В большие праздники текла сюда настоящая человеческая река, от ярких нарядов рябило в глазах: люди надевали самое лучшее и богато расшитое платье.
Наталья ЯКИМОВА. – «Первая Крымская», № 233, 18 – 24 июля 2008 года
Можно, конечно, добраться сюда на машине. Но лучше пешком, как это делали паломники в течение 650 лет. Именно столько прошло времени с тех пор, как был основан армянский монастырь Сурб-Хач. Сама каменистая дорога будто бы с каждым шагом уменьшала груз земных забот и обид, подготавливая к встрече со святым местом.
Здесь старые легенды и фантазии нового времени чуть ли не за каждым поворотом: о роднике, который забил после горячих молитв изможденных паломников, о чудом спасшемся от смерти в позапрошлом веке настоятеле монастыря. Вроде бы понесли кони, запряженные в бричку, он выпал из повозки, но не скатился с обрыва — уберег Господь. Вьется дорога по прохладному крымскому лесу — и вот за очередным поворотом появляются могучие стены Сурб-Хача.
Шесть веков назад
В большие праздники текла сюда настоящая человеческая река, от ярких нарядов рябило в глазах: люди надевали самое лучшее и богато расшитое платье. Монастырь армянский — а толпа паломников была такой же пестрой, как их праздничная одежда. Вот как описывала одна из путешественниц XIX века путь к монастырю: «Бывают тут русские путешественники из разных селений, порой прибывшие даже из других уездов. Мелькают иногда совершенно татарские типы: женщины в широких шароварах и узких бешметах, мужчины в каракулевых шапках — монастырь популярен и у мусульманского населения, имеющиеся в нем источники известны своими лечебными свойствами». Святые источники окружены были самыми невероятными народными поверьями: якобы кто напьется воды из верхнего фонтана, приобретет мудрость, средний известен как источник здоровья и бодрости, нижний дарит красоту и молодость. А еще он помогал при разных женских хворях, и, если верить легендам, немало бездетных женщин, испив здесь воды, смогли познать радость материнства.
Ничего удивительного, что Сурб-Хач появился неподалеку от Старого Крыма, тогда еще называвшегося Солхатом, — именно здесь жило немало переселившихся на полуостров армян. Искусные ремесленники, талантливые торговцы, толмачи, знавшие немало языков, они стали в этом городе незаменимыми.
Вся история монастыря, занимающая больше шести веков, — это удивительный рассказ об островке покоя и веры среди войн, раздоров, переворотов, кровопролития. Как звали основателя святой обители, мы не знаем, в веках сохранилось только имя человека, построившего монастырскую церковь: Ованес Себастаци. Именно эта постройка, законченная в 1358 году, считается самой древней из уцелевших до нашего времени. Однако само название — Сурб-Хач, что переводится с армянского как «святой крест», все-таки известно было еще раньше. Есть несколько письменных свидетельств, упоминающих это название, например, такое: «…в году 796 (1347-й по современному летосчислению) исполнил богословную рукопись в мире гуннов, называемом ныне Крым, в большом и прекрасном городе Сурхат, в квартале верхних землянок, у ног… Сурб-Хач». Значит, была уже обитель, пусть даже строящаяся, но известная в окрестностях под этим именем.
Имена, которые пощадило время
Сурб-Хач менял свой облик на протяжении нескольких веков: к церкви пристроили колокольню, еще позже помещение для насельников, трапезную, в XVIII веке — добротный каменный корпус для монахов, потом появилась гостиница для приезжих. Но облик его — строгий и напоминающий крепость — сохранялся по-прежнему. Толстые стены не только отделяли братию от суетного мира — при необходимости они могли выдержать серьезную осаду, времена в Крыму всегда были неспокойные…
Время второго расцвета монастыря наступило около 400 лет назад, он был уже известен далеко за пределами Крыма как хранилище знаний, средоточие культуры. Сюда приезжали из Армении искусные писцы и художники, из-под их рук выходили замечательные книги. Тем не менее сами монахи жили более чем скромно. Келья настоятеля — крохотная комнатка с камином, где поместятся разве что стол и кровать. Самое большое помещение монастыря — трапезная, там сохранилась огромная печь, где некогда готовили пищу для всех его обитателей да еще для постояльцев. Отсюда уходила лесенка в подвалы, где хранились вино и провизия.
Какими далекими кажутся те времена — но сами монастырские стены все-таки могут их приблизить: на них сохранились множество надписей разного времени. Их по благословению настоятеля оставляли и сами монахи, и паломники, и жертвователи. Они сообщали что-то о себе, благодарили, просили…
«Я, дьякон Симеон, пришел поклониться Святому Кресту в году 1546».
«Я, племянник архимандрита Григора, повар Саргис, три года прослужил… во имя жизни своих близких, в году 1762».
«Святое знамение, замолви доброе слово о жене Ишхана, госпоже Шнофор, в году 1425».
Монастырские земли к началу ХХ века — виноградники, пашни, сады и леса — занимали около 4 тысяч десятин. И их просто невозможно было обработать руками нескольких десятков монахов — впрочем, окрестные землевладельцы и крестьяне с удовольствием арендовали отдельные участки у монастыря, выручка от сдачи земли получалась изрядная.
Фрукты, выращенные в монастырских садах, не только заготавливали впрок для нужд обители — когда выдавался особо урожайный год, предприимчивые торговцы охотно скупали все излишки. Доход приносила и торговля крестиками, образками, деревянными ложками и резными фигурками, плетеными корзиночками и даже пуговицами из слоновой кости — во время раскопок в монастыре находили немало изделий, вышедших из-под рук монахов.
Легенды привлекали мародеров
А потом настали безбожные времена, утвердилась власть, которой не нужны были Бог и люди, служившие ему. Возможно, плохую службу Сурб-Хачу сослужили слухи о невероятных богатствах монастыря — как только Крым стал «красным», здесь тут же появились комиссары и потребовали сдать все сокровища. Они даже не хотели слышать, что опоздали больше чем на… полтора века: в 1778 году, когда часть крымских армян Екатерина II выселила на Дон, были вывезены большинство древних рукописей, утварь, казна.
А в окрестностях очень долго рассказывали о монастырских сокровищах, самая красивая легенда — о тысяче бриллиантов: якобы был в монастыре крест, украшенный алмазными россыпями. И когда случился страшный неурожайный год, вымирали целиком окрестные села, монахи заложили ювелиру один из камней, купили продукты — и спасли от гибели и себя, и крестьян. Правда, историки не нашли подтверждение существования такой ценности, но сказка несколько десятилетий приманивала к заброшенному монастырю (последний монах покинул его в 1926 году) мародеров и кладоискателей.
Но и во времена воинствующего атеизма Сурб-Хач не переставали считать святым местом. Местные жители настолько благоговели перед этими древними стенами, что новую власть это сильно раздражало. Однажды даже всерьез обсуждался вопрос о разрушении монастыря с тем, чтобы камень использовать для строительства. Само здание ни под склад, ни под клуб — под них тогда «приспосабливали» храмы и обители — не годилось: до Старого Крыма около трех километров, место слишком уж отдаленное и уединенное. А спасла та самая случайность, которую и называют порой вмешательством свыше, — районное начальство успело подмахнуть бумагу, в которой назначались два сторожа при Сурб-Хаче. Ликвидировать штатные единицы оказалось куда хлопотнее, чем сам монастырь, — вот и оставили его ненадолго в покое.
В 1931 — 1938 годах здесь организовали пионерский лагерь, но затем здание перешло в руки военных. Еще одно испытание пришлось перенести монастырю во время Великой Отечественной, когда здесь разместили румынскую часть. Те тоже пытались найти сокровища: ломали стены, копали ямы в дворике, разрушили фонтан для омовений, даже поднимали в церкви каменные плиты, под которыми хоронили настоятелей монастыря, и обшаривали могилы. А покидая Сурб-Хач, попытались взорвать его. Но он снова устоял.
Потом в течение нескольких десятилетий он был местом работы археологов, но, к счастью, не остался навсегда исключительно памятником истории. Не так давно древний монастырь снова вернулся к людям и к тому предназначению, ради которого был построен. Он по-прежнему светлое место, дарящее радость, понимание, веру и любовь.