Патриарх Кирилл заявил о необходимости межрелигиозного взаимодействия с мусульманами. Что способствовало такому резкому повороту в сторону ислама и каковы истинные мотивы заявления главы Русской Православной Церкви?
Источник: ТРТ на русском
Прямо-таки как гром среди ясного неба прозвучало заявление патриарха Кирилла на очередном заседании Высшего церковного совета РПЦ о необходимости диалога и сотрудничества с мусульманами. На фоне, мягко говоря, непростых взаимоотношений господствующей в России церкви и мусульманских организаций это действительно знаковый шаг.
Но зачем такое межрелигиозное сотрудничество РПЦ? Ведь в церковной среде есть немалое количество ярых критиков ислама. Это и покойный священник Даниил Сысоев, проводивший активные прозелитические кампании среди мусульман и критиковавший ислам (убит в 2009 г. в храме, убийца так и не был установлен), его ученик – священник Юрий Максимов, «православный исламовед» Роман Силантьев, которого критикуют многие мусульмане России за претенциозность и оскорбления своей веры.
Как вести активный и плодотворный диалог с исламом, когда в РПЦ есть немало токсичных и неприемлемых персонажей для мусульманского сообщества? Скорее всего речь идет не столько о реальных попытках межрелигиозного диалога, сколько о поиске Московским патриархатом новых союзников на религиозном фронте.
Дело в том, что РПЦ активно пытается наладить контакт с зарубежными религиозными центрами и через них иметь возможность влиять и лоббировать определенные российские интересы. Именно такое влияние патриарх и пытается продать Владимиру Путину в обмен на государственные преференции и статус партнера государства.
С самого начала своего «понтификата» Кирилл таким образом «продавал» Путину идею влияния РПЦ на постсоветское пространство и возможность собирания «русских земель» под эгидой РПЦ. Именно поэтому он так часто и активно ездил в Украину, чтобы показать, что влияние Кремля на эту страну можно осуществлять через церковь.
Но после аннексии Крыма и начала войны в Донбассе влияние РПЦ в Украине сильно пошатнулось. Больше церковь не могла рассчитывать на роль главного идеологического рупора. Наоборот, в Московском патриархате всерьез переживали о том, как бы сохранить всю свою инфраструктуру в Украине.
С началом внешнеполитической изоляции России вопрос лоббизма встал с новой актуальностью. Патриархия сделала несколько попыток. Сначала в РПЦ пытались вывести на новый уровень взаимоотношения с Ватиканом. Ради этого патриарх Кирилл даже встречался с папой Римским Франциском. Это была первая в история встреча Московского патриарха с Ватиканским понтификом. Организованная явно впопыхах, в аэропорту Кубинской столицы, без знаковых и символических аспектов.
Протодиакон Андрей Кураев даже писал, что патриарх Кирилл не обсуждал богословских или религиозных вопросов, но выполнял поручение Владимира Путина по налаживанию отношений с Ватиканом, как с одним из центров мирового влияния. Папа Франциск, в силу своего латиноамериканского прошлого, является достаточно левым в плане политических взглядов. Это и хотели использовать в Кремле для критики украинских правых и западных капиталистов.
Но с папой не сложилось, и патриархия переключилась на американских консервативных протестантов. К тому же, в том же 2016 г. президентом США стал Дональд Трамп, который хотя и не сильно религиозен, но как республиканец поддерживает евангеликов. РПЦ пыталась выстроить диалог с протестантами вокруг темы «традиционных ценностей», т.е. критики гендерной тематики, а вместе с ней и всей современной западной политики.
Но и это сотрудничество не дало сильного результата. Был визит известного баптистского пастора Фрэнклина Грэма в Россию, русофильские высказывания отдельных религиозных деятелей, да и, пожалуй, все. Союз РПЦ и евангельского христианства на этом угас.
Видимо, в поиске новых «друзей», патриарх Кирилл устремил свой взор с глобального Запада на глобальный Юг, в сторону ислама. Анализируя предыдущие межрелигиозные потуги РПЦ, представляется, что и с мусульманами будет избрана стратегия акцента на политических вопросах, а не богословских дискуссиях.
Можно предположить, что диалог РПЦ с мусульманами имеет целью установить контакт с саудитами для лоббирования интересов Кремля. Например в сфере ценообразования на энергоносители. Ну вот не может Путин напрямую договориться с Эр-Риядом, значит нужно зайти с другой стороны – по линии духовных контактов. Это распространенная практика, которая тянется еще с середины прошлого века, когда КГБ и ЦК КПСС использовали РПЦ на международной арене для продвижения советских интересов.
Нельзя также исключать и возможности финансового сотрудничества. Патриарх Кирилл, как неофициальное, но вполне реально встроенное в вертикаль власти лицо, находится под постоянным мониторингом. И в отношении него тоже могут быть применены западные санкции, предполагающие заморозку активов (считается, что основные личные счета патриарха Кирилла находятся в Швейцарии). Активизация сотрудничества с саудитами может быть также истрактована как поиск новых мест хранения капитала и выведения его из-под потенциальных западных санкций.
Кроме того, наладив связи с мусульманским сообществом, можно заручиться поддержкой в разных странах ближневосточного региона. Для РПЦ, у которой конфликт с другими православными церквями из-за Украины, это шанс для открытия своих альтернативных православных представительств. Например, в Турции или Египте, в пику признавшим ПЦУ Константинопольскому или Александрийскому патриархатам.
Ну и конечно же, это демонстрация лояльности Владимиру Путину, который однажды сказал, что у православных больше общего с мусульманами, чем с католиками. Для последовательного антизападника Путина это целиком логичное утверждение. Для патриарха Кирилла, который до мозга костей западный человек, ученик открытого симпатика Ватикана митрополита Никодима Ротова – это, конечно же, нонсенс. Но в современной общественно-политической ситуации патриарх Кирилл вынужден мимикрировать и доказывать свою идеологическую верность, «колеблясь с линией партии».
Да и чисто с медийной точки зрения это хорошая технология. Дело в том, что за последний год, с момента, когда все ушли на карантин, публичная активность РПЦ снизилась почти до нуля. Патриарх Кирилл, очень переживающий за свое здоровье, ушел в глубокую самоизоляцию, прекратил очное проведение заседаний Синода (главного руководящего органа церкви).
Фактически в РПЦ наступил паралич власти, о котором вслух и достаточно громко стали говорить религиозные публицисты. Чтобы хоть как-то отвлечь и переключить внимание, в патриархии могли придумать публично озвучить идею христианско-мусульманского диалога. Чисто как отвлекающий инфоповод, ведь истинных причин активизации диалога мы достоверно не знаем и можем лишь логически предполагать, как это сделано выше.
Но медийная активность сыграла злую шутку с православными. Заместитель главы Духовного управления мусульман РФ шейх Дамир Мухетдинов сразу же предложил не витать в облаках, рассуждая о каких-то глобальных и неосязаемых вещах, а разрешить насущную для мусульманской общины Москвы проблему – недостаток в столице России мечетей. Со стороны патриархии никакой реакции на подобные предложения не последовало.