О кардинале Иосифе Слепом, Главе Украинской греко-католической церкви (1944—1984), говорил весь мир еще до того, как в Советском Союзе услышали термин «горбачевская перестройка». О его освобождении беспокоился американский президент Джон Кеннеди, а стараниями Папы Иоанна XXIII ему было разрешено выехать в свободный мир — в Рим. В октябре 1963-го он выступил с речью на ІІ Ватиканском Соборе, где вопреки традиции его приветствовали аплодисментами.
О кардинале Иосифе Слепом, Главе Украинской греко-католической церкви (1944—1984), говорил весь мир еще до того, как в Советском Союзе услышали термин «горбачевская перестройка». О его освобождении беспокоился американский президент Джон Кеннеди, а стараниями Папы Иоанна XXIII ему было разрешено выехать в свободный мир — в Рим. В октябре 1963-го он выступил с речью на ІІ Ватиканском Соборе, где вопреки традиции его приветствовали аплодисментами. После 18 лет ГУЛАГа он еще четверть века руководил Церковью. Попрощаться с ним пришел Папа Иоанн Павел ІІ, и, опять вопреки традиции, поцеловал его руку. Согласно завещанию, 7 сентября 1992-го тело Патриарха Иосифа перехоронили в крипте Львовского кафедрального собора Св. Юра.
Отец доктор Иван ДАЦЬКО был одним из ближайших сотрудников Патриарха. После выхода УГКЦ из подполья работал генеральным викарием Львовской архиепархии, канцлером Патриаршей курии. Впоследствии был ответственным за внешние дела и связи УКГЦ. С 2005-го возглавляет Институт экуменических студий. С 2008-го — председатель Религиозного общества «Святая София в Риме». «День» интересовался у отца Ивана воспоминаниями о Патриархе Иосифе Слепом, а также говорил о христианском облике Украины сегодня.
— Как случилось, что Патриарх Иосиф Слепой избрал вас в качестве одного из ближайших сотрудников?
— В молодости я был очень активным и идеалистом! В 19 лет, на пятом семестре теологических студий, что-то толкнуло просить Патриарха принять меня под свою юрисдикцию. На тот момент хорошо знал языки: английский, немецкий, итальянский. К тому же не было так много желающих работать с ним. А я был самым молодым. Патриарх принял меня, выслушал и выслал на студии в Инсбрук (Австрия). Могу сказать, что у нас сложились отношения как между дедушкой и внуком. Замечу, что дедушка был очень строгий, такого австрийского покроя, но он меня любил. Я был его личным секретарем с 12 января 1976 года, когда мне было 28, и вплоть до самой смерти Патриарха в сентябре 1984 года.
— Доверял ли Патриарх людям?
— Он был очень осторожен: еще долго после освобождения из лагерей, когда вел важные разговоры, то включал громко радио, просил проверить кабинет, не ведется ли случайно прослушивание. Я тоже не получил его полного доверия сразу. Сначала выполнял мелкие поручения: написать рождественское поздравление или принести какую-то посылку, но ввиду того, что я знал английский, немецкий и итальянский, Патриарх Иосиф поручал мне писать важную документацию: обращение к Папе, кардиналам, разные меморандумы. Я думаю, что он никому на сто процентов не доверял! Хотя и был очень строгий, но иногда забывал все свои титулы и обязанности и оставался милым дедушкой для всех нас. Как по мне, то в личности Патриарха Иосифа проявилась дальновидность Митрополита Андрея Шептицкого, который, выбирая его своим преемником, знал, что он выстоит против натиска советских служб и сохранит Церковь — и Иосиф Слепой вынес 18 лет ГУЛАГа! То была эпоха великих исповедников веры: в Польше был Стефан Вышинский, в Чехии — кардинал Беран. Кажется, что сегодня нет таких сильных духом, твердых людей. У таких людей нет дипломатического типа мышления — говорят о том, что чувствуют и во что верят.
— Расскажите о Патриархе Иосифе Слепом как национальном лидере. Что объединяло людей вокруг него?
— Не знаю, можете ли себе представить, какой имело эффект то, что он вышел на волю. Он вселил в нас веру, что наша Церковь жива и сможет вытерпеть все преследования. К тому же он вселял в нас, эмигрантов, гордость за свою землю. Все запомнили его слова, что «от кости и от крови отрекаться нельзя!» Как проводник, он был чрезвычайно энергичным человеком: едва вышел на волю, а уже малую семинарию превратил в папскую, начал дело патриархата, учредил католический университет, возобновляет монашество. Интересно, что аргументом Папы Иоанна XXIII перед Хрущевым было то, что Митрополит Слепой уже слишком стар и его нужно выпустить, чтобы он спокойно доживал в монастыре. А он жил еще 25 лет и успел сдвинуть всю эмиграцию и не только. Патриарх Иосиф на весь мир заявлял о праве украинцев на самостоятельное, соборное государство. Его принимали короли Испании и Бельгии, президенты Италии, ФРГ и другие уважаемые люди. Он был голосом свободной Украины.
— Какой момент из жизни Патриарха вы запомнили больше всего? Что его лучше всего характеризовало?
— В конце понтификата Папы Павла VI нам показалось, что нас уже никто не понимает. Я обратился к Патриарху Иосифу, сетуя: «Ваше Блаженство, что же это такое происходит: Синод нельзя сзывать, патриархат не признают, ограничены права духовенства... Почему же оно так?» А он мне говорит: «Как вы еще наивны. Все могло быть намного хуже: вас могли еще и бить, и унижать. Запомните, зло долго длиться не может!» Он имел глубокую веру, что наступят лучшие времена. Он издавал разные книжки на украинском языке: богословского или исторического характера. Тираж в тысячу экземпляров уже был велик для наших потребностей, а Патриарх Иосиф каждый раз заказывал полторы тысячи, дескать, остальные пойдут в Украину. Нам не хватало места для хранения тех книжек, некоторые из них портились, но Патриарх был убежден, что придет время, когда в Украине люди почувствуют потребность в такой литературе. Так и случилось: в 1990 году, когда Глава УГКЦ вернулся во Львов, люди хватали из наших рук эти книжки.
Патриарх Иосиф не был сентиментальным человеком: я никогда не видел, чтобы он плакал. Лишь раз у него едва слышно сломился голос на похоронах у владыки Степана Чмиля, салезиянина, которого он особенно любил и, думаю, что он у него исповедовался. Патриарх Иосиф был человеком, который сам от себя много требовал.
— А от других?
— О, еще больше! Говорят, что признак святости — это требовать от себя больше, а от других меньше. Он много требовал и от близких. Патриарх Иосиф ужасно не любил безделья. Он никак не мог простить советам, что 18 лучших лет своей жизни мерз в Сибири. Говорил, что за это время успел бы сделать много хорошего. Патриарх Иосиф был человеком молитвы. После Службы Божьей он еще долго оставался в каплице. Я любил за ним наблюдать, потому что во время молитвы он был настоящим. Знаю, что Патриарх Иосиф благодарил Бога за все, и иногда мне казалось, что он словно спорил с Ним. Мог по столу ударить, дескать, почему же оно так, Господи?! То не были чудачества, а глубокий разговор с Богом.
— Попрощаться с покойным Патриархом пришел Папа Иоанн Павел ІІ. Известно, что он поцеловал перстень Патриарха Иосифа, хотя по ватиканскому протоколу этого делать не должен был. Расскажите об этом визите. Это только пример вежливости или этот папский жест должен что-то означать в истории УГКЦ?
— Я имел возможность видеть перстень на руке Слепого лишь дважды: во время вручения ему кардинальского титула и во время прибытия архиепископа Василия Величковского в Рим в феврале 1972 г. Папа Иоанн Павел ІІ очень ценил Патриарха Иосифа. Папа отмечал то, что другие кардиналы не могут говорить с ним так, как это было разрешено кардиналу Слепому. За время своего понтификата Иоанн Павел ІІ целовал руку лишь двум кардиналам — своему учителю Стефану Вышинскому и Иосифу Слепому. Патриарх умер утром 7 сентября 1984 года, а у Иоанна Павла ІІ уже был запланирован визит в Канаду. Тогда он отложил его, чтобы почтить память Патриарха Слепого. Прилетев на вертолете в семинарию, в настоящее время коллегию Св. Покровы, он зашел в собор святой Софии, потом помолился на коленях, окропил тело, а тогда поцеловал руку Иосифа Слепого. Этот жест является проявлением чрезвычайного уважения. В 1990 году Иоанн Павел ІІ вспоминал, как Патриарх Иосиф сказал ему, что он будет самым большим Папой, если признает наш патриархат. Папа этого не сделал, хотя и много посодействовал.
— Относительно вопроса исторической ответственности. Прошло 20 лет, а коммунизм не чувствует себя виновным ни в преступлениях против Церкви, ни даже в разрушении стольких человеческих жизней. Это срабатывает христианский принцип прощения или именно так выглядит справедливость?
— Помню, как Патриарх Иосиф нас часто спрашивал: «Что о вас скажет история? С каким багажом, хорошим или плохим, ты предстанешь перед Богом?» Для него было важно оставить для следующих поколений хорошее наследство. Он принадлежал к той формации священников, которые совершали так называемый экзамен совести. То есть анализировал не только свои собственные поступки, но и глубоко размышлял над тем, что требует его народ и что он может для этого сделать. Если бы Патриарх Иосиф жил сегодня, то выразительно сказал бы некоторым властным людям, что так дальше жить нельзя. Пророков любят после смерти, а при жизни их убивают в Украине. Потому что пророки говорят правду, а она особенно неприятна тем, на ком шапка горит. Сегодня недостает такой ответственности и политикам, а то и некоторым церковнослужителям. Патриарх Иосиф критически, хотя и с большой любовью, оценивал Украину, говоря, что у нас каждый второй гений, но что с того, если он беспозвоночный и нечестный.
— Патриарх Иосиф Слепой в течение одного года после освобождения смог учредить УКУ им. Климента Папы в Риме, а через шесть лет уже был торжественно освящен Собор св. Софии в Риме. Каким вы видите состояние духовного просвещения за эти 20 лет так называемой нашей воли?
— В Церкви есть еще много нерешенных вопросов. Несмотря ни на что, можем похвастаться достаточно большими достижениями. Мы возобновили структуру Церкви. Имели и имеем хороших глав Церкви. Есть надежда, что мы служим хорошим моральным авторитетом для верных. Мы пытаемся поддерживать качественное некоррумпированное образование. Поддержка науки — это закон, который также оставил нам Патриарх Иосиф и его предшественник Митрополит Андрей Шептицкий. Конечно, нынешнее развитие УКУ является большой заслугой нашего поколения, особенно отца-ректора Бориса Гудзяка. Но мы лишь пожинаем то, что засеяли наши предшественники! В истории Церковь мало инвестировала в мирян, сегодня мы не боимся это делать. В Римских папских университетах учится свыше 200 наших студентов, из которых значительная часть является мирянами и мирянками. При чем изучают не только богословие, но и искусство, и другие науки. Я являюсь президентом Института экуменических студий, где учится также много светских журналистов!
— Вы упомянули, что возглавляете Институт экуменических студий. Прошу, дайте профессиональную оценку межконфессионального диалога в Украине.
— Экуменизм — это работа для единства Церквей. Даже больше — это возобновление единства. Ведь конфессии не были созданы Христом, а людьми. Христос основал одну Церковь, мы поделились ради собственных слабостей, гордости, зависти и нехватки терпимости. В христианстве Восточной Европы под словом «экуменизм» кое-кто ошибочно понимает обращение в свое, то есть в то, во что верю я. А так не должно быть. Нельзя никогда поступаться правдами веры. Однако, если мы хотим быть едины, то должны признавать, где сделали ошибку и где нужно просить прощения. Католическая Церковь при понтификате Иоанна Павла ІІ признала свою вину за инквизицию, крестовые походы и пр. УГКЦ также просила прощения у своих православных братьев. Об этом неоднократно говорил Патриарх Мирослав-Иван Любачивский, во время визита Папы в Украину Патриарх Любомир это повторил. Блаженнейший Святослав уже это повторял. К сожалению, почему-то у Русской православной церкви нет силы и отваги просить прощения. Мы ждем, что когда-то кто-то возьмет на себя ответственность за последствия Львовского псевдособора в 1946 году. Грустно, но иногда у меня создается впечатление, что многие христиане привыкли к разделенной Церкви и им как будто комфортно так жить.
— В конце беседы, отче, скажите, что добавляет вам сил?
— Держат меня слова моего небесного покровителя Иоанна Крестителя, которые он сказал при встрече с Христом: «Я должен малеть, а Он должен расти».