Да, ну и что? – Эта стереотипная реакция на христианские праздники должна беспокоить и будить – если не все «христианское» общество, то хотя бы сознательное христианское сообщество. Жалко и страшно, что празднуя «наше» христианство, мы забыли о его сути – покаянии, Христе и Духе. Такое христианство становится не праздничным, а праздным.
Юбилей Крещения Руси и прения около этого события отвлекли внимание от проблем сего дня в темную глубь истории. Празднование стало хорошим информационным поводом для желающих попиариться. Конфессии соревновались в претензиях на историческую роль и авторитет в дне сегодняшнем. Политики зарабатывали баллы комментариями, спонсорством Церквей и фотографиями с предстоятелями. Праздник прошел мимо народа, простые люди не смогли даже приблизиться к святым местам, венценосных и святейших персон охраняли надежные кордоны милиции.
Да, ну и что? – Примерно так 1025-летие Крещения Руси отозвалось в сознании 99% населения. Было бы странным ожидать какой-то иной реакции от людей, отчужденных от праздника, его сути и смыслов, его радости и надежды.
А был ли праздник? Юбилей стал одним из симулякров нашего времени – подобий, никак не связанных с оригиналом. Вроде что-то и было, но как это название соотносится с историей, с христианством, с жизнью народа – никто не проверял и никому даже не интересно.
Я бы назвал этот юбилей празднованием того, чего не было. Т.е. все оказывается мнимым – сам праздник и празднуемые события, радость участников и произносимые слова.
Что не так с праздником? Никто из организаторов и первых лиц юбилея не воспринимал его всерьез, со всей ответственностью. Не было покаяний. Не было искренних слов. Не было живых людей. Были актеры, или как говорят социологи, акторы, которые разыграли социокультурный и политико-религиозный спектакль. Все от начала было сценичным. Игра тоже была плохой – ни слезы, ни чуда.
Какой смысл из происшедшего вокруг 1025-летия Крещения Руси можно извлечь, чтобы событие, заведомо виртуальное, показное, фейковое, все же не прошло даром?
Во-первых, «крещения Руси» еще не было, в том смысле, что эта история еще не закончена и о ней нельзя говорить в совершенном времени. Это не уже бывшее единократное событие, а продолжающаяся эпопея, серия событий, процесс решений.
Некоторые философы определяют народ как постоянный плебисцит – вопросы и решения по поводу того, «хотят ли люди и дальше жить вместе» (Ортега-и-Гассет). Аналогично можно осмыслить и «крещение Руси» — как постоянное самоопределение каждого в отдельности представителя народа, а также как публичные обсуждения и решения по отношению к христианскому наследию, и даже глубже – к Евангелию, учению Христа, вере в Бога, ответственности жить по вере. В этом смысле серия «крещений» (сюда входят и «крещения», совершенные апостолом Андреем, принятые князем Аскольдом и княгиней Ольгой) — это решения наших предков, которые должны постоянно обсуждаться и сознательно подверждаться. Даже если решение было принято до нас, оно нуждается в своего рода «конфирмации».
Во-вторых, «крещение» требует не только погружения в воду, но и погружения в учение. Лишь в этой связи становится понятным поручение Христа апостолам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Матф. 28:19-20). Как можно креститься во имя Отца, Сына и Святого Духа, ничего о них не зная? Как можно гордиться тысячелетней истории, не научившись за все это время хотя бы читать? Ведь только в XIX столетии библейские тексты на родном языке стали доступны народу. И вопрос даже не в доступности, а в страсти к учению, в культуре учености, в развитости христианского просвещения. Сегодня Священное Писание доступно, стоит на полке почти у каждого, но открывается крайне редко. А о способности вникать и понимать священные тексты своей родной христианской веры – и вовсе помолчим.
В-третьих, вера, прошедшая через крещение, не только утверждается и возрастает, но и становится ответственной, живой, действующей. Человек не только верит, но и живет по вере, исполняет обещанное. Об этом апостол Иаков говорил еще первым христианам: «Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь;и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?» (Иак. 2:19-20).
Очевидно, что вера должна выражаться в изменении всей жизни. Несмотря на столь долгую историю нашего христианства, качеством жизни мы похвалиться не можем. Никуда не деться от вопроса: если мы такие духовные, то почему живем так бестолково и бедно?
Наконец, Крещение требует моего участия. Это не происходит без меня, само собой. Крещение – не спасает без веры в Христа и верности Ему. Это не магическое средство, а завет, взаимное обещание, договор двух сторон. «Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа» (1Пет.3.21). Обещание по умолчанию предполагает исполнение, верность слову. Если мы нарушаем завет, то лишаем себя благ, обещанных Богом в ответ на наши обещания доброй совести.
Крещение связано с нашим личным покаянием – за грехи и грешки, преступления прошлого, отступление от Бога, нарушение завета с Ним. Поэтому лучшим пожеланием праздника остаются апостольские слова: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, и получите дар Святого Духа» (Деян. 2:38).
Жаль, что эти слова на праздничных «мероприятиях» не вспоминались. Как без покаяния не бывает крещения и Духа Святого, так без дара и силы Духа не будет долгожданного возрождения личности, общества, страны.
Без животворящего Духа Святого все останется мертвой историей того, чего еще не было; воспоминанием того, чего не знали; пустым, поддельным праздником.
Да, ну и что? – Эта стереотипная реакция на христианские праздники должна беспокоить и будить – если не все «христианское» общество, то хотя бы сознательное христианское сообщество.
Жалко и страшно, что празднуя «наше» христианство, мы забыли о его сути – покаянии, Христе и Духе. Такое христианство становится не праздничным, а праздным.