стран, которым небезразлично будущее Украины и развитие православия в стране. В братстве объединены люди разные, есть и молодежь.
Я бы обратил внимание на Украинскую ассоциацию религиоведов, которую возглавляет Людмила Филипович. Это структура, которая объединяет не только ведущих богословов и религиоведов, но в нее входят аспиранты, студенты, у них есть очень классные проекты «Религия в лицах» – студенты и преподаватели посещают разные религиозные организации, например, синагогу или пятидесятническую церковь. И местные пастора рассказывают уже, как у них на практике всё происходит. У них проводятся конференции, семинары.
– А вашем Софийском братстве молодежь и студенты какую роль играют?
– В некотором смысле я себя могу отнести к молодежи. Мои инициативы в братстве всегда поддерживались. Например, идея пообщаться с «Христианской визией», у которой колоссальный опыт работы, один проект «Христиане против войны» чего стоит. Я предложил, и меня поддержали.
Я пытался разобраться с религиозной ситуацией в белорусском православии, это было сложно сделать.
– На эту тему я могу дать интервью, в следующий раз поменяемся местами. Действительно, беларусам и украинцам необходимо друг с другом больше общаться, чтобы лучше понимать ситуацию, которая складывается в их контексте. И мне очень приятно, что сейчас мы можем с Вами беседовать. Нам сейчас по понятным причинам очень сложно общаться с украинцами. Проект «Христиане против войны» сотрудничает с разными украинскими христианами – они дают нам информацию, уточняют вопросы по каким-то людям и процессам. Но проблема в том, что публично довольно сложно коммуницировать, есть риск стать объектом критики за сотрудничество «с представителями страны-агрессора».
Есть ли в Софийском братстве такой набор ограничителей – с кем можно сотрудничать, с кем нельзя; какие темы можно затрагивать, а какие нет? Ограничения, с которыми можно внутренне не соглашаться, но которые нельзя не принимать в расчет по объективным причинам?
– Что касается взаимодействия с организациями, мы в принципе открыты для сотрудничества.
На данный момент мы стараемся не затрагивать какие-то такие контроверсионные политические темы. Политические игры это не к нам.
Что касается работы с медиа, то у нас проблем не возникало, так как специфика нашей деятельность – это довольно узкий профиль. Наши мероприятия или заявления освещаются в первую в религиозных сми, например «Духовный фронт», к примеру, или РИСУ.
Острые углы, конечно, все стараются обходить. Люди стараются себя контролировать и фильтровать, потому что в современных условиях создать какой-то взрывной инфоповод, многого не надо. Достаточно просто «ляпнуть» – и понесется. Я считаю, что российская агрессия научила фильтровать намного больше, чем было раньше.
– Кого вы можете в православных церквях Украины назвать «чемпионами единства», кто в ПЦУ и УПЦ ключевые люди, которые могли бы сделать вклад в единство православия? На кого, как на духовных авторитетов, сейчас смотрят люди, которые участвуют в братстве? На которых вы ориентируетесь?
– Как таковых я не могу выделить супер-авторитетов, на которые хочется равняться и за которыми хочется идти. Авторитетами можно считать тех людей, которые не поддерживают радикальность, тех людей, которые входят в положение, как одной церкви, так и другой, и тех людей, которые выступают за мягкое, но эффективное решение конфликтных вопросов. Часто это простые люди, священники, те кто каждый день ощущают на себе тягость разделения православных украинцев. Чаще мы видим информационные сюжеты про то как верующие бьются между собой, но сколько примеров того как миряне или священники разных церквей вместе делают очень много для помощи людям пострадавших от войны или помощи фронту. Они сегодня главные герои и лидеры.
– Действительно, я думала также, что радикальным людям проще присутствовать в публичном пространстве и занимать лидерскую позицию. Потому что их позиция понятна, они могут ее жестко артикулировать, особенно в условиях поляризации. А кто пытается преодолевать радикальность, те просто не слышны на этом фоне, они не создают кликтбейт.
– Вы, безусловно, правы. Радикальные люди – они более медийные, потому что их гораздо проще расхватать на цитаты. А те, кто больше за мягкое, мирное урегулирование, более плавное, их не всегда слышат. Но к ним прислушиваются.
– А как вы оцениваете состояние украинского общество сегодня. Готово ли общество сейчас, в 2024 году, летом, в августе пытаться преодолевать поляризацию. Понятно, что ситуация войны предполагает радикализацию и поляризацию, мягкость в ситуации войны не выглядит такой привлекательной как метод решения проблем. Насколько общество – пусть даже в каких-то его сегментах или маленьких сообществах – готово принимать более сбалансированные позиции, позиции, направленные на диалог?
– Мне кажется, здесь нужно учитывать еще региональный аспект. Не секрет, что в некоторых регионах та или иная конфессия является доминирующей. Если говорить о Житомирской области, приграничной. мы граничим с Беларусью, с Гомельской областью, у нас на данный момент существует взаимопонимание. Я вижу, как между собой общаются прихожане Украинской Православной Церкви и Православной Церкви Украины, за последнее время я не замечал того, что было ранее. Если ранее очень часто, особенно от пожилых прихожан, которые сами придумали себе определенные каноны, как нужно себя вести, нормы, правила, от них довольно часто можно было услышать слово «раскольник», «отступник», то на данный момент такие ситуации встречаются всё реже. Люди стремятся больше объединиться верой, а не приверженностью той или иной церкви. Я заметил, что обострение пошло немного на спад. Не знаю, чем это объяснить, но это так.
– Может просто люди устали ругаться?
– Вполне вероятно, что люди устали. У нас главными бойцами за статус своей церкви являются более пожилые люди. Молодежь более коммуникабельна, более открыта к диалогу. У меня есть друг, он прихожанин Украинской Православной Церкви, у нас не возникает никаких конфликтов, мы общаемся на равных. Ни он мне не забрасывает, что я «раскольник» и «отступник», а я его не обвиняю, что он «пособник Москвы», образно говоря. Потому что и он понимает, что это не так, и я понимаю, что это не так. Даже на Пасху, он пришел из своего храма, я пришел из своего храма, мы друг друга поздравили.
– Христос воскресе для всех.
– Именно так.
– Спасибо за беседу.