На днях состоялся визит высших должностных лиц Северной Македонии к Вселенскому патриарху. Стороны обсуждали вопрос автокефалии Македонской Церкви. Это уже не первая встреча Варфоломея с представителями официального Скопье.
Православная Церковь на территории современной Македонии существовала еще с конца первого тысячелетия. Город Охрид – в современной Северной Македонии – был древней церковной кафедрой. Поначалу он входил в состав Константинопольского патриархата, но уже в Х веке стал центром одноименной автокефальной архиепископии. Затем, после расширения Болгарского царства – стал кафедрой первой Болгарской патриархии. По некоторым данным, именно из Охрида пришли в Киев первые христианские миссионеры.
Однако, после падения Болгарского царства, в 1018 г., Охрид был понижен статусом из патриархии – обратно в архиепископство. В 1219 г. из состава Охридской архиепископии была выделена самостоятельная Печьская автокефальная церковь. Это была церковь сербов. Именно от нее ведет свою историю современная Сербская Православная Церковь. В прошлом году сербы как раз праздновали 800-летие своей автокефалии.
В 1234 г. Охридская архиепископия на несколько лет временно попала под юрисдикцию болгарской Тырновской патриархии. На протяжении всех средних веков данная церковная структура продолжала свое существование. Лишь в 1767 г. она была упразднена указом султана Османской империи и подчинена Константинополю.
Уже в ХХ веке во времена Мировых войн территория бывшей Охридской церкви переходила из рук в руки: в 1913 г. – в составе Сербской Церкви, в 1915-1918 гг. – Болгарской, с 1919 г. – снова в Сербской, в 1941-1945 – снова в Болгарской, а с 1945 г. – снова в Сербской Православной Церкви.
В 1958 г. церковно-народный собор – типичная для Балкан форма представительской власти – восстановил древнюю Охридскую архиепископию с юрисдикцией в рамках Республики Македония, входившей в состав Югославии. Сербская Патриархия предоставила статус автономии Охридской архиепископии. Однако македонцам этого было мало. Они хотели полной независимости, в частности и для того, чтобы самостоятельно окормлять свою диаспору. В 1966 г. они попросили сербов об автокефалии, те отказали. Затем, в 1967 г. на очередном церковно-народном соборе в одностороннем порядке была провозглашена автокефалия Македонской Православной Церкви. Именно под таким названием эта церковь и существует.
Сербы их сразу же назвали раскольниками и прервали с ними общение. Вот уже более полувека македонцы находятся в канонической изоляции и не имеют церковного общения с другими церквями.
В начале 2000-х были попытки примирения между македонцами и сербами. В 2002 г. даже было подписано Нишское соглашение. Его суть – сербы признавали македонцев, но давали им автономию и право самостоятельно выбирать Охридского архиепископа, которого потом будет утверждать Сербский Патриарх. То есть, как в УПЦ (МП). Македонцы сначала согласились, но потом отказались. Тогда епископ Иоанн (Вранишковский) перешел под юрисдикцию Белграда и его назначили главой созданной Охридской архиепископии в составе Сербской Православной Церкви. Против Иоанна начались репрессии, он отсидел два срока в тюрьме и позже покинул страну.
Видя невозможность разрешить ситуацию через сербов, македонцы обратились к болгарам. Синод МПЦ попросил Болгарскую Православную Церковь содействовать признанию автокефалии Охридской архиепископии (с 2009 г. второе официальное название МПЦ), в обмен на это македонцы признают Болгарскую патриархию – Церковью-Матерью.
Болгарам понравился такой жест, и они создали комиссию по продвижению македонцев. Главы церквей даже встретились, причем «македонских раскольников» болгары принимали как равных себе иерархов.
Но подобные действия не понравились сразу трем Церквям. Во-первых, это опротестовали сами сербы – как вмешательство на свою каноническую территорию. Во-вторых, Вселенскому патриархату не понравилось признание за БПЦ «Церкви-Матери». На Фанаре считают, что Церковью-Матерью может быть только Константинополь, поскольку именно он за последние три века предоставил автокефалии балканским народам. В-третьих, Элладской Церкви не понравилось использования слова «Македонская» в официальном названии Церкви. Тогда вопрос отложили.
Спустя пару месяцев, в апреле 2018 г. на Фанар прибыли президенты Украины – Петр Порошенко, и Македонии – Георге Иванов. Патриарх Варфоломей принял обоих, а спустя несколько дней Порошенко объявил об украинском крестовом походе за Томосом.
Некоторое время казалось, будто украинская и македонская автокефалия идут комплектом. Но потом стало ясно, что это не так. У Скопье были проблемы в отношении с Афинами, пока премьер Зоран Заев не подписал Преспанское соглашение про наименование страны «Северная Македония», что разрешило конфликт и открыло двери в ЕС и НАТО. Кстати, после официального переименования страны вопрос названия церкви утратил свою остроту. Местные иерархи все еще хотят именоваться Македонской Православной Церковью, но Константинополь дал понять, что в межцерковных отношения данная церковь будет фигурировать именно как Охридская архиепископия. Да и компромиссный вариант никто не отменял. Во внутренних делах можно использовать аббревиатуру МПЦ, а в Диптихе фигурировать под названием – Охридская архиепископия. Тем более, что сейчас оба названия – официальны.
Буквально на днях уже бывший премьер Зоран Заев, вместе с врио Оливером Спасовски посетили патриарха Варфоломея, говорили, естественно, про автокефалию. Появилась даже информация, что Вселенский патриарх принял апелляцию македонцев на прещения сербов. Украинская автокефалия также сопровождалась принятием апелляции.
Сам же Варфоломей пока четко не говорит о предоставлении автокефалии, но пригласил две конфликтующие стороны – сербов и македонцев – на Фанар для диалога.
Встречи, комиссии и диалог – один из этапов процесса. Если сербы согласятся на автокефалию македонцев, что вряд ли, то вопрос будет исчерпан и разрешится в максимально позитивном – для всех сторон – ключе. Если сербы откажутся, то у Фанара будет аргумент самостоятельно выдать Томос, не принимая во внимание позицию Белграда. Мол, вы полвека (с 1967 г.) не могли разрешить ситуацию, значит теперь настал наш черед. Именно этот аргумент называл Варфоломей патриарху Кириллу, обосновывая свое право дать Украине Томос.
Более того, у Фанара и македонцев есть и моральное право на получение Томоса, без учета мнения Белграда. Дело в том, что первая сербская автокефалия, 800 летие которой СПЦ отмечала в прошлом году, произошла при весьма интересных обстоятельствах. Тогда сербы входили в юрисдикцию автокефальной Охридской архиепископии. А вот автокефалию им предоставил Вселенский патриарх, через голову их собственного предстоятеля. Тогдашний охридский архиепископ Димитрий Хоматиан сильно протестовал, но это не повлияло на решение. Сейчас ситуация зеркально противоположная – македонцы просят Вселенского патриарха дать им автокефалию, выделив из состава Сербской Церкви.
Провозглашение автокефалии Македонской Церкви выгодно для ПЦУ. Это дает сразу два новых признания – со стороны самой Македонской Церкви, которая солидарна с Украиной, поскольку имеет такой же опыт изоляции. А также признание со стороны болгар. Болгарская патриархия 100% признает македонцев, а значит – уже не сможет отмалчиваться и по-поводу ПЦУ.
Однако Константинополь может использовать «македонский кейс» с целью давления на сербов, чтобы они признали ПЦУ.
В тоже время россиянам разрешение македонского вопроса крайне невыгодно. Во-первых, страдает их союзник – Сербская Церковь. Также они теряют один из козырей по удержанию в своей орбите Белград. Раньше они уверяли СПЦ, что не допустят признания македонцев, а в обмен на это просили не признавать Украину.
Кроме этого, россияне играли на другом – противоположном фронте, в Болгарии. Там они обещали кардинально противоположное – содействовать признанию македонцев, а за это выторговывать у болгар необходимую для себя позицию.
Разрешение македонского вопроса не будет простым и легким. Будет противодействие. Да и не понятно пока, как скоро Фанар будет готов выдать Томос для Скопье? Будут ли сербы выдвигать заведомо неприемлемые условия или решать похоронить вопрос, создав комиссию? Понятно только одно – после полуторалетнего перерыва «македонская карта» снова на столе.