Интервью с Сергеем Демидовичем, пастором церкви «Добрая весть» в городе Славянске, о ситуации в родном городе, переосмыслении собственных христианских позиций, вызовах перед евангельскими церквами и отношениях с российскими протестантами, обусловленных последними событиями.
– Сергей, Вы уже много лет живете в Славянске. Поясните, кто те люди, которые сейчас воюют там?
– В Славянске действительно есть некоторые люди, искренно верящие, что Украина должна быть частью России. Однако, все же, большинство ополченцев – это люди со сложной жизнью. У них либо были проблемы с законом, либо это бедняки или алкоголики. У этих людей есть причины ненавидеть жизнь и всех вокруг.
На моей улице живет парень. До этих событий он ездил на мопеде, был неприметным – и вдруг стал у руля власти. Ему выделили улицу, там он построил баррикады. Этот парень постоянно останавливал меня, проверял, что везу, куда еду. Я видел, как он разгружал «коктейли Молотова». Для меня странно, что вот этот юноша собирается вести меня в светлое будущее.
– Есть ли среди ополченцев российские военные?
– Там есть разные люди. Паспорт мне никто не показывал. Однако, когда они говорят «за поребрик не заходите», становится понятно, кто это. Это слово употребляют только в Санкт-Петербурге. Местные люди вертолетов не сбивают. Техника, оружие тоже не их. Поэтому думаю, что в городе есть российские военные.
– Как вообще можно обозначить события, происходящие сейчас в Славянске?
– Майдан в Киеве был Революцией достоинства. Я согласен. А события в Славянске и в целом на Донбассе, по-моему, это пролетарская революция. В отличие от Майдана, в Славянске отсутствует площадка для дискуссий. Там ты не имеешь права на другое мнение. Интеллектуальный уровень людей, которые восстали, такой, что любое твое несогласие воспринимают как личную обиду. События в моем городе напоминают Сомали. Такой же уровень агрессии, претензий, отсутствия справедливости и закона. Моя знакомая просто дала интервью журналистам. После этого соседи связались с ней и сказали, что убьют, когда она вернется. Люди не хотят, чтобы у кого-то было другое мнение.
– Почему, все же, люди поддерживают ополченцев?
– После бегства Януковича и попытки отмены языкового закона на Востоке начались разговоры о притеснениях русского языка. Это была провокация, или просто глупость, и она сработала. Новой власти нужно было говорить с людьми.
Вы знаете о землячестве, которое есть в армии? Не важно, какой ты: высокий, низкий, хороший или плохой – мы земляки и должны держаться вместе. На Востоке сработало что-то подобное. Те, кто там, – враги, а тут мы все вместе. Пропаганда работает. Люди верят информации о фашистах, бандеровцах. Ополченцев поддерживает немало местных. Несмотря на это, как пастор церкви, я считаю, что христиане должны помнить, что независимо от взглядов, они тоже люди. После военных действий нам нужно будет продолжать как-то жить вместе.
– Недавно террористы обстреляли детский дом и реабилитационный центр, принадлежащие вашей церкви. Расскажите об этом детальнее.
– Ополченцы вели обстрел с территории детского дома, откуда есть прямая видимость на телевышку. Украинские военные стреляли в ответ. Как следствие, в здании – повреждения. Боевики ставят минометные установки между жилыми домами, возле школ, чтобы армия не могла ответить ударом. Возможно, украинские военные знали, что детей в доме нет, их вывезли в начале обстрела. Поэтому и нанесли удар в ответ. В ночь на 21 апреля также обстреляли наш реабилитационный центр. Три наших здания: церковь, детский дом, реабилитационный центр находились под ударом. По моему мнению, так проявляется духовная ненависть ополченцев.
– Были ли прямые угрозы со стороны ополченцев в адрес вашей церкви?
– Ситуация с церковью сложная. Я не могу говорить об этом, чтобы не усложнять еще больше.
– Вашего брата Алексея Демидовича ополченцы держали в помещении СБУ?
– Мой брат никогда не лез в политику. У него сердце пастора. Наверно, его просто хотели запугать. Семь часов его держали в подвале. Четких обвинений не было. Его не били. Многие люди молились за него. Больше сказать не могу.
– Почему Вы не можете вернуться в родной город?
– Как журналист, я решил правдиво освещать события в Славянске. Сейчас делать это стало очень опасно.
Кроме того, бытует мнение, что протестанты связаны с Западом. Вроде там их инструктируют, финансируют. Это неправда. Такая информация, возможно, тоже стала причиной давления на меня. Ко мне домой приходили с обыском. Ехать в Славянск сейчас опасно.
– Какое сейчас положение церквей на Донбассе?
– Евангельские церкви в тяжелом положении, но они поддерживают друг друга. Киевскому Патриархату тоже сложно. К сожалению, Православная Церковь Московского Патриархата оказалась по другую сторону баррикад. На Майдане все проходило под Божественным знамением – людей объединила беда. Все молились вместе. На Востоке нет такого духа смирения. Припоминаю съезд в Харькове после бегства Януковича. Вначале вышел какой-то депутат, призвал помолиться. Он успел сказать лишь «Отче наш». Через мгновение к нему подбежали охранники и вывели оттуда. Тогда стало понятно, что на Востоке все будет происходить по-другому.
– Чем занимается ваша церковь сейчас?
– Когда начались трагические события, мы вывезли из города очень много семей. Я был за пределами Славянска, поэтому мог договариваться о помощи. Люди финансово нас поддерживают. Поступает помощь и из России – как персональная, так и от церквей.
Один парень из России спорил со мной в Фейсбуке. Он не разделял мою позицию, но, несмотря на это, финансово поддержал нас. На самом деле, люди добрее и человечнее, чем показывают. Когда в Одессе горел дом профсоюзов, большинство футбольных фанатов делало все, чтобы спасти людей, которые перед тем на них напали.
Мы все должны быть человечнее. Наша церковь, например, помогает семьям погибших ополченцев. Мне кажется, что это правильно. Церковь призвана любить врагов, беспокоиться о них, не считать кого-то недостойным помощи. Ведь по окончании этих трагических событий, исцеление для украинского народа может прийти лишь через прощение, любовь и добродетель.
– По Вашему мнению, какие вызовы после событий Майдана и вторжения России в Украину появились перед христианскими общинами?
– Сейчас моя теология разрушается. События на Майдане были далеко от нас, тогда нам легко было говорить, что мы не вмешиваемся в политику.
Я родился в христианской семье. С детства тогда еще советское государство к христианам было враждебно. Мне лично плевали в глаза, оскорбляли, стыдили и даже штрафовали. Тогда было понятно, что государство – это враг. Мы никогда не умели и не знали, как дружить с государством, чем можно помогать ему. Протестантские церкви только сейчас начали учиться этому. Одни до сих пор считают, что церковь вне политики, нужно лишь молиться. Раньше я тоже так думал.
Я не был на Майдане. Однако, когда танки заехали в мой город, встал вопрос: «На каком этапе я должен перестать молиться и начать сдерживать зло не только молитвой, но и физически?». Протестантские церкви должны переосмыслить гражданский аспект церковной жизни и сформулировать свою новую общественную теологию.
– В каком направлении должны происходить эти изменения?
– Последние события в Украине – огромный вызов для евангельских движений. Протестантам нужно менять отношение к власти. Как понимать утверждение: «всякая власть от Бога»? Одна власть довела страну до кризисного состояния. Теперь имеем власть, которая отстранила предыдущую, но которая является легитимной. Люди, захватившие админздания в моем городе, тоже провозгласили себя законной властью. Есть еще представители соседней страны, которые помогали Януковичу, а теперь ополченцам. Имеем четыре власти. Какая из них законная? В традиционном понимании утверждение, что всякая власть от Бога – неправильное. Потому что есть незаконная власть, которая взяла в руки автоматы. Есть власть, законно избранная, но она настолько испортилась, что Бог ее сметает. И такие случаи мы видим в истории. Евангельским церквам нужно осмыслить, во что мы верим.
– Во время событий в Славянске Вы общались с протестантами России?
– Да, но в основном через социальные сети. Я получил много укоров. Одни говорили: «Вот был пассивный, не поддерживал Майдан – дождался танков в своем городе», другие же наоборот: «Был лояльный к Майдану – теперь в Славянске танки». Я почувствовал, что виноват перед всеми. В такие моменты происходит проверка веры. Насколько мы любим, насколько верим.
Нельзя быть такими украинцами, чтобы ненавидеть россиян. Нельзя быть настолько россиянином, чтобы ненавидеть украинцев. Есть россияне, братья по вере, они хорошо ко мне относились, но сейчас не принимают в свои церкви, потому что я оказался патриотом Украины. От многих моих друзей из России я слышал все то, что звучит по российскому телевидению. Я верю, они это искренно говорят. Но это неправда. В этой ситуации церкви нуждаются в духовном просветлении.
– Как наладить отношения между людьми, когда в стране люди имеют настолько разные взгляды на одно и то же?
– Любовь в таком случае выше справедливости. Ведь справедливость не исцеляет – каждый думает о собственной правоте. Если Запад и Восток Украины будут руководствоваться категорией справедливости – они не договорятся. Нужно быть мудрыми, искать то, что нас объединяет, протягивать друг другу руку помощи и дружбы. Когда Львов заговорил на русском – это то, что исцеляло.
– Можно ли эту модель использовать в отношениях с Россией?
– С Россией звучит по-одному, а с христианами России – по-другому. Христиане имеют то, что объединяет. Нужно признать, что, независимо от их понимания и веры, они наши братья и сестры во Христе.
Сергей Демидович – известный христианский журналист и телеведущий, один из лидеров проекта национального усыновления «Ты будешь найден». Известный христианский автор и исполнитель.