В конце 2017-го года глава Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет написал письмо Русской православной церкви с просьбой и призывом снять с него анафему.
В конце 2017-го года глава Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет написал письмо Русской православной церкви с просьбой и призывом снять с него анафему.
Это событие стало одним из центральных на Архиерейском соборе РПЦ, который в те дни проходил в Москве.
После этого письма начались дискуссии о путях возможного объединения Украинской православной церкви Московского патриархата и УПЦ Киевского патриархата; о признании УПЦ КП, а также, собственно, снятии анафемы с Филарета. Громадское расспросило религиоведа, профессора Александра Сагана, к чему может привести эта история.
Было ли для вас неожиданностью письмо Филарета?
Оно стало неожиданностью для всей Украины. Поскольку сам патриарх Филарет подтвердил, что оно готовилось и отправлялось в режиме полной секретности. Это была просьба или условие Московского патриархата.
И ведется диалог между Филаретом и Кириллом?
На сегодня как такового диалога еще нет. По инициативе московской стороны было написано письмо, которое по идее должно заложить начало общения между Московским и Киевским патриархатами в Украине. То есть, это первый шаг к примирению церквей. По крайней мере, так задумывалось.
Профессор, религиовед Александр Саган. Фото: orthodoxy.org.ua
Другое дело, что это письмо было использовано просто для очередной волны пропаганды против Киевского патриархата. Особенно за пределами Украины, где люди мало знают тонкости отношений и восприняли буквально то, что было подано российской пропагандой, что это покаянное письмо патриарха Филарета. На самом деле оно таковым не является и это патриарх Филарет лично подтвердил. Это письмо — протянутая рука к примирению.
Если РПЦ инициировала этот диалог, какова ее цель?
Этот вопрос имеет несколько уровней восприятия.
Самая главная цель: если взять глобальное христианство, христиане не должны враждовать между собой.
И в письме четко написано, что он (Филарет — ред.) как собрат просит прощения и прощает им. Это стандартная формула христианского общения. Это можно только приветствовать, потому что в Украине война, в Украине тяжелые отношения не только на линии соприкосновения, но и в других регионах. Напряжение в обществе надо снимать. Шаг к примирению, шаг на снятие этой вражды всегда нужно приветствовать. Другое дело, какой контекст вкладывается Московской патриархией в этот процесс.
Создана комиссия Архиерейским собором, есть четко определенные люди, которые будут заниматься диалогом. Со стороны Киевского патриархата тоже должна быть создана комиссия. По результатам работы этих комиссий мы сможем узнать, какая конечная цель этого письма. Письмо было конечной целью, или это был шаг навстречу друг другу.
Глава УПЦ МП митрполит Онуфрий (слева) и патриарх РПЦ Кирилл на Архиерейском соборе, Москва, 1 декабря 2017 Фото: patriarchia.ru
Как вам кажется, какой должна быть эта цель?
Как показали события, в Московском патриархате есть два течения. Первое — это люди, склонные к примирению, нахождению общих путей выхода из кризиса. Сейчас у нас абсурдная ситуация: не признаются даже крещения Киевского патриархата, что противоречит канонам церкви. И есть другое течение: ястребы. Они всегда есть, они пытаются любую ситуацию разогнать в сторону максимального напряжения. Мы помним интервью митрополита Илариона (Алфеева), который очень жестко отозвался на позицию информагентства «Интерфакс» (именно «Интерфакс» назвал письмо Филарета покаянным, впрочем, новость затем откорректировали и «покаяние» заменили на «прощение» — ред.).
Иларион (Алфеев) — это представитель РПЦ…
Фактически второе лицо в Московском патриархате.
Митрополит Иларион (Алфеев). Фото: kremlin.ru
Он очень жестко отозвался о материалах «Интерфакса» и сказал, что того, о чем говорит «Интерфакс», на самом деле в письме нет. Это очень хорошая позиция, тем более что он глава комиссии со стороны Московского патриархата. Думаю, что в ближайшие месяцы мы увидим, какое из этих течений возьмет верх в Московском патриархате...
А в Киевском патриархате тоже есть течения разнонаправленные?
В Киевском патриархате, я думаю, тоже есть люди, которые считают, что нельзя было этого делать — писать письмо. Потому что Московская патриархия последние 350 лет очень четко дала понять украинцам свое настроение. Это всегда имперские амбиции. Всегда унижение других периферийных народов.
Почему именно сейчас возникло это письмо? И почему сейчас возникло понимание, что именно церковь может принести примирение?
Церковь всегда должна приносить примирение. Церковь, которая приносит вражду, не исполняет свою главную миссию: примирение человека с человеком и человека с Богом. Во-вторых, Архиерейский собор рассматривался московской стороной как эпохальное событие. Было рассмотрено много блоков вопросов. Кроме того, он закончился пышным празднованием 100-летия возобновления патриаршества.
В России, как мы знаем, почти 200 лет не было патриаршества (до 1917-го года). Правил синод. Поэтому этот Архиерейский собор я воспринимаю и сравниваю с попытками Сталина создать свой православный Ватикан. В 1945-1948 годах эта идея очень быстро реализовывалась, но не была реализована.
Также Кирилл задумал свой ответ прошлогоднему Всеправославному собору на Крите. И празднование 100-летия было такой демонстрацией, что к Варфоломею, Константинопольскому патриархату, приехало десять церквей, а ко мне должны приехать не менее десять церквей. С одной стороны — это реализация амбиций, с другой все закреплено в документах Собора. Они не признали решений Всеправославного собора на Крите и сказали, что это было совещание глав и представителей церквей. В то же время свою встречу в Гаване и Гаванскую декларацию они подняли до уровня всемирно значимого документа.
Декларация между Кириллом и Папой Франциском.
Да. В пункте 43 решения Собора они исподволь вверстали тезис о том, что в Украине — гражданская война и, что украинцы, православные верующие, не должны принимать участие в защите своей Отчизны. Но по сути, это, скажем так, антиукраинский такой пассаж, на который мало кто обратил внимание. Но я призываю, пожалуйста, читайте постановление Собора, пункт 43. Там очень четко это обозначено. И, к сожалению, почти 77 епископов с Украины это решение поддержали, потому что не было ни одного особого мнения сказано ни по одному вопросу.
Возвращаясь к письму Филарета. Оно было направлено в Москву, но не в Константинополь. Почему, как вам кажется?
Для меня это тоже большой вопрос. Еще 1-3 ноября 1991 года тогда еще митрополит Филарет созвал Поместный собор. Он принял решение, очень правильное экономическое решение об автокефалии (независимости — ред.), но обратились только в Москву, хотя церковь-матерь для Украины — это Константинополь. Тогда если бы было обращение в Москву и Константинополь, история Украины, может быть, по-другому бы развивалась.
Я абсолютно согласен с логикой, что надо было этот диалог вообще вести через Константинополь. Но это мое сугубо личное мнение.
На пресс-конференции и патриарх Филарет, и ведущий архиепископ Евстратий давали довольно грамотную аргументацию, почему они обратились в Москву. Потому что считают, что даже получив автокефалию, украинская церковь должна иметь хорошие отношения со всеми церквями православного мира.
Вы замечаете изменения риторики за последнее время в этом вопросе?
Конечно. Это очень даже заметно. Из клирика, преданного анафеме, Филарет превратился в бывшего митрополита Киевского. Кстати, это очень характерно для Московского патриархата. Когда он в свое время сближался с РПЦЗ (Русской православной церковью за рубежом), было то же самое. Даже хронологически можно посмотреть, как изменялась эта риторика до того, как они стали собратьями. А там очень сложная история в отличие от КП и МП. Московский патриархат и РПЦЗ обменивались анафемами регулярно.
2007-й год. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, президент РФ Владимир Путин и председатель Архиерейского синода Русской православной церкви за границей митрополит Лавр. Прием по случаю восстановления единства РПЦ и РПЦЗ Фото: kremlin.ru
А можно ли говорить о том, что все идет к признанию Киевского патриархата?
Нет. Я думаю, что на данном этапе это очень большой и сложный путь. На этом этапе просто нужно снять острое неприятие, которое сегодня существует. В чем оно выражается? В перекрещивании людей, которые были крещены в Киевском патриархате и приходят в Московский патриархат. Их перекрещивают, что вообще противоречит канонам православной церкви. В непринятии записок о здравии, об упокое и так далее. То есть, сегодня имеет место острое неприятие и даже не христианская позиция в восприятии Киевского патриархата. Я думаю, что на первом этапе мы должны с этим поработать, на втором этапе мы считаем, что обязательно будет признание Киевского патриархата. Но это со стороны Москвы, я думаю, будет в последнюю очередь.
Как может быть решен вопрос со снятием анафемы Филарета и отлучением его от церкви?
Анафема — это и есть отлучение от церкви. Человек был в церкви, сделал что-то, что противоречит законам или канонам церкви, и его просто отлучают от церкви. На момент отлучения патриарх Филарет уже не только не был в Московском патриархате, он уже был главой совсем другой церкви. Поэтому эта анафема — политический акт, который направлен с одной единственной целью: дискредитировать движение, церковь, которую он возглавляет. Фактически все анафемы, которые давались Московской патриархией, были политические. Взять того же Ивана Мазепу или других.
Глава УПЦ КП Филарет на службе во Владимирском соборе. Фото: EPA/ROMAN PILIPEY
Мы знаем Иоанна Златоуста, которые тоже получил анафему, был устранен с кафедры, потом его вернули, сняли анафему... В общем, в истории христианства это не какой-то из ряда вон выходящий случай. Ну в перспективе, думаю, что или Константинопольский патриарх как третейский судья должен свое слово сказать или, скажем так, московские лидеры, наконец, почитают каноны церкви и поймут, что это политические акции, а не церковные.
В интервью Громадскому Кирилл Говорун (бывший глава отдела по внешним церковным связям УПЦ МП) сказал, что видит два возможных пути развития событий. Первый — это объединение двух церквей — Московского и Киевского патриархата. И второй путь — это признание Киевского патриархата и сосуществование в Украине двух, как он сказал, канонических церквей. Какой путь вам кажется более реалистичным?
Оба пути возможны. В первом случае (и я больше склонен к нему), речь идет об объединении значительной части УПЦ МП с Киевским патриархатом и образовании поместной церкви, которая будет признана Константинополем и другими православными церквями. Это для нас наиболее оптимальный путь, потому что он снимает конфликт, который обязательно возникает во втором случае.
Не так давно, в 1996 году, была схожая ситуация в Эстонии. Там есть Московский патриархат и на той же территории есть Константинопольский патриархат. И сегодня там две православные церкви — Эстонская апостольская православная церковь Константинопольского патриархата и Московского патриархата. Они прекрасно сейчас сосуществуют.
Там есть мелкие конфликты, но уже снято напряжение, которое было в 1996 году. Я просто очень хорошо помню 23 февраля 1996 года, когда был разрыв даже евхаристического единения (возможность совместного служения литургий — ред.) между Московской церковью и Константинопольским патриархатом именно из-за Эстонии. Но потом это все чудесным образом как-то образовалось. Та же ситуация может быть в Украине. Но здесь очень сложный путь именно признания, потому что Москве признать Киевский патриархат будет очень сложно из-за своих имперских амбиций.
Если вернуться к вопросу о снятии анафемы, правильно ли я понимаю, что он может решиться буквально за один день?
Абсолютно. Я вам больше скажу, когда Московский патриархат объединялся с РПЦЗ, они вообще не снимали анафем. Они пошли в собор Христа Спасителя отслужили вместе литургию, вышли и сказали, что этим актом сняты все анафемы. То есть, не надо никакого особенного отдельного документа о снятии, просто надо, чтобы епископы Московского патриархата отслужили вместе с патриархом Филаретом одну литургию. И это будет само-собой означать, согласно канонам церкви, что он опять в православной общности, большой православной общности.
Предстоятель Украинской православной церкви Московского патриархата митрополит Онуфрий (слева) во время Пасхальной службы в соборе Киево-Печерской Лавры, Киев, 30 апреля 2016 Фото: EPA / ROMAN PILIPEY
Сегодня очень много условностей в православном мире. Есть диптих — это список церквей, в котором одна другую признает. Православие пошло по пути федерации взаимно признанных церквей, которые равны между собой, а Константинополь только первый в списке среди них. Римская церковь развивается по принципу жесткой иерархии, поэтому здесь нет проблем и в развитии, и в признании, и во многих других вопросах, которые очень часто надуманы. Почему? Потому что в одной церкви этот вопрос решается так, в другой — по-другому, но тем не менее эти церкви между собой очень хорошо общаются.
А были ли в мировой истории прецеденты, когда церквям не требовалось признание, например, Константинополя и вот некогда непризнанная церковь каким-то образом становилась абсолютно легитимной, что называется?
Нет. Есть два пути признания — это томос, то есть грамота или указ от церкви-матери или же от Константинополя. Но Константинополь сейчас очень жестко отстаивает позицию, что только он может опекать православную диаспору.
Из 14 взаимно признанных православных церквей 10 получили томос от Константинополя. Единственная церковь, которая получила томос об автокефалии от Московской патриархии — это американская православная церковь, которая на сегодняшний день признана только некоторыми церквями. Но большинство православных церквей ее не признали именно из-за нарушений порядка.
Сегодня порядок получения автокефалии внесли в повестку дня все православные соборы, но по требованию Москвы эта повестка была снята, в ней остался только вопрос об автономии. Каким образом церкви получают автономный статус? Тоже есть томос. Но эта автономия означает, что эта церковь — спутник большой церкви, церкви-матери, но не самостоятельная церковь. Там есть очень много условий, которые автономная церковь должна выполнять. Но я думаю, что он у нас один путь — получать томос от Константинополя, поскольку Константинополь — церковь-матерь для Украины и Константинополь опять же по его утверждению и по канонам церкви (28 правило четвертого Вселенского собора) может давать такие томосы.
Существовать без признания? Ну вот Киевский патриархат 25 лет существует. Ну я скажу, что это всеобщая практика. Московский патриархат знаете сколько лет был вне общения православного? 141 год.
141 год вот так же, как Киевский патриархат его никто не признавал, как равную самостоятельную церковь. В 1448 году они самоправозгласили свою автокефалию, и ровно 141 год их никто не признавал, как церковь-сестру. И только потом уже после завоевания Константинополя, после очень многих перипетий Константинополь согласился и дал томос.
А насколько, если вернуться к нашей истории, за эти 25 лет и при каком президенте и политическом режиме позиции сторон были максимально близки, когда диалог был возможен?
Диалог с кем?
Между Украинской православной церковью Московского патриархата и Киевского?
Очень сложно сказать когда, потому что УПЦ Московского патриархата очень жестко контролируется Москвой. Они даже заставили их в 1996 году принять определение священного синода о том, что они никогда не будут просить автокефалию, что вопрос автокефалии даже не может быть поставлен для рассмотрения. Светская власть в Украине очень мало влияет на процессы межцерковных отношений. При (Викторе) Ющенко было больше симпатий к Киевскому патриархату, хотя сам Ющенко больше ездил в Московский патриархат. При (Викторе) Януковиче была попытка вообще уничтожить Киевский патриархат и есть официальные заявления патриарха Филарета о том, что власть пыталась снять с регистрации Киевский патриархат. И только общественность и интеллигенция, которая поднялась в защиту Киевского патриархата, сумела удержать эту ситуацию в статусе кво.
У нас есть Украинский совет церквей и религиозных организаций, и в этот совет входят и Московский, и Киевский патриархаты. Совет решает многие вопросы, которые касаются социальной жизни страны, поэтому хочешь-не хочешь, им нужно сотрудничать. Есть даже заявления, которые подписываются и той, и другой церковью на одном листе. Точки соприкосновения уже есть, обозначены и четко есть понимание, где можно сотрудничать, где этот вопрос переходит в чисто церковную плоскость. А в социальном, психологическом, реабилитационном плане уже сотрудничество есть.
О роли государства. Многие политики являются спонсорами церквей, вносят свою лепту. Насколько, как вам кажется, именно по этой лини стороны могут договориться, насколько спонсоры церквей влияют на этот процесс диалога?
Спонсор церкви — это вообще не канонический термин. Есть такое желание человека помочь церкви, оно должно быть тайным, не выпячиваться, если человек истинно верующий. Если человек говорит, что он спонсор церкви, этот человек очень далек от веры. Это фактически политик, который использует церковные факторы для решения политических целей. Сегодня есть такой человек — это (Вадим) Новинский (народный депутат Верховной Рады, считается одним из спонсоров УПЦ МП, фигурирует в рейтингах самых богатых людей Украины). Но даже люди, которые далеки от церковно-государственных отношений, понимают, что он замешан в больших скандалах. Есть уголовное дело не против него, но по факту совершения преступления и так далее. И для меня, как человека верующего, и для многих людей этот вопрос неприемлем в том плане, что я даю деньги на церковь, я должен там что-то решать.
В других церквях тоже есть подобные попытки. Это, как правило, политики или будущие политики, которые хотят сделать политическую карьеру. Они пытаются использовать церковь. Но никогда церковь после этого не становилась сильнее, даже если она идет на поводу вот таких своих спонсоров. Она всегда теряет. Теряет прежде всего в авторитете, поэтому я считаю, что это спонсорство должно быть самой церковью очень четко отрегулировано.
Если человек переходит какую-то черту, церковь должна уже реагировать и реагировать очень правильно и однозначно. На сегодня у церкви есть абсолютно все возможности развиваться: там нет налогов, нет каких-то ограничений или определений, что они должны делать, что не должны делать, то есть продается все, что епархия считает нужным. В церковных лавках никто ничего не изымает и плюс все пожертвования, которые приносят, тоже не облагаются налогом. Это достаточная сумма для того, чтобы церковь могла нормально существовать в обществе. В конце-концов количество прихожан — это же проблема церкви. Если мало денег — работайте, чтобы было больше прихожан и было больше пожертвований. Но если находятся вот такие политики-спонсоры, то это для церкви очень большие моральные потери.