Церковь и власть: миротворчество, обличение, неповиновение
Сегодня внимание большинства украинцев приковано к событиям в Киеве. Ночью спецслужбы силой разогнали мирную демонстрацию на центральной площади столицы — так называемый «Евромайдан». Несколько десятков человек жестоко избиты. С критикой действий власти выступили украинские церкви: применение силы против народа осудили УПЦ КП и УГКЦ, а Предстоятель Украинской Православной Церкви Митрополит Киевский и всея Украины Владимир распорядился в это воскресенье и во все последующие дни Рождественского поста во всех храмах молиться об умножении любви и искоренении ненависти и всякой злобы. Меня спрашивают: почему в обращении Блаженнейшего не осуждается насилие? Не будучи официальным церковным спикером, я все же рискну озвучить свою пастырскую позицию по этому вопросу.
Насилие не нуждается в том, чтобы его специально осуждали христианские лидеры. Оно уже категорически осуждено в Евангелии, и этого вполне достаточно. Однако время от времени Церковь призвана напоминать современникам, облеченным властью, которые при этом называют себя христианами, что те или иные их действия несовместимы с верой в Иисуса Христа. С другой стороны, Церковь может и призвана исполнять и миротворческую миссию, ибо «Блаженны миротворцы…».
В этом контексте вспоминаются два примера из одной эпохи. Первый — на Западе. Медиолан (нынче Милан), конец четвертого века. Римский император Феодосий Великий, вошедший в историю как последовательный сторонник христианства (именно при нем христианство стало государственной религией, а языческие культы были запрещены, а сам император впоследствии был причислен к лику святых) жестоко подавил восстание в Солуни (теперь Фессалоники в Греции). Погибло, по разным оценкам, от 7 до 15 тысяч человек. После этого Феодосий пришел в храм, где служил святитель Амвросий Медиоланский, чтобы, по обычаю, принести к алтарю свои дары. Но Амвросий не допустил к алтарю того, кто повинен в пролитии крови. Святитель отлучил императора от Причастия до публичного покаяния. Авторитет епископа был таков, что император вынужден был подчиниться. Согласно Федориту Кирскому, в 390 году Феодосий в праздник Рождества Христова, сложив знаки своего императорского достоинства, публично принёс покаяние в храме и только после этого был допущен до Причастия.
Второй пример: Восток. Антиохия, второй по значимости центр Восточной Римской империи (нынче Антакья в Турции), период правления того же Феодосия Великого. Перед началом Великого поста 387 года жители Антиохии возмутились высокими налогами. В результате волнений были сброшены статуи императора и членов его семьи. Народ проволок эти статуи по улицам и разбил их. Зачинщики мятежа были схвачены властями и заключены под стражу. В город прибыли императорские сановники для разбирательства дела, а антиохийский епископ Флавиан отправился в столицу, чтобы склонить императора к милости. В это время главным действующим лицом со стороны Церкви в Антиохии оказался молодой пресвитер Иоанн, впоследствии вошедший в историю как Златоуст. В течение Великого поста он произнес 21 гомилию (проповедь) «О статуях, к народу Антиохийскому». В своих речах Иоанн соединил великопостную тему покаяния с рассказами о том, как продвигается дело о статуях. Слова Иоанна успокоили жителей города, а тем временем епископ Флавиан, добравшись до Константинополя, ходатайствовал о милости, и успешно, так что император простил мятежников.
В этих двух примерах замечательно явлена миссия Церкви по отношению к сильным мира сего: увещать и быть миротворцем, пока насилие не совершено, а когда произошла трагедия — давать этому нравственную оценку. По сути, такую позицию занимает сегодня и Украинская Православная Церковь вместе с другими христианскими церквами Украины.
Чтобы понять, что это так, обратимся к последованию об умножении любви, которое начиная с воскресенья должно звучать во всех православных храмах страны.
На мирной ектении в этом чине должны возглашаться, в частности, следующие прошения:
«Дабы искоренить в нас ненависть, зависть, злобу и все прочие страсти, братолюбие разрушающие, и вселить нелицемерную любовь, усердно Господу помолимся».
«Дабы не только друзей и братьев наших, но и врагов, и ненавидящих нас, истинно любить, творить добро и молиться о них, и заботиться об их спасении, силою, действом и благодатью Пресвятого Своего Духа внушить нам, Господу помолимся».
«Дабы поревновать нам горячей любви древних христиан к Богу и к братиям, и быть наследниками и преемниками их, не только образом, но правдивыми делами, силою, действом и благодатью Пресвятого Духа, Господу помолимся».
А вот слова из Первого соборного послания апостола Иоанна, которые читаются в службе об умножении любви:
«Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего. Ибо таково благовествование, которое вы слышали от начала, чтобы мы любили друг друга. Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев. Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною…»
Как же быть с тем, что в то же время в храмах звучит молитва «о богохранимой стране нашей, властях и воинстве ее»? Все на самом деле довольно просто. Молитва о властях не означает молчаливое принятие всего, что бы эти власти ни делали. Вспомним, что о властях молились и первые христиане — а тем временем государственная власть Римской империи первые три века постепенно лишь ужесточала гонения на Церковь. Молитва о властях соединена со следующим прошением: «дабы нам проводить тихую и безмятежную жизнь во всяком благочестии и чистоте». О властях молятся, чтобы они если не способствовали, то по крайней мере не мешали людям вести чистую и праведную жизнь. Об этом говорится и в «Основах социальной концепции» — официальном общецерковном документе: «Апостолы учили христиан повиноваться властям независимо от их отношения к Церкви. В апостольский век Церковь Христова была гонима и местной иудейской властью, и государственной римской. Это не мешало мученикам и другим христианам тех времен молиться за гонителей и признавать их власть».
Но порой власти переходят грань. О том, как действовать в таких случаях, говорится в том же документе: «Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты, церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению».
Итак, мирные протесты против греха и беззакония не только не противоречат христианской вере, но — более того! — являются одним из законных способов противостояния злу.
В заключение хочу вспомнить знаменитую статью «Теократия» из 5-го тома советской «Философской энциклопедии», написанную приснопамятным Сергеем Сергеевичем Аверинцевым (издание этого тома со статьями Аверинцева стало «выразительным знаком конца целой эпохи «коммунистической философии истории», как пишет Константин Сигов). В 1970-м — заметьте! — году Сергей Сергеевич написал:
«Принцип теократии, освящая мирскую власть, одновременно исключает ее самодовление: если, как говорится в Послании апостола Павла к римлянам, «нет власти, которая не от Бога» (13:1), то естественно заключить, что власть, которая явным образом не «от Бога», — вообще не власть». Повод задуматься, правда?
