Это история о вере и мужественной решимости пастора и группы из 32 человек, в том числе членов их церкви, выживших и преодолевших российскую осаду и штурм Мариуполя. В его основу положены отрывки из личного видеодневника: «Исповедь Мариупольца» о событиях, пережитых пастором Марком Басарабом.
Источник: ieshua.org
Хронология сюжета также содержит избранные переплетенные рассказы о происшествиях в Украине и событиях вокруг бункера в подвале церкви, Вооруженных Силах Украины и других свидетелях, выживших после осады Мариуполя.
Путин решил Мариуполь сравнять с землей. Он начал бомбить каждое здание и каждый дом в отчаянной попытке уничтожить всех жителей города, чтобы затем он мог направить все усилия на оставшихся 2439 бойцов полка «Азов» (подразделения Вооруженных Сил Украины, державшегося без еды, воды, электричества и медицинской помощь при нехватке боеприпасов в бункерах и тоннелях металлургического завода «Азовсталь»). Они были назначены стратегически, чтобы стать гибким блокирующим элементом против российского вторжения, перехватывая российские патрули, используя тактику бей-беги, защищая как можно больше мирных жителей в Мариуполе. Все до последнего члена полка «Азов» были посвящены защите города.
«Переживая самое жестокое насилие со времен Второй мировой войны, мэр Мариуполя Вадим Бойченко сказал, что зло, сотворенное Россией в Мариуполе, еще хуже, чем то, что сделала нацистская Германия», — сообщал Mirror UK.
Он продолжил: «Во Второй мировой войне в Мариуполе за двухлетнюю оккупацию погибло 10 000 человек. За два месяца этой кровопролитной войны Россия убила более 20 000 человек. Путин — большее зло, чем Гитлер, и мы должны остановить его».
Ночью русские применили фосфорные бомбы, которые обрушились на сталелитейный завод «Азовсталь» сверкающим сиянием. Люстра смерти сжигала здания, дома, машины и все, что могло гореть.
На следующий день подъехали российские мобильные крематории. Они грузили в грузовики тела убитых мирных жителей, которые были застрелены, изнасилованы и/или замучены, чтобы сжечь их и скрыть доказательства военных преступлений. Сообщается, что в Мариуполе и его окрестностях работали в общей сложности 13 мобильных крематориев.
Проблема суда военных преступлений в том, что можно выдвигать иски только о том, что известно. Невозможно судить то, что не известно и где нет доказательств. Россияне проделывали тоже самое в Мариуполе и других местах.
Марк Басараб, 28-летний пастор церкви в Мариуполе, задокументировал свою историю:
«24 февраля Российская Федерация провозгласила войну и напала на нашу землю. Вскоре, в течение нескольких дней российская армия подошла к Мариуполю и мы попали в окружение. Мои друзья и наша община были в Мариуполе. На четвертый день войны первые снаряды упали на Слободке рядом с нами».
Суммируя ситуацию, Басараб знал, что ему делать. Его целью номер один стало: пережить приближающееся вторжение русских и спасти как можно больше людей. Он был вдохновлен библейским стихом: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанна 15:13).
Район Слободка находится всего в одном километре от центра города, 500 метрах (в нескольких минутах ходьбы) до побережья Азовского моря и в 200 метрах от железнодорожного вокзала. Азовский металлургический завод, где дислоцировались Вооруженные Силы Украины, находился недалеко в другом направлении.
После первой волны обстрела он (Марк) вышел из подвала. Район был разрушен. Горящие дома и тлеющие машины виднеются по обеим сторонам улиц. Теперь большие кратеры портили пейзаж.
Проходя по разрушенному району, осматривая повреждения, Басараб отметил: «Здесь вчера упала ракета... (показывая на воронку). Там был забор. Его там уже нет».
«Никогда не был в армии. В 2014 году как журналист ездил по разным местам на фронте (в Крыму) не думал, что мне придется через это пройти в Мариуполе».
Выйдя из-под восьмичасового обстрела и сотрясающих землю взрывов на Азовском металлургическом заводе, украинский защитник прищурил глаза от солнечного света. Он осторожно вышел из своего бункера, чтобы начать разведывательную миссию со своим патрулем в северной части города. Их задачей было перехватывать российские патрули вокруг города и защищать мирных жителей, все еще ищущих спасения в укрытиях.
Надпись на спине бронежилета украинского солдата из одной части гласила: «Боже, если я умру молодым, впусти меня в рай, потому что в аду я уже побывал». Это мнение разделяли все (украинские) служащие, где бы они ни находились.
На другом участке, вдоль линии российского фронта, по мере прекращения обстрелов и ракетных атак, колонны, состоящие из российских танков, БМП, грузовиков РСЗО (мобильных пусковых ракетных установок) и командирских машин, в сопровождении пехоты выдвинулись на свои позиции. Русские вели захват этого района в клещи. Они ожидали, что мирных жителей выгонят из их укрытий, чтобы они могли спастись бегством от наступающих российских группировок.
Это сработало.
Когда одна машина с семьей выехала из небольшой группы домов, она притормозила на перекрестке, пытаясь повернуть налево. Стоявшие на перекрестке россияне улыбались и махали рукой, говоря: «Привет». Затем, когда машина повернула и начала отъезжать, двое солдат подняли оружие и открыли огонь по задней части автомобиля. За считанные секунды машина замедлила ход, открылись две передние двери и авто плавно остановилось у обочины в 40 метрах. Четверо пассажиров были уже мертвы или медленно умирали.
К машине с багажом и домашними вещами подошли люди из двух российских подразделений в составе восьми человек. Женщина была без сознания и стонала, но была еще жива. Она обвисла с пассажирской стороны машины. Солдат протянул руку, схватил ее за правую руку и вытащил наружу. Ее муж, с простреленный затылком, сгорбился над рулем. В то время как их двое детей, молодые девушки, оставаясь неподвижными и истекая кровью, лежали на своих местах.
Подняв багажник хетчбэка, солдаты вытащили багаж. Открыв его, они обнаружили новое мужское зимнее пальто. Затем они нашли новый ноутбук, завернутый в полиэтилен и простыню, аксессуары и большой монитор. Улыбаясь, солдат известил радостным криком своих товарищей о своем новом счастливом обретении.
Сняв обувь с лежащей без сознания женщины, другой солдат начал стягивать с нее брюки. Вытряхнув их, он поднял их до своего пояса, пристально глядя вниз на длину и талию, чтобы оценить размер и проверить, подходят ли они для его жены. Другой солдат начал запихивать в рюкзак детскую зимнюю одежду для своих детей. Ухмыляясь, он держал новую лыжную шапку в качестве трофея. Сказал, что она будет на день рождения его дочери.
Пока умирающая женщина истекала кровью на дороге, они продолжали запихивать в свои рюкзаки предметы одежды, деньги, паспорта, кредитные карты, смартфоны, еду и детские игрушки, чтобы отправить их домой.
Дата: 2 марта. Место: Дом. Мариуполь. Восьмой день войны.
«2 марта падали снаряды. Когда это случилось, мы с друзьями были немного дальше от того места, где мы остановились, и я подумал, что должен пойти отвести детей и семью в церковь. Стены церкви (в подвале) были высотой всего 1,5 м. Но там было безопаснее, чем в обычном доме».
«Когда я схватился за ручку двери, я услышал взрыв и понял, что боюсь умереть. Я боялся выходить на улицу. Услышав второй взрыв, я понял, что мне нужно ускориться, потому что я был с людьми и они были в опасности».
«Мой друг сказал: «Давай!» Тогда я сказал про себя: «Марк, ты уже мертв. Беги!»
В тот день мой внутренний мир словно окаменел. После этого мы поняли, что нужно искать убежище. В церковной общине нас было 16 человек. Мы с друзьями провели разведку местности, но оказалось, что люди в других подвалах не хотели нас впускать. Там было место только для своих, а чужих они не впускали. Так как нас было 16 человек, пришлось искать другое укрытие».
«Я увидел воронки и разруху… и это заставило меня двигаться. И я побежал. Я был в ужасе, и мой друг закричал: «Беги! Марк, беги!» Мы побежали к месту назначения (подвал 37-й школы) и завели детей внутрь. В этот момент я получил прививку от взрывов. Я перестал их бояться. Я понял, что под ними можно бегать, что можно жить в момент взрывов. Это определило дальнейшую линию моих действий в Мариуполе. Мы находились в осаде 25 дней. С 24 февраля по 20 марта мы оставались в Мариуполе».
В тот день они пробились сквозь обстрелы к церкви. Сидя с друзьями, они молились. Уже позже, оценив обстановку, организовали комнату.
В этот момент полк «Азов» и другие части вели полномасштабную войну против русских. Поскольку продовольствие, боеприпасы и медикаменты заканчивались, украинские солдаты, в том числе со сломанными и даже ампутированными конечностями, без болеутоляющих, продолжали удерживать свои позиции и сражаться, отражая продвижение русских вокруг города.
Когда Марк и его группа приблизились к школе, их увел под землю местный житель, который пролез через дыру в стене.
«Мы нашли под 37-й школой убежище, куда можно было бы спуститься. И мы пошли туда. Было сыро. Раньше на месте школы была церковь, но коммунисты ее взорвали. Церковные подвалы стали первым этажом школы. Коммунисты сделали там котельную».
«Я вижу балку, которая может выдержать взрыв. Самое безопасное место в этом здании — арка.»
«Мы зашли, провели одну ночь и взрывов не слышали. Из-за этого сложилось впечатление, что войны не было. Минус был в том, что было холодно. Собачий холод! В феврале и марте было очень холодно. Многие из нас спали в спальных мешках, одетые в теплую одежду, под несколькими слоями одеял. Когда мы дышали – мы выдыхали пар. Пар был белый. Было холодно. Мы построили там все довольно быстро. Я никогда не думал, что люди могут за пару дней превратить нежилое помещение в жилое. Наших было 16 человек в одной комнате. После того как мы заселились, стали появляться другие люди. Вскоре нас уже было 32 человека».
«Вот вам лайфхак, если вдруг ваш город кем-то окружен. (Не дай Бог, чтобы с вами такое случилось). Может вы услышали, что на вас нападают или кто-то объявил вам войну – смело идите и купите еды. Подготовьте хоть немного еды. Как только Путин объявил о начале операции, мы сразу закупились продуктами. Мы купили несколько мешков картошки, мешок лука, много пачек макарон. Мы все скинулись нашей общиной, и все это закупили – мудрое решение в начале, все дальнейшие действия были не так уж и сложны».
«И когда мы поселились в бомбоубежище, я поставил себе целью каждый день добиваться какого-то успеха (небольшого продвижения) в каком-либо виде, плюс стараться еще как-то получить еду и воду. В принципе с этого момента наш первичный мир изменился. Например, у нас был свой календарь. Первый день войны. Второй день войны и так далее».
Дата: 4 марта. Место: 37-я школа. Мариуполь. Девятый день войны.
4 марта они провели богослужение в подвале школы № 37. «На восьмой день начали бомбить Мариуполь (снова). У многих в Мариуполе в тот день закончились продукты.
В этот момент я принял решение (вместе с прихожанами церкви): все идут к нам. Они были готовы переночевать даже возле туалета. «Только не выгоняйте нас», — просили они. Я впустил их. Вскоре я нашел другое место для укрытия людей. В то время Красный Крест помогал нам с продуктами».
Дата: 5 марта. Место: 37-я школа. Мариуполь. Десятый день войны.
Оценивая ситуацию в школе с людьми, Басараб проанализировал: «Все хорошо. Давайте добудем продукты. Придумаем место для приготовления еды. Вот там и печь организуем. Дров натаскаем, чтобы колоть их поближе к печке для готовки. В общем, пока все ОК. Вперед».
«Многие говорили: «В Мариуполе на четвертый день не было электричества, где вы взяли электричество?» У нас был генератор и небольшой запас бензина, который мы быстро израсходовали в общине. Однако у нас были знакомые неподалеку, у которых тоже были генераторы. Некоторые из них были весьма дальновидны. И даже в мирное время они запасались топливом. К моменту побега из Мариуполя у нас оставалось еще 50 литров бензина. Это и решило наш исход, наше спасение из Мариуполя.
«Но, пока мы были в Мариуполе, мы сделали следующее: однажды мы зарядили свои гаджеты (смартфоны) в церкви. Тогда я смог связаться с друзьями. Каждый день я пытался говорить по телефону с другом, писал видеодневник. Я предоставлял ему мой материал каждый день».
Дата: 6 марта. Место: 37-я школа. Мариуполь. Одиннадцатый день войны.
Были разговоры о самозащите для нашей группы… Басараб продолжал нести пасторское служение для всех в округе.
«В тот день я осознал, что понял свое предназначение и призвание на Слободке. Моей (отчасти) задачей было не допустить появления мародеров в моем районе. Я ходил по разным дворам, знакомясь со всеми людьми в нашем районе. Я мог встречаться со всеми. Каждый день я ходил по своей улице. Всего я обошёл около ста домов».
«Я стал знакомить их, разных людей, друг с другом. И каждый день я встречался с кем-то… чтобы принести кому-то еще воду, дрова».
«Мое лицо должно было поддерживать мораль людей на достаточном минимуме, чтобы они не опускались, не превращались в мародёров. К счастью, это удалось. Нас было 32 человека. Затем я закрыл двери, т. к. больше никто не мог поместиться в нашем подвале».
В других местах города российские военные продолжали использовать мобильные крематории для сжигания тел мирных жителей, застреленных или убитых взрывами. С тел снимали одежду, забирали удостоверения личности, кошельки... вообще всё. Затем тела бросали в мусоросжигательную печь. Сначала одно тело, потом другое, третье. Внутри печи включали газ и жар, чтобы сжечь тела до пепла. Одежду обыскивали вручную, затем бросали в другой грузовик, а мобильный крематорий и российские военные машины поддержки двигались к следующему месту».
Дата: 9 марта. Место: 37-я школа. Мариуполь. Четырнадцатый день войны.
«Вчера ночью был сильный снегопад. Денег нет. Обмен с незнакомыми людьми на еду и необходимые предметы обихода. Подождите... Нас очень сильно бомбят. Шумят самолеты. Ужасный шум. Я молился кучу раз. Мы лежим на полу, уткнувшись в него носами. Люди, которые живут на поверхности и не прячутся в подвалах, — герои».
«Сверху русские продолжали сбрасывать по ночам фосфорные бомбы, которые взрывались в сотнях футов в воздухе, проливая дождь смерти на большие территории, подобно сверкающей люстре, сжигающей всё, на что она приземлилась, в пыль».
«Затем бомбежка девятого марта. Начался ад. Стали падать бомбы. Центр города был уничтожен полностью».
В это время бои между полком «Азов» и другими силами обороны Украины против российских военных были наиболее интенсивными. Постоянное присутствие азовских патрулей, маневрирующих и блокирующих продвижение русских, помогло сдержать полномасштабную бойню мирных жителей.
«Красный Крест у нас был до 8 марта. 9 марта его разбомбили русские. В этот момент Красный Крест исчез из нашей жизни».
«Сначала нам помогали военные, затем полиция. Ветераны проделали огромную работу, каждое утро вытаскивая людей из-под завалов. Они помогали нам с продуктами и Красный Крест также помогал нам с продуктами. Это важно отметить».
«Они привозили нам продукты. Нам помогали волонтеры. Мариуполь как-то выжил. И люди помогали друг другу. Они держались друг за друга».
«Страшно так жить. Но мы стойко держимся. Держимся с надеждой, что скоро кончится война. И мы будем счастливы и доживем свои дни».
Вспоминая бомбежку: «Сегодня мы хорошо поели. Желаю вам впредь никогда не увидеть войны. Чтобы вы этого никогда не знали: то, что мы уже пережили, о чем рассказывали нам наши бабушки и дедушки. Пусть сохранит вас Господь!»
Снимая давление с мирного населения, украинские подразделения обороны «Азовсталь» стали мировыми героями, удерживая завод и не давая покоя российским вооруженным силам с помощью операций «бей-беги». Силы обороны Украины в Мариуполе продолжили наносить удары по военно-морским силам России в порту и других объектах.
Силы обороны «Азовстали» продолжали оттягивать на себя основное внимание и гнев российских военных, чтобы уберечь мирных жителей и более мелкие оборонительные подразделения от интенсивного бомбардировочного пресса.
Дата: 12 марта. Место: 37-я школа. Мариуполь. Семнадцатый день войны.
«Видел воронку от бомбы шириной 10 метров и глубиной 5 метров».
«Мы едим хлеб из макарон. Чем дальше дни, тем тяжелее и тяжелее становится».
Дата: 16 марта. Место: 37-я школа. Мариуполь. Двадцать первый день войны.
Басараб отправился на улицу Донецкую в Мариуполе. «Всю Слободку затрясло в ту ночь. Было землетрясение. Парашютная бомба. В 6 утра комендантский час закончился и я побежал на улицу Донецкую. Там была огромная воронка шириной 12 метров. Утром сплошная разруха. Тлеющие горящие дома, предприятия, машины, люди. Работники МЧС, мирные жители не знают: то ли это упал самолет, то ли это был ракетный удар. Мы выкопали там из-под завала одну бабушку. Ей было больно. Это был просто ад».
Возвращаясь к 1-й Слободке: «Дико устал. Очень устал. Говорят, что большая часть Мариуполя стерта с лица земли. Российские группировки угрожают нам зачисткой. Не знаю, что и как будет. Просто жуткая картина. Ни одного дня войны я не отдыхал. Каждый день я говорил себе: «Завтра отдохну». В общем, Боже, благослови нас. Я очень устал. Не знаю, что нас ждет впереди, но, надеюсь, Господь нас помилует».
(Предупреждение: Далее следует расшифровка телефонного разговора, которая взята из перехваченного разговора российского солдата с женщиной в России. Об этом сообщил в Telegram бывший заместитель министра внутренних дел Украины Антон Геращенко)
Дата: Звонок опубликован 27 мая 2022 г. Время: 00:05 Дата военных преступлений: Неизвестно
Российский солдат позвонил домой, чтобы рассказать о деятельности своих воинских частей.
Солдат: «Ты знаешь, как мы зачищаем подвалы? Мы не спрашиваем: «Есть там кто?» Мы просто бросаем гранаты. Нам все равно (смеется). У нас есть отряд под названием «Отряд самоубийц»».
Женщина: «Да ты что! Правда?!»
Солдат: «Отряд головорезов! Мне на всех плевать! Потом солдаты из другого отряда сказали, что поймали женщину... Потом они ее изнасиловали и убили. Я делаю здесь все, что хочу. Я убиваю всех. Мне все равно: гражданский он или не гражданский. Я режу уши. Мне все равно. Я могу просто взять нож, пойти и отрезать кому-нибудь уши, мне плевать».
Басараб констатирует: «К этому времени уже эвакуировалось много людей. Короче, становится тяжко. Пришлось много бегать по центру города. Ради одной девушки пришлось пройти через весь город, чтобы убедиться, что она жива. Я приехал и к моей огромной радости, она была жива. Мы даже сфотографировались. Мы с моей подругой Наташей прошли очень большое расстояние. Настолько огромное, что на пятнадцатый день моя левая нога отказалась работать.
Дата: 19 марта. Место: улица Мира. Мариуполь. Двадцать четвертый день войны.
Окруженные российскими войсками и из-за ряда событий, известных только правительству Украины, Украинским Вооруженным Силам и полку «Азов», охраняющему этот сектор, до них дошли слухи, что им удастся бежать из этого района.
Полк «Азов» без продовольствия, воды, электричества и медикаментов остался защищать то, что осталось от Мариуполя.
Эмоционально оцепенев от обстрелов и тяжелых испытаний, когда Басараб и вся группа выходили из подвала, они увидели горящую машину и строения поблизости.
«У нас в подвале было 32 человека, в другом подвале 70 человек. Их становилось все больше и больше. Я даже со счета сбился. В такие моменты мир сходит с ума».
«Мы поехали прямо к драмтеатру. Когда я двигался по городу, снаряды рвались рядом со мной, ближайший разрывался от меня на расстоянии ста метров. Когда рядом рвались бомбы, я продолжал молиться: «Боже, прости мне мои грехи, потому что, если я умру сегодня, я хочу быть с Тобой»».
«Эвакуируемся из Мариуполя. Большую часть людей отправили на блокпост. Приходится оставлять кошек. Линия фронта уже здесь, наверху. Мы сейчас там собрались. Поедем в Мелекино».
«От Мелекино до Бердянска. Оттуда прорвемся вглубь Украины. А там посмотрим, как Господь даст. В общем, наши уходят. Посмотрим, как пойдет».
«Когда мы приехали в Запорожье, я отравился. Было очень плохо. Но, наконец, я отдохнул один день. Я был в шоке. Мне нужно было вставать. В общем, это был ад».
Оглядываясь назад на осаду, которая длилась 28 дней, добираясь до безопасного места на западе Украины, пастор Марк Басараб размышлял о событиях:
«Честно говоря, мне пришлось через это пройти, чтобы понять, как много я имею. Когда ты остаешься без электричества, газа, воды, у тебя совершенно нет связи – нет ничего. Ты опускаешься до состояния пещерного человека. Айфоны, дорогие автомобили — всё это теряет смысл. Все это больше не имеет значения. Самое главное, что имело для нас ценность – это чистая вода. Это было для нас самым важным в тот момент. Наши ценности изменились».
«Русские могли отобрать мой дом, мое имущество... и что-то еще. Но русские никогда не могли отнять что-то самое важное. Они никогда не могли отнять у меня мою веру».
«Настоящий христианин отличается от других людей тем, что у него есть то, что у него никто никогда не отнимет. Это вера в Бога. Всю блокаду Бог не оставлял нас и всех людей, за которых я молился».
«Все живы. Даже те, кто не верит в Него».
«Вы знаете, что я жив, живы все мои родственники и вообще все, о ком я заботился! Бог есть! Слава Ему и благодарение!»
Басараб, прихожане их церкви и остальные люди сейчас в безопасности.
Из-за нехватки боеприпасов полк «Азов» продержался 82 дня без продовольствия, воды, электричества и медикаментов.
Поскольку Силы обороны Украины не смогли провести спасательную операцию по суше, морю или воздуху с расстояния более ста километров, 17 мая оставшиеся 265 бойцов (в том числе более 50 тяжело раненых) из 2400 бойцов, оборонявших город и мирных жителей, в общей сложности получили приказ «отступить», завершив свою миссию на металлургическом заводе «Азовсталь». Приказ был отдан главнокомандующим Вооруженными Силами Украины, чтобы спасти как можно больше жизней при будущем обмене пленными с российскими войсками.
Сделка была заключена при посредничестве ООН и Международного Красного Креста, которые гарантировали их безопасность для получения медицинской помощи, питания и жилья в качестве военнопленных в соответствии с международным правом.
Затем, 29 июля, в Еленовской тюрьме, где содержались бойцы полка «Азов», в результате «термобарического взрыва» внутри изолятора были убиты 53 заключенных и еще 130 получили ранения. Власти полагали, что бойня была заказана, чтобы скрыть доказательства пыток и многочисленных казней заключенных оккупационными российскими войсками.
Правительство Украины постоянно трудится над освобождением наших бойцов. Однако в настоящее время ничего не известно о статусе оставшихся пленных полка «Азов» и о том, будет ли Россия соблюдать свои обязательства.
Стивен В. Сельзофер / charismanews.com
Перевод — Татьяна Корниенко для ieshua.org