Почему Шептицкий является сегодня даже больше учителем для нас, чем для его современников
Над Тарасовыми стихотворениями я плакал в детстве
Тарас Шевченко
Над Тарасовыми стихами я плакал в детстве. Его «Кавказ» я добровольно заучивал наизусть в юности. Его отчаянная строфа «Чому не йде Апостол правди і науки?» буквально прострелила меня, когда я сам попал в каземат, а потом – в ссылку. А во время Революции Достоинства Тарасово «Борітеся – поборете! Вам Бог помагає» более всего резонировало в сердцах майдановцев. Шевченко с его «Кобзарем» Господь дал нам как камертон, от которого украинцы могут отсчитывать все остальные тональности. Без него мы потеряем способность быть хором, то есть быть единственным и сдруженным народом. Поэтому пусть не забывают украинские матери читать детям перед сном стихи Тараса. А еще мой земной поклон Поэту за его предостережение понести кесарю то, что положено Богу: «Молітесь Богові одному,/ Молітесь правді на землі,/ А більше на землі нікому/ Не поклонітесь».
Митрополит Андрей Шептицкий
Ему Бог определил судьбу библейского Иова. Всю свою жизнь он строил христианскую цивилизацию украинской Галиции, однако в последние годы перед смертью пришлось ему увидеть, как два оголтелых тоталитаризма ХХ века методично ее разрушали. Однако он не потерял веры, как часто в подобных случаях делаем мы, малодушные. Митрополиту пришлось жить во времена, когда Европу раздирали классовые и национальные эгоизмы. Однако во всех общественных сферах он стал спикером того, что впоследствии назовут принципом «положительной суммы», или win-win. Для Шептицкого раздоры и вражда – это «черная дыра», в которой пропадает энергия прогресса каждого народа. Вот почему Шептицкий является сегодня даже больше учителем для нас, чем для его современников: «Помните, что никогда [ничего] полезного для своего народа не постигнете посредством противного Божьему закону поведения».
Конрад Аденауэр
Он стал для меня учителем политической мудрости, которая не только не отказывается от религиозного опыта, а наоборот – опирается на него. Еще в конце 1980-х годов меня поразило его утверждение, что «коммунизм можно одолеть не оружием, не экономическими усилиями – его одолеет лишь убежденное христианство». Это сказал не утопичный мечтатель, а реальный политик, который стал главным творцом христианской демократии. А еще меня поражает мудрость его взвешенной позиции в отношении в то время оккупированной Восточной Германии. Он не отрекся от этой немецкой территории, но и не упал в ловушку нервных усилий вернуть ее немедленно. Вместо этого он превратил Западную Германию в витрину европейской цивилизации, на которую завистливо поглядывали из-за Берлинской стены. Эта стратегия оказалась победной.
Джимми Картер
Он завоевал мое сердце во второй половине 1970-х годов, когда стал важным соавтором цивилизации прав человека на Западе. Источником вдохновения для него были не лозунги Французской революции, а христианская (протестантская) этика. Исполненный того христианского этоса, он и привнес идею прав человека туда, куда она до той поры не проникала – в сферу реальной государственной политики. В то время он стал кумиром всех советских диссидентов и правозащитников – в том числе и моим. К сожалению, его президентская карьера длилась недолго: реальная политика часто не терпит «телячьих сантиментов». Цивилизация прав человека также претерпела трансформаций, которые все больше отводят ее от первичного этического корня. И сам Картер впоследствии огорчил меня своим непониманием природы путинского режима. Однако эта фигура стала важной «клавишей» в небесной клавиатуре, которая зазвучала в Господней партитуре вовремя и мощно. За это ему и благодарность.
Евгений Сверстюк
Он стал подарком от Волыни всей Украине. Его обожженное войной детство отвратило его от насилия над человеком, а простая вера его матери навсегда привила его к дереву человеколюбия. Поэт и литературовед, он вошел в круг «шестидесятников», а впоследствии и стал его духовным стержнем. С тех пор он был планкой, до которой надо было еще дотянуться. Выступив в защиту украинского творческого духа, он заработал советского «Нобеля» – статус «особо опасного государственного преступника». В лагере в Кучино на Урале именно Евгений Сверстюк открыл передо мной неожиданную истину, что Евангелие – не только для воскресенья, но и для ежедневного бытия. Тот примат духовных ценностей превратил его в важного промотора автокефального православного движения в Украине и в ключевого деятеля инициативной группы «Первого декабря», замену которому сегодня не так легко найти.