Обитель святого Стефана: закрытый монастир
Иван КОВАЛЕНКО. – «Крымское время», 4 июля 2007 года
Когда-то очень давно, когда Таврика стала одним из центров средневекового православия (сюда из Византийской империи перебрались многие гонимые монахи-иконопочитатели), в Суроже жил архиепископ Стефан. Здесь, в горной лощине, у подножия высокой скалы из красного известняка («Кизил-таш» по-тюркски «красный камень») была его летняя резиденция. Прошли века, округа Кизилташа ничем не отличалась от других уголков ставшего мусульманским Крыма… Но однажды, в 1825 году, здесь произошло событие, навсегда изменившее судьбу этой местности и вовлекшее ее в целый ряд исторических круговоротов.
Местный татарин пас здесь овец и решил спрятаться от зноя в гроте, в глубине которого был выбит в скале небольшой колодец. Подойдя к колодцу, он увидал плавающую в воде старую икону — образ Богоматери. Пастух взял икону и передал ее греческому купцу, а затем икона попала в храм Стефана Сурожского. Увы, в настоящее время местонахождение этой святой иконы неизвестно. После обретения иконы молва о чуде стремительно разошлась по Восточному Крыму, и в урочище Кизилташ к гроту с колодцем начали стекаться паломники. Ежегодно в день Успения Божьей матери (15 августа) они стали приглашать на служение в пещере священников из Судака. В этот день у святого источника собиралось «до 700 душ народа»: болгар, греков, татар и русских. Народная молва почти ежегодно приводила свидетельства об исцелении водой из чудодейственного источника, которая спасала от болезней глаз, глухоты, болей в конечностях и нервных недугов. Кроме того, очень полезной «в лечении от ломот» считалась грязь со дна болотца, находящегося чуть ниже источника. Вскоре монахи поставили здесь небольшое здание грязелечебницы. Это дает повод говорить, что при монастыре существовал некий прообраз современных крымских здравниц, один из самых первых санаториев. Рядом с источником начали селиться богомольцы, а в 1853 году несколько дней в урочище Кизилташ провел архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий: по его инициативе восстанавливались древние монастыри и храмы. Дал он благословение и на строительство монастыря в Кизилташе. Уже в 1856 году близ целебного источника начали возводиться первые постройки монастыря во имя святого Стефана Сурожского.
Кизилташской киновией (монастырем) связано имя одного из крымских святых — игумена Парфения, который в 1858 году был назначен там настоятелем. Парфений был не просто хорошим священником, он заметно отличился и на гражданской, и на военной службе, был изобретателем, обладал глубоким умом. Именно о таких людях можно сказать: он был типичным пассионарием крымского масштаба. О нем хорошо написал Евгений Марков в своих «Очерках Крыма»: «Это был мужественный и деятельный хозяин кизилташских лесов». Парфений не терпел лени и воровства. И поэтому вел жесткую борьбу с местными татарами, которые без зазрения совести грабили монастырское хозяйство — прежде всего, рубили лес. В конце концов противостояние достигло своего пика: осенью 1866 года трое татар из поселка Таракташ (ныне с. Дачное около Судака) убили игумена в лесу, а после сожгли его тело. Но Бог видит все, вскоре виновные были арестованы и казнены. В советское время дело игумена Парфения пытались подать как один из эпизодов классовой борьбы татарского народа против мучителей-помещиков. В настоящее время с глаз людей упала пелена, и ни у кого из христиан нет сомнения в подвижнической жизни и мученической гибели кизилташского настоятеля.
Советский период истории нанес тяжкие раны монастырю. В 1923 году он был закрыт, сюда переехала сельскохозяйственная артель, в храмах устроили клуб и общежитие. С 1930 года на территории Кизилташа находился дом отдыха ВВС Московского военного округа, который просуществовал вплоть до 1941 года. Следующая страница истории монастыря началась 7 ноября 1950 года. В этот день Президиумом Верховного Совета РСФСР было принято решение об организации предприятия среднего машиностроения на территории поселка Краснокаменка. Здесь, в великолепном по красоте урочище, в намоленном веками месте, на территории бывшего монастыря было решено сделать одно из стратегически хранилищ советского ядерного оружия — боеприпасов для флота. Строительство городка началось ударными темпами силами заключенных. Работу курировал лично Лаврентий Берия. Все здания бывшего монастыря были взорваны и снесены с лица земли. Заключенные трудились как в штольнях, где гремели на всю округу взрывы, так и на поверхности. Если заключенный сдавал 151% нормы, ему день засчитывался за три. К 1956 году в поселке построили дома, общежития, детский сад, магазины, стадион и т. д. Жители поселка жили в обстановке строжайшей секретности: они не могли приглашать друзей, выезжали из поселка только по спецпропускам. Из соображений секретности объект назывался «Предприятие — почтовый ящик 105». Жители городка имели симферопольскую прописку. В середине 60-х годов городок имел название «Феодосия-13».
Ядерный запас был вывезен в 1992 году, и с городка постепенно стала спадать завеса секретности. Но военный городок и военная часть существуют здесь до сих пор, и, чтобы попасть в возрождающийся монастырь, паломнику или туристу надо проделать немало ухищрений, дабы не столкнуться с патрулем и не наскочить на колючую проволоку. В 1997 году Священный Синод Украинской Православной Церкви постановил открыть заново монастырь во имя св. Стефана Сурожского, а наместником его утвердить иерея Николая Демьянюка, получившего в монашестве имя игумен Никон. С этого момента началась новая светлая веха в истории монастыря…
Прохладными майскими деньками наша компания из четырех друзей оказалась в Коктебеле. Мы решили, что надо обязательно попасть в Кизилташ. В село Краснокаменка ходит каждые 40 минут автобус из Феодосии, надпись на маршруте: «Феодосия — Урочище». Это самое «Урочище» и есть наш конечный пункт. В автобусе местные всезнающие и всевидящие (видать, точно служили на секретном объекте!) местные старушки, выпытав у нас цель путешествия, объяснили, как лучше попасть на горную тропу к монастырю. Предостерегли: не выходить на конечной остановке, дабы не попасть на патруль спецназа, охраняющий военную часть и то, что от нее осталось. Автобус въехал в добротный военный городок, проехал лесной участок, и вскоре бабушки-разведчицы скомандовали: «Выходите здесь и вон по той дороге в гору». Быстренько сворачиваем с главной дороги, минут пять идем по асфальту. Затем на узнанном заранее повороте выходим на лесную тропинку, маркированную тряпочками и нарисованными на стволах деревьев крестами. Это наша сегодняшняя дорога к храму.
Лесная тропка становится все круче, шаг вынужденно замедляется, пот выступает на лбу, несмотря на затянутое низкими тучами небо. Несколько усилий — и тропинка выводит на водораздел с прекрасным обзором окрестностей. Под нашими ногами в лесистой котловине лежит некогда секретная база и военный городок, в склонах среди леса угадываются входы в подземные штольни. А над всем этим суетным миром возвышается скальный пояс из нескольких отдельных красных массивов — «красный камень» — Кизилташ. У подножия самой крайней к востоку скалы видны строения монастыря. Несколько аккуратненьких современных одноэтажных зданий: храм, дом для братии, хозяйственные постройки. Крыши под красной черепицей гармонируют с нависающими красными скалами и создают ощущение умиротворения и покоя. Вглядываемся в противоположный склон и над монастырем видим ведущую к скальному уступу каменную лестницу. Наверное, где-то там и есть священная пещера с целебным источником.
Звонкий лай привязанной у входа в храм собачки вы-звал нам навстречу мужчину средних лет, который представился как послушник Владимир. Первым делом он пригласил нас в Божий дом, чтобы спрятаться от начавшегося дождя, по-домашнему предложил снять рюкзаки и по нашей просьбе рассказал о монастыре. Ощущение от пребывания внутри нового строения храма можно выразить одним словом: уютно. Так же спокойно и комфортно мне было лишь в знаменитом монастыре в Новом Афоне в Абхазии. Как в Новом Афоне, в Кизилташе чувствуется неподдельная, искренняя православная вера, ощущается присутствие Духа как награда за страдания, перенесенные и одним, и другим монастырем… Владимир рассказал, что в храме хранятся частички мощей многих известных в христианском мире святых. Здесь и архиепископ Иннокентий, и святитель Лука, и патриарх Тихон, и св. Климент Римский, и Пантелеймон Целитель, и Георгий Победоносец, и врач Печерский Агапит, и Нестор Летописец, и Александр Невский... А над алтарем висят два старых военных знамени — хоругви. Говорят, что им более 150 лет и в свое время их использовали в полковых церквях как иконостас. А якобы во время исхода Белой гвардии хоругви оставили в Крыму чуть ли не по велению самого Врангеля. Уберегавшаяся долгие годы от взоров советских властей реликвия теперь радует глаз любого паломника Кизилташского монастыря.
Прежде чем подняться к пещере с источником, надо пройтись по месту, где некогда стояли разрушенные в советские времена храмы и постройки монастыря. Они хорошо угадываются среди кустов и деревьев. Наезженная дорога за современными постройками приводит к каменной лестнице с фигурными перилами-балясинами и старинным каменным крестом у подножия, ведет она к старому монастырскому кладбищу, где нашли свой покой отдавшие годы жизни этому святому месту монахи. Метрах в пятидесяти от лестницы налево уходит тропка к колодцу. В колодце освященная вода, а рядом всегда есть ведро и металлическая кружка. Вряд ли найдется человек, не пожелавший испить этой вкусной целебной святой воды! Испили и мы горной водички, с наслаждением омыли лицо. И тут взгляд упал на… ливанский кедр. В нескольких метрах ниже колодца растет совершенно не- свойственное Крыму и здешнему растительно-климатическому поясу дерево. Среди дубов, граба и кизила, словно циклоп среди лилипутов, гордо стоит ливанский кедр. Откуда он здесь? Оказалось, что это реликт монастырского парка, окружавшего главный храм. А вот и его руины — в нескольких метрах от колодца рядом с тропой угадывается фундамент стен и алтарной части разрушенного храма. Тут же еще одно природное чудо — старый развесистый дуб, который уже лет 300 живет на этом свете. Видел этот дуб и архиепископа Иннокентия, и игумена Парфения, и многих других. «Проходя мимо этого дуба, прислушайтесь, и может он что-то вам шепнет», — таинственно обращается к нам наш провожатый Владимир. Дождь продолжает моросить, и кажется, что по стволу дуба катится слеза. Слеза горести за поруганную святость этого места. А может, это все же слеза радости за возрождение старого монастыря?
Возвращаемся к каменной лестнице и от старинного каменного креста по еле заметной тропке идем к подножию скалы. Тропка резко сворачивает направо и вверх. Карабкаемся по шаткой металлической лесенке, скользим по наклонной тропе, и вдруг перед взором открывается просторный грот. Радость наполняет душу: вот она, святая пещера! В глубине грота поблескивает лужица воды. Сначала небольшое разочарование: неужели это и есть тот святой источник, где исцелились сотни людей? Но через мгновение понимаешь, что святость не зависит от красоты и величины храма. С трепетом опускаюсь перед святым источником, осмысливаю, сколько душ излечилось в этой пещерке, сколько людей уверовали здесь в силу православной веры и целительной воды. Полчаса возле целебного источника проходят как одна минута, замечаем, что дождь прекратился и нам надо спешить в обратный путь. Проходя мимо храма, слышим, как нам вслед дружелюбно лает собачка и летят слова послушника: «Ангела-Хранителя вам в дорогу»…
