Могут ли православные научиться чему-то хорошему от Католической Церкви? Все чаще священники и миряне, имеющие опыт общения с западными христианами, задаются этим вопросом. Клирик Северодонецкой епархии УПЦ игумен Феогност (Пушков) предлагает читателям «Религии в Украине» десять положительных примеров, которые, по его мнению, не грех заимствовать у Запада.
Могут ли православные научиться чему-то хорошему от Католической Церкви? Все чаще священники и миряне, имеющие опыт общения с западными христианами, задаются этим вопросом. Клирик Северодонецкой епархии УПЦ игумен Феогност (Пушков) предлагает читателям «Религии в Украине» десять положительных примеров, которые, по его мнению, не грех заимствовать у Запада.
Святые отцы и учители Церкви не побрезговали античной (языческой) философией, когда потребовалось сформулировать вероучение на языке отвлеченного мышления. И хотя ни Платон, ни Аристотель ни сном ни духом не ведали о том, какова будет судьба их наследия в христианстве, многие христианские писатели считали этих философов «христианами до Христа». Насколько же «ближе» к нам братья во Христе, имеющие одну с нами веру и одно упование вечной жизни во Христе, чем древние языческие мыслители? И если мы не пренебрегаем последними, то не должны чураться и первых. Но, черпая назидательные примеры из античности, не будем проходить мимо положительных примеров из жизни современных западных христиан. Я хотел бы поделиться своими субъективными мнениями касательно того, что нам просто необходимо почерпнуть из опыта современной Римской Церкви.
1. Разделение монашества на ордена (конгрегации)
Каждый орден имеет свою специфику, на которую направлены в целом все усилия членов ордена. Существуют ордена, сконцентрировавшиеся на ученой деятельности (бенедиктинцы, доминиканцы), а иные более активны в области миссионерства (францисканцы). Некоторые ордена (преимущественно женские конгрегации) сосредоточены на социальном служении. Имеются мистические течения созерцательного склада (наподобие византийского исихазма). У каждого ордена свой уклад, устав, своя традиция, свой литургический календарь.
Структура ордена всегда подчинена напрямую понтифику, а на местах обладает статусом «экстерриториальности» (как бы у нас сказали, «ставропигиальности»). Над всеми монастырями ордена, разбросанными по белу свету, стоит один «генерал ордена», утверждаемый понтификом. Это позволяет всему ордену иметь единую цельную структуру, не смешанную с интересами местной иерархии. У ордена – благодаря такому единству – присутствует своя единая «база», из которой черпают материал все монастыри ордена и, в свою очередь, привносят свой вклад в эту же базу для общего пользования.
В дореволюционной России и сразу после трагедии 1917 года некоторые видные пастыри и богословы (митрополит Антоний Храповицкий, епископ Феодор Поздеевский, архим. Антонин Капустин, архим. Киприан Керн) высказывали желание учредить в Церкви «орден ученого монашества». Но мечта так и осталась лишь мечтой. Разделение православного монашества на конгрегации весьма желательно, чтобы в монастыри или монастырские структуры собирались люди не по принципу «винегрета», а объединенные еще и общими талантами. К примеру, что мешает открыть несколько монастырей «певческих» во имя Романа Сладкопевца или Иосифа Песнописца? Насельники бы этих монастырей сообща создали бы общую базу реставрации древних певческих традиций, в назидание всей Церкви. Или насколько был бы плодотворней труд переводчиков, если бы была монашеская конгрегация, посвященная специально филологическим трудам, носящая имя, скажем, Кирилла и Мефодия или Иустина Поповича? Конгрегация Агапита Целебника могла бы заняться – по примеру древних монастырей – собиранием древних медицинских рецептов и приготовлением лекарственных средств. По примеру католических монастырей, к работе конгрегации могут присоединиться и благочестивые образованные миряне. Это, во-первых, произведет консолидацию сил и средств, а во-вторых, вольет «свежую струю» в современное монашество, которое, увы, вырождается (и это уже ни для кого не секрет). Большинство монастырей превращаются либо в «исправительно-трудовые колонии» для бежавших от мира лиц, с сомнительным прошлым, либо в «православные колхозы». И там очень трудно «найти себя» человеку, который может своим творчеством сделать вклад в сокровищницу церковной жизни.
2. Апостолат мирян
Христиане исповедуют веру «во Единую Святую Соборную (Кафолическую) и Апостольскую Церковь». Апостоличность Церкви заключается не только в её «генетическом» происхождении от апостолов и наличии у нас «апостольского преемства рукоположений», но и в том, что Сама Церковь как целое есть Посланница (греч. слово «апостол» дословно «посланник») Божья в мир сей. К сожалению, Средние века редуцировали это понятие к иерархии. Сегодня на богословском уровне и в Церкви Рима (II Ватиканский Собор), и в Православной Церкви уже осознано и заявлено, что апостольство Церкви в целом относится ко всем членам Церкви. Но вот у нас всё это осталось по-прежнему только на уровне умозрения. Всякие же попытки «практического» апостолата мирян приводят порою к плачевным результатам, о которых даже не хочется напоминать. Лишь Католическая Церковь создала реальные «мирянские конгрегации», религиозные движения, такие как «Opus Dei», «Comunione e Liberazione» и другие. В большинстве случаев от мирян не требуется специального посвящения жизни какому-то особому пути. Просто современные миряне учатся жить так, чтобы их профессия, их труд превращались бы в служение и свидетельство о вере. Именно этого измерения так не хватает современным православным мирянам, которые за порогом Церкви превращаются из христиан в «простых граждан этого мира» (что уже нонсенс), забывая, что каждый христианин в Церкви – это свидетель Христа перед лицом мира. Своими поступками, своей – когда требуется – бескомпромиссностью и готовностью терпеть лишения ради своих «принципов», христианин исповедует и свидетельствует, что у него во главу угла поставлены не корыстные интересы личности, семьи и т.п. (ради которых наши современные «христиане» очень часто в реальной жизни поступаются важнейшими христианскими принципами), а сама вера, живая религия Христова.
3. Катехизация
И снова – вроде бы – у нас «уже есть» ряд соборных решений, предписывающих совершать катехизацию перед Крещением (перед первым Причастием, перед браком и т.д.). Но реально у нас отсутствует опыт проведения систематической и обязательной катехизации, а так же совершенно отсутствует система контроля за духовенством (ни одного священника не проверишь – оглашал он, или «крестил с улицы», а если и «оглашал», то что он сам понимает под этим словом?). Настоятели всех известных мне в Украине и в России католических приходов заверяли меня, что у них «просто нереально» принять Крещение без подготовки минимум в полгода. Перед конфирмацией ребенка (в возрасте около 8-9 лет) так же проводится с ним курс бесед, и епископ не станет конфирмовать, если не получит свидетельства от приходского священника, что ребенок воспитывается в реально религиозной семье, регулярно посещающей святую мессу, принимающей святые таинства. Так же работа проводится перед «первой исповедью и первым причастием» тех лиц, которые много лет были реально вне Церкви (будучи крещены во младенчестве). Пока у нас в семинариях и академиях не будут прорабатывать для студентов реальные курсы катехизации (и, добавлю, пока у нас есть священники, без образования или с образованием «формальным»), мы не получим успеха на этом поприще. И у нас по прежнему будут считать себя «православными» лица, которые ни разу в жизни не были у святой чаши, зато регулярно посещают всяких экстрасенсов и «по праздникам» отмечаются у церковного подсвечника.
4. Апостольские послания и энциклики Римского понтифика
На самом деле речь идет о сохранившейся древней практике епископов посылать своей пастве «окружные послания». У нас на сей день сохранились только послания по поводу Пасхи да Рождества. Но и эти послания, как правило, представляют собою «торжественный панегирик». Не так было в древности. Епископы Церкви реально «блюли» чистоту её веры и послания посылали не только по случаю праздника, но и по случаю появившихся в обществе искушений для паствы. Составление такого послания подразумевает, что епископат внимателен к реальному состоянию своей паствы. Послания древних епископов содержали предостережения против еретиков, нравственных пороков и на другие актуальные темы. К примеру, было бы уместно сегодня уделить внимание в «пасхальном послании» на евхаристический характер Пасхи, прямо процитировав 66-е правило Шестого Вселенского собора. Это должно было зазвучать не из уст отдельных священников, а в официальном послании предстоятеля, так как и по сей день есть храмы, где не только на Светлой Седмице, но и в саму Светоносную ночь Пасхи мирян не допускают к пасхальному таинству Евхаристии. Также в послании должно быть раскрыто понятие «православия», с указанием, что лица, исповедующие те или иные (указать конкретно) мнения, перестают быть членами Церкви. Автору этих строк приходилось встречаться даже со священниками, которые считают, что Приснодевство Богородицы по Рождестве, а так же запрет на «женское священство» - это «не укорененное в православии частное мнение». Римская Церковь не преминула бы выступить с энцикликой по этим вопросам. Наша же иерархия молчит. У многих моих знакомых создается впечатление, что священноначалие совершенно не интересует, кто, во что и как верует.
Здесь же следует упомянуть и назначение понтификом всеобщих дней молитв, постов или «размышлений» по тем, или иным темам (это назначение, как правило, дается в послании всем верным членам РКЦ). В практике наших Церквей уже существуют «особые» молитвы, совершаемые по благословению предстоятеля касательно тех или иных вопросов, совершаемые либо постоянно (как добавочные прошения на ектениях об уврачевании раскола в Украине), либо в определенные дни (молитвы, читаемые на молебне 26 апреля – в день памяти аварии на Чернобыльской АЭС). Но Римская Церковь использует эту возможность шире. Понтифик может объявить особую литургическую неделю молитв и размышлений о единстве христиан, или откликнуться на возникшую вдруг проблему в обществе или природный катаклизм (неделя молитвы о помощи народу Японии, пострадавшему от землетрясения, и об умягчении сердец обеспеченных граждан, чтобы они жертвовали нуждающимся). И наша иерархия должна пользоваться этой возможностью консолидации молитвенных и нравственных сил православного народа
5. Живые современные языки в богослужении
Становление христианской религии у того или иного народа всегда было связано с дарованием ему богослужения, которое бы выражалось в категориях его родного языка, языка его мышления и общения. Язык – это союз (средство общения, а общение есть основа союза). Богослужение – это союз Бога и служащей Ему Церкви. Богослужение на неродном языке – это разрыв союза. Так как в общении отсутствие взаимопонимания – это начало разъединения и отдаления друг от друга. Пока мы не введем в богослужение живой современный язык (как это было изначально у славян, для которых славянский язык был языком их мышления и общения; как это был у первых христиан из греков, римлян, армян, грузин, коптов, которые все составляли богослужение на том языке, на котором общались), мы будем, во-первых, терять ряд паствы (уходящей в секты и расколы), а во-вторых, само богослужение будет «утрачиваться», выходить из реальной жизни верующих. Богослужение на родном языке оказывает влияние на мышление, сознание участвующего в богослужении лица. Богослужение на незнакомом языке «не назидает» (см. 1Кор. 14-я глава).
6. Различные литургические обряды в Церкви
Как экзегетическая и нравоучительная, так и литургическая традиция Церкви многообразна. Наличие реально осуществляемого многообразия литургических традиций позволяет Церкви явиться в виде многогранного кристалла, переливающегося оттенками различных тонов, являющихся преломлением единого солнечного луча. Отцы и учители Церкви указывали наличие связи между богословием и молитвой. Богословие раскрывается в молитве, и молитва питается богословием. Возможность осуществлять литургическое служение по обряду Амвросия Медиоланского или древней Иерусалимской Церкви позволяет по новому увидеть многие грани догматов через призму литургии.
7. Открытость Церкви для литургических реформ
II Ватиканский собор провел литургическую реформу, которая до сих пор не дает покоя некоторым консерваторам. На самом же деле – если уж сравнивать тексты до и после реформы – Novus Ordo куда ближе к православию, чем Тридентская месса.
Слово «реформа» не носит в себе ничего негативного. Это всего-навсего «изменение формы», но не сути. К сожалению, обыватели знают только об одной реформе – патриарха Никона (XVII век), в результате которой на Руси возник раскол. На самом деле в Церкви было множество богослужебных реформ, которые не влекли за собою ни малейших потрясений. Более того, спокойно одновременно сосуществовали «типикон Великой Церкви» в Константинополе (устав «Песненного последования»), устав монастырей студийской традиции, типик Саввы Освященного и множество других уставов и типиков. Богослужение в древней Церкви существенно отличалось от того, что мы знаем сегодня (по сути, современный Часослов – это Синайский монашеский Устав, т.к. впервые такое расположение служб встречается в житии Нила Синайского). Уставы возникали параллельно, иногда – при взаимном влиянии друг на друга, иногда были заимствования, а иногда и слияния. Но ни у кого не возникало желания объявить свой устав последним словом в богослужении, а другие отменить. Уставы могли быть совершенно непохожими друг на друга и при этом сосуществовать в одном городе (типик Святой Софии Константинопольской и типик Студийского монастыря в том же граде). Устав не может создаваться «на века». Он должен быть пригоден для той общины, которая по этому уставу будет совершать свое богослужение. На форму типика влияют внешние обстоятельства.
8. Церковный банк
Ватикан, как государство, чеканит свою монету и имеет свой банк. Однако это чистая формальность, так как реальные средства Римской Церкви выплачиваются в денежных знаках тех государств, на территории которых действуют её приходы и епархии. Существование банка в Римской Церкви уходит своими корнями в начало VI века, когда аскет и нестяжатель Григорий I стал первосвятителем Церкви Рима. Именно он основал для клириков и христиан своего патриархата «церковный банк», существующий по системе векселей. В этом банке любой священник мог взять беспроцентную ссуду на обустройство прихода или на миссионерские труды.
9. Пенсионное обеспечение, социальная защита клириков
Священники Римской Церкви получают пенсию от Церкви. В условиях Украины и России это очень важно, так как сельские священники в большинстве случаев «не имеют стажа», т.к. не выплачивают ничего в пенсионный фонд из-за отсутствия средств. А что делать, если священник потеряет трудоспособность? Он оказывается никому не нужным, брошенным и беззащитным существом. Хорошо, если в нашей Церкви появится система пенсионных выплат для священников, находящихся на покое по возрасту или из-за потери трудоспособности.
10. Особенности в совершении чина омовения ног
Совершаемый в Великий Четверг чин «омовения ног» в Византийской Церкви представляет собою инсценировку этого события на Тайной Вечере (священники и епископ выступают в роли актеров, а со стороны это смотрится именно как спектакль, на котором даже присутствует «Иуда»). В Римской Церкви этот чин изначально был направлен на выражение реального служения Церкви нищим и страждущим, а потому и понтифик омывал ноги не епископам и не священникам (под чтение Евангелия и с повторением слов Христа), а нищим и страждущим: После прочтения слов Евангелия папа выступал не как «актер», а как реальный исполнитель заповеди Христовой. Поэтому в чине Римской Церкви нет определенного количества «участников» омовения ног. Папа омывает всем присутствующим страдальцам, нищим, детям, а изначально омывал ноги просто всем присутствующим в соборе христианам, позволяя им почувствовать его (папское) служение и их причастность к общине учеников Христа.