О своем пребывании в плену, о силе молитвы в условиях войны, а также о том, действительно ли существует межрелигиозный конфликт на Донбассе, отец Тихон Кульбака говорил 30 сентября в рамках образовательного проекта «Информационно-практический Центр безопасности города» во Львове.
Священник почти два месяца после выхода не мог говорить о своем пребывании в плену: от этого до сих пор могут пострадать его прихожане. Напомним, 4 июля террористы из «Русской православной армии» взяли его в плен, где удерживали десять суток.
«До сих пор не знаю, где меня держали: там была настоящая тишина и запах леса. У меня были завязаны глаза, что давало надежду, что останусь живым. Если не хотят, чтобы я видел, то может когда-то отпустят», – вспоминает о. Тихон.
«Меня толкнули к стене и приказали молиться. Я начал молиться вслух. Над моей головой раздалась автоматная очередь. Я никогда прежде не слышал, как работает автомат в тишине леса и так близко от меня. Я потерял сознание. В следующий раз, когда меня куда-то вели, я знал, что они повторят этот ритуал, но каждый раз думал, будет ли это над головой или все-таки в голову».
У отца Тихона сахарный диабет, что усложняло пребывание в плену: ежедневно нужно пить специальные лекарства. Такая возможность у отца была только первые два дня.
«Они забрали таблетки, говоря: «Ты наш враг! Ты будешь долго и медленно умирать, аж пока не обратишься». «Обращение» для них означало бы отречение от УГКЦ и переход в Московский Патриархат», – рассказывает священник.
Пленного кормили только хлебом, что для диабетика равносильно яду. «У меня была сильная жажда – доходило до галлюцинаций, что я плыву по воде. Первое, что сделал на свободе, – это залпом выпил 6 литров воды», – вспоминает отец Тихон.
«У террористов был доступ к моей электронной почте, страничке Фейсбука, поэтому видели, что меня ищут. Один из них сказал: «Наивные. Думают, что от них что-то зависит: скажет Москва тебя убить – я убью, отпустить – отпущу»».
«Когда я спросил, в чем моя вина, один из них сказал: «Ты молился за Украину! Представь, что в 1942-м кто-то в центре Берлина молился бы за победу Сталина. Гитлер убил бы его на месте». Единственное, что могло нас тогда спасти, это если бы мы молились за Новороссию».
С начала донбасского конфликта отец Тихон был одним из организаторов Донецкого молитвенного майдана. Сперва это была экуменическая среда: туда приходили римо- и греко-католики, православные Киевского Патриархата, протестанты, а со временем молитва превратилась в межрелигиозную – присоединились мусульмане и буддисты. «Наш молитвенный майдан был последним местом, где можно было увидеть украинскую символику», – говорит отец Тихон.
Было много попыток разгона Молитвенного майдана в Донецке. «Однажды нас окружили вооруженные люди и протестантский пастор упал на колени. Женщина с автоматом начала кричать: «Остановите его – пусть не молится. Я не могу этого терпеть». Я действительно убежден, что, кроме всего, эти люди охвачены силой злого духа».
По мнению о. Тихона, на Донбассе нет межконфессионального конфликта. «Ни между духовенством, ни между верующими Московского Патриархата и УГКЦ никогда не было конфликта. Ни единого. Пресс-секретарь Донецкой епархии УПЦ (МП) о. Георгий Гуляев в личной беседе прокомментировал мне письмо Патриарха Кирилла об обвинениях «униатов» в разжигании конфликта, говоря: «Ты же понимаешь, то, что я вижу тут, на месте, и то, что пишут сверху – это разные вещи». Тем не менее, это не мешает духовенству Московского Патриархата каждый раз повторять эту формулу Патриарха. Я думаю, что это попытка из донецкого конфликта сделать религиозную войну», – подытожил о. Тихон, руководитель экуменического отдела Донецкого экзархата УГКЦ.