Вытеснение религии гражданским культом, конечно, совсем не новая практика. То же самое происходило у фашистов и нацистов в прошлом веке. Кстати, параллелей гражданских религий фашизма с нынешними духовными метаморфозами в РФ масса. Правда, как и всякое повторение истории, доля фарса тут колоссальная.
Вопрос отрыва украинского православия от русского назрел. Не потому даже, что война – это, говорят, единству православия не помеха (не понимаю, но готова взять на веру quia absurdum). А потому, что «русское православие», кажется, подходит к концу. По крайней мере, на официальном уровне, т.е. как раз том уровне, на котором связаны Русская и Украинская Православные Церкви.
Не то чтобы это было потрясающе свежим – элементы гражданской религии никогда не были чужды РПЦ. Ради «социальной роли» ей разрешали существовать на протяжении большей части ее истории. Не менее важна была ее символическая функция, зафиксированная в популярной триаде «православие-самодержавие-народность». Времена, впрочем, меняются. Триединство нынче становится категорией слишком сложной для привыкшего к медийному фаст-фуду реципиента. А значит, тут, как в голливудском кино, «должен остаться только один».
Я надеюсь, это кто-то записывает. Ведь то, что происходит в духовно-медийной жизни России последнее время, должно привести в восторг лингвистов и социологов. Да и религиоведов. А может, и наиболее вдохновенных богословов. У них есть прекрасная возможность проследить в подробностях процесс деформаций языка – в частности, сакрального — и рождения гражданской религии из простой подмены понятий. Я надеюсь, специалисты смогут пояснить, как и почему понятие «православие», — которое, впрочем, уже давно используется в качестве едва ли не антиномии «христианству», как чему-то то ли еретически-экуменическому, то ли безродно-космополитическому, — постепенно закрепилось как именно «русское православие». Как оно заразилось миссионерским зудом, как и почему именно «русское» православие приобрело покровительственный тон в отношении всех прочих «православий» и возмечтало о первенстве.
И в то же время, как слилось «русское» и «православное» воедино. Ведь когда Русский народный собор предложил считать антирусские выступления антиправославными и оскорбляющими чувства верующих, это не вызвало ни малейшего когнитивного диссонанса. Т.е. «народность» поглотила и вытеснила «православие» так же легко (и даже еще легче), как «русское православие» поглотило и вытеснило «христианство».
А там и за самодержавием не заржавело. Ведь подменить и вытеснить «народ» одним конкретным его представителем – выразителем, воплотителем, спасителем и просто настоящим мужиком – не просто ничего не стоит, а даже само на язык просится. В самый подходящий момент вышел на голубые экраны фильм «Президент», в котором глава государства полностью слился и отождествился с «народом» в его чаяниях, победах, но, главное, страданиях. Как не без яда отметили некоторые критики, все трагедии эпохи Путина были названы не «трагедиями России», русского/чеченского народа или даже матерей Беслана – все это были персональные страсти Владимира Путина. Который принял их – и, вы не поверите – пережил.
Вытеснение религии гражданским культом, конечно, совсем не новая практика. То же самое происходило у фашистов и нацистов в прошлом веке. Кстати, параллелей гражданских религий фашизма с нынешними духовными метаморфозами в РФ масса. Правда, как и всякое повторение истории, доля фарса тут колоссальная. Взять хоть «знамя крови» — культ, который итальянские фашисты передали немецким единомышленникам в качестве эрзаца культа святых реликвий. Россияне со свойственной им гигантоманией и страстью к символичности свое «знамя Победы» даже на орбиту отправили, чтобы вознеслось над всей Землей во славу России-Спасителя, что над твоим разваленным рейхстагом. Получилось смешно.
Но если фашисты с нацистами так же, как большевики, изгоняли христианство как конкурента, поскольку предлагали свой собственный пантеон и картину светлого будущего, к смешиванию православия и гражданского культа в России приложил руку сам Патриарх Московский Кирилл. Культ «Святой Руси» — по сути, тот же культ предков, который воплощал в своих Зигфридах Третий рейх – здесь тоже вытеснил скромную фигуру Христа-Спасителя. Характерно, например, что в нынешнем «победном» угаре Россия/СССР открытым текстом называется «спасителем мира». Не отстали и прочие атрибуты культа: история, «не пересматриваемая», а стало быть, священная; «народ Божий» — русский, разумеется; дежурный набор иуд (в данное время лидирует Киев); силы зла (фашизм, нацизм, Госдеп, укроп); «Голгофа» (в данное время — Великая Отечественная) и «Пасха» («Великая Победа»). Вместо крестиков освящают и раздают георгиевские ленточки. Вместо благодатного огня – вечный, вместо храмов – мемориалы Неизвестных солдат (аналог сонма святых). Уточнен также список святотатцев: место пусек, осквернивших плясками ХХС, за решеткой заняли тверкерши, «осквернившие» святую Малую землю. Связь между этими двумя «посадками» прямая, и она, как ничто другое, демонстрирует метаморфозу русского православия, всего за три года прошедшего путь от храма до мемориала, от религии Христа до поклонения геополитической химере.
Да, аналогий между «языком Третьего Рейха» и «языком Третьего Рима» множество. Вот и о «Пруссиии, которая развила государственную идею как нравственное требование, как духовную позицию» писали еще немецкие газеты в 1942 году, а вовсе не Дугин придумал. И «Священная Римская Империя Немецкой Нации» просто поменяла национальность – все прочее сохранено. Вот и не верь после этого сказкам, в которых победитель дракона сам становится драконом.
Бредни «немецкого величия» остановил разгром во Второй мировой и Нюрнбергский процесс. Мы теперь можем только сожалеть, что после поражения в «холодной войне» СССР не додавили до ревизии большевизма, а разоблачения преступлений режима так и осталось публицистикой, а не предметом судебных разбирательств – возможно, тогда о «геополитической катастрофе» больше не вспоминали бы, а бывший кагэбист (пардон, «бывших» не бывает) не смог бы занять президентского кресла. И патриарх не предавал бы мучеников своей Церкви рассуждениями о том, как «неплох» был СССР.
Нынешнее положение руководства РПЦ как жрецов чисто гражданского культа, придающих ему именно религиозной легитимности, вызывает массу вопросов с точки зрения Украины. Какое отношение к «культу России» имеет УПЦ – ведь это часть «русского православия», поглощенного «русской народностью»? Или «наша» часть еще не поглощена? Т.е. с точки зрения российских либеральных христиан УПЦ – это «улучшенный» вариант РПЦ (по аналогии с суждением российских либералов об Украине как улучшенной версии России), где можно по-прежнему поклоняться Христу, а не Великой Победе, оставаясь при этом в рамках русской православной традиции?
Вот он, вопрос «номер один» для украинского православия – где выход в «свою» традицию? Как провести собственную, внутреннюю «церковную декоммунизацию»? Чтобы при этом не впасть в противоположную крайность, и не подменить «украинское православие» собственной «народностью»? Наш сакральный язык предает нас самих на каждом шагу. В этом году, например, снова вошел в моду пасхальный слоган «Воскрес Христос – воскреснет Украина». Еще пара подобных штампов, и мы окажемся в своем собственном аналоге «Святой Руси». В этом не будет ничего удивительного – наши традиции так долго были переплетены в «едином неделимом русском православии», что и слабости у нас, скорее всего, одинаковые. Да что там православие, когда даже у греко-католиков трудности возникают — а у них с христианским универсализмом традиционно получше.
Декоммунизация Украины, которая вызвала такой резонанс в мире, в полной мере касается сферы религии. Возможно даже, что именно религии в первую очередь. Потому что декоммунизация в нашем случае – это отрыв не просто от «чужой историографии» и выход из чужого идеологического поля. Это разрыв с сакральным пространством, которое стало чужим и продолжает становиться еще чужее. На нынешнем этапе это не просто «выход из СССР» или из «Российской империи» — это выход из той «Святой Руси», которую объявили божеством, и кто не с ней, тот против нее.