В соперничестве между Константинополем и Москвой остается все меньше смысла. Если они не откажутся от идеи «канонических территорий», скоро будет просто нечего делить
ИНТЕРЕСНО наблюдать в наши дни за Римской империей — «первой» и «второй», воплотившихся и выживших каждая в своем церковном проекте. Западный Рим Петра, затерявшийся на секулярных просторах Европы, и Восточный Рим Константина, маленький квартал в недрах мусульманского Стамбула, на карте и не увидишь. Но их «духовные империи» — католическая и православная церкви — оплетают весь глобус. Так подтверждается максима о том, что можно продолжить собственную жизнь в своих посевах.
Жизнь эта, впрочем, последние века течет беспокойно, за нее все чаще приходится бороться. Основная угроза общая — сокращение количества верных. Но тут схожесть Западной и Восточной церквей заканчивается.
Собственно, «сокращение численности» католической церкви — явление локальное. Об этом «сокращении» любят говорить жители Европы. И со своей красивой готической колокольни они констатируют чистую правду. В европейской «колыбели» католическая церковь действительно терпит потерю за потерей под напором либеральных и потребительских настроений публики. Но католики компенсируют эти поражения победами в «третьем мире», за счет которого общая их численность до последнего времени росла и достигла почти полутора миллиардов.
Православие на этом фоне выглядит куда менее перспективно. Две проблемы сходятся в одну — приверженность идее «канонических территорий» и демографический кризис, постепенно по этим территориям расползающийся. Ни одна страна с преимущественно православным вероисповеданием не может похвастаться позитивным приростом населения, а заниматься миссией за границами канонической территории среди православных считается едва ли не моветоном. Если из этого положения не найдется выхода в ближайшее время, православие может вскоре превратиться в «вымирающую» религию.
Что же касается идеи «канонических территорий», то в свое время ее прогрессивность позволила христианству распространиться и укрепиться на варварских землях, развить национальные церкви, внести в обряды этническую нотку, сделав их понятными, «своими» для разных народов. Но со временем выгоды обернулись сложностями. Теперь «каноническая территория» не столько защищает церковь от «чужого» миссионерского влияния, сколько не позволяет возмужавшим церквям расширяться, культивировать в себе миссионерскую страсть, ковать кадры, готовые идти в новые земли во Имя Христово.
Между тем окопавшиеся на «своих территориях» церкви обросли сложными ритуалами, сделали иерархов самовластными «князьями церкви», подперли иерархию разветвленной бюрократией и сублимируют свою силу на внутренних интригах, дипломатии и политических дрязгах — в точности, как их светские аналоги в государственной власти. В результате они становятся «страшно далеки» не только от народа, но и друг от друга. Поместные православные церкви не нуждаются во внешней миссии — им хватает своих уделов. А «каноническая территория» — это не только пакт о ненападении между ними, но также и оправдание миссионерской лени. Вообще, поместные церкви не нуждаются друг в друге: «Вселенское православие» стало фигурой речи, Вселенский собор не может собраться уже больше тысячи лет. Потому что это, в сущности, никому не нужно.
На православной церковно-политической арене состязаются главным образом Константинопольский и Московский патриархаты. У каждого есть своя сильная сторона. Вселенский патриарх — традиционно «первый среди равных» — возрождает византийскую традицию уделения православия всем желающим. Таким образом он собирает под своим омофором православные церкви в традиционно неправославных и вообще нехристианских регионах Западной Европы, Америки, Азии. При всем том его церковь остается довольно малочисленной — это «собирание» имеет мало общего с миссией среди нехристиан, оно охватывает преимущественно диаспоры.
Численность — это сильная сторона патриархата Московского. Можно сказать, что РПЦ просто повезло с «канонической территорией». Именно повезло — потому что своими размерами РПЦ обязана не собственным миссионерским успехам, а имперским усилиям российских государей. Это они обеспечили РПЦ ее главным козырем в соперничестве со Вселенским патриархом — количеством верных. Имея в своем распоряжении одну шестую часть суши, почему бы не стать главным защитником идеи «канонических территорий» и их неприкосновенности? Да и как иначе патриарх Московский удержал бы в своей орбите территории стран, получивших независимость после развала СССР? А без них ситуация в РПЦ резко изменилась бы. Не надо даже всех — хватило бы одной Украины.
Так что украинской церкви не стоит рассчитывать на укрепление автономии, наоборот, надо готовиться к ее сокращению, а то и вовсе упразднению. Сокращается вольница не только у нас — то же самое происходит, например, с американской «дочкой» РПЦ — Православной церковью Америки. Москва уже только потому не Третий Рим, что действует в полном несоответствии с исторической миссией Рима — как Первого, так и Второго. Византия рассеивала христианство по варварским землям и, умерев, сохранилась в этом посеве. Москва же пытается выжить за счет преимущественно не ею рассеянных посевов, а сама христианизировать варваров не спешит — ей бы со своей территорией справиться.
То есть даже самая многочисленная православная церковь мира поставлена перед «проблемой номер один». И все, что нужно сделать, — это честно признать, что сия проблема не совсем политического толка. В долгой перспективе оказывается неважным, к кому — Константинополю или Москве — отойдет Киев или Приднестровье, поскольку весь Византийский мир поставлен перед проблемой естественного сокращения православного населения планеты. Московский патриарх может сколько угодно проповедовать Третий Рим и его «православную цивилизацию» — но это бессмысленно. Православное население упомянутой цивилизации имеет все шансы вымереть задолго до того, как реализует свою «историческую миссию». Ни перекраивание, ни сохранение границ «канонических территорий» не спасают православие от демографической катастрофы. Найти выход из этого положения можно только совместным усилием церкви — всей, а не каждой поместной в отдельности. Соборное единство православной церкви должно быть восстановлено хотя бы ради этой цели. Иначе выражения «Второй Рим», и тем более «Третий Рим» довольно скоро потеряют всякий смысл.
"Коментарі", 11 липня 2013 (рос.)