Наша проблема не в том, что у нас законов не хватает, а в том, что они "для попов не писаны"
Церковные ленты — в соцсетях и СМИ — в очередной раз всколыхнули скандальные законопроекты 4128 и 4511, которые у нас принято называть антимосковскими. Что же, для того они и писались, чтобы время от времени что-нибудь колыхалось. Законодатели хмурили брови и наиграно орали друг на друга, изображая заботу о судьбах родины и глубокое понимание проблемы. Священнослужители хмурили брови и кричали на весь мир, изображая «преследуемое большинство». Их «зарубежные партнеры» хмурили брови и изображали «всемирное осуждение» законопроектов и украинских политиков заодно. Журналисты хмурили брови и строчили тысячу за тысячей знаков, анализируя то, что плохо поддается рациональному анализу, и поясняя в тысяча первый раз, почему так надо и почему так нельзя. Соцсети отзывались привычным гулом.
В общем, на этом балу на каждую Наташу Ростову приходится по Болконскому и на каждую Анну Каренину — по паровозу. Все при деле, и кажется, что сюжет не стоит на месте. Во всяком случае, действующие лица изо всех сил поддерживают интригу — по мере сил и вкуса. Вкус, впрочем, иногда изменяет, и тогда провисание сюжета становится неприятно очевидным.
Например, развезенный по просторам интернета фейк о том, что Ватикан якобы "вызвал украинского посла" из-за скандальных законопроектов и официально "осудил" означенные законодательные инициативы. В целом, в общем потоке фейков этот можно было бы не заметить – но в этом месте в ткани событий образовался разрыв, в котором самым неприличным образом мелькнула суть проблемы.
Дело в том, что источником фейка стало официальное лицо Киевской митрополии — представитель информационного отдела УПЦ МП протоиерей Николай Данилевич. Во всяком случае, «РИА Новости» ссылается на его ФБ-аккаунт, а уж все прочие копипастеры ссылаются на «РИА Новости». Никакого «вызова посла», как становится ясно из разъяснений МИДа, не было. Никакой ноты по поводу законопроектов представители Ватикана нашему послу не передавали, потому о каком-либо «официальном мнении Ватикана» также говорить не приходится. Значит, пост о. Николая неправдив. Ничего особенного — посты на ФБ в отличие от публикаций в СМИ не повод для суда, извинений или опровержений. На своем аккаунте каждый может постить любую блажь. И никто не несет ответственности за то, что его блажь кто-то копипастит в новостные ленты. Технология манипуляции проста, незатейлива и, главное, в существующей системе вещей неуязвима.
Именно в этом и состоит истинная «ошибка резидента». Потому что пресловутые законопроекты не мешают протоиерею, как и кому угодно другому, лгать и наносить этой ложью ущерб государственной безопасности или другим интересам страны. Они не мешают представителям церкви участвовать в гибридной войне. То, чем священнослужители и околоцерковные деятели действительно вредны и опасны, выскальзывает из поля зрения — глаза отводят на «зарубежные центры» и переход парафий. В то время как проблема в том, что представители церкви — причем необязательно именно УПЦ МП — регулярно нарушают законы Украины и им за это ничего не бывает.
Наша беда вовсе не в том, что нам не хватает законов. У нас вообще нет проблем с буквами. Чего нам решительно не хватает, так это духа. Политики привыкли к тому, что церковный вопрос —удобное поле для показательного выступления перед публикой. И заодно рассчитывают на то, что и в церкви, которая что-то совсем от рук отбилась, кто-то возьмет и испугается.
Вывешивают на виду у публики дамоклов меч и время от времени покачивают им над митрами. Митры послушно вздрагивают. Но все участники выступления хорошо знают, что меч бутафорский, а волосок, на котором он висит, толщиной с корабельный канат.
Однако у власти действительно положение сложное, и я даже готова поверить в то, что она ищет выход из создавшегося положения. Интересы церкви и власти пересеклись, прежние конвенции дают сбои, надо искать новый способ взаимодействия, а стороны явно не расположены к компромиссам или просто настроены поторговаться по-крупному.
Основная проблема создавшейся ситуации — особое положение человека в рясе относительно закона. Сложившиеся в донезависимые времена союзы и конвенции между партэлитой и криминалитетом (будущей финансовой элитой), с одной стороны, и церковными кругами — с другой, предполагали такое особое положение для обеих сторон. В результате к человеку в рясе трудно подступиться с обычными законными мерками, как к любому другому гражданину — в пиджаке, платье, джинсах или хиджабе. Как только простая мысль о том, что закон один для всех, включая попов, поселится в головах и укрепится в практике, в частности, правоохранительных органов, все встанет на свои места и отпадет необходимость марать бумагу новыми законопроектами.
Ситуация усугубляется тем, что у власти нет четкой стратегической цели в отношении религиозной политики. Есть собранье пестрых законодательных глав и законопроектных инициатив, но нет одной четкой стратегии, которая описывала бы цели государственной политики в области религии. Имеются в виду не концепции и стратегии в стиле «чтобы все было и никому за это ничего не было» — они есть у нас, и не только в области религии. Я имею в виду честную цель — ту, которую действительно кто-то будет пытаться достичь, отбросив в сторону украинскую политическую традицию бесконечных имитаций, фейков, ролей и масок, где главное — не выпасть из роли, а не решить проблему.
Но если бы такая цель была, какой она могла бы быть?
Любое предположение выглядит не слишком привлекательно и даже, возможно, неприемлемо с точки зрения идеальной Конституции и идеальных представлений о правах и свободах. Но мы, увы, живем не в идеальном мире, а уж насколько наша текущая ситуация далека от идеала, и говорить не приходится. Так вот, какая это могла бы быть цель?
Очевидный ответ — создать Единую поместную церковь. Скажу сразу, это не единственный возможный ответ, но начну с него, поскольку этот — самый популярный. Ответ не совсем правильный, правда, потому что «создание церкви» не столько цель для государства, сколько средство. Примером такого решения может быть Румынская православная церковь — единая и поместная, поставленная на службу государству, она пользуется полной и безоговорочной государственной поддержкой и колеблется только вместе с генеральной линией. Все прочие религиозные организации оказываются в той или иной степени маргинализированы.
В подобном же качестве предлагает себя Кремлю РПЦ, готовая обосновывать «русскую идею» и поддерживать гражданские культы ценой православного вероучения. На той же узкой дорожке, ведущей к тавтологизации государственного (национального) и церковного стоит УПЦ КП. И, боюсь, подобный выбор для наших постсоветских церквей наиболее естественный и почти неизбежный.
Полумерой в рамках такой стратегии был бы запрет русского православия. Закрыть глаза, заткнуть уши, дабы не видеть и не слышать крестных ходов, возмущения православной общественности и даже «вызова посла в Ватикане» и запретить ввоз российской богослужебной и богословской литературы, въезд российских священнослужителей, упоминание Московского патриархата. А также обязать церковные СМИ и издательства соответствовать законам о квотах на украиноязычную продукцию, духовные учебные заведения — законам об образовании и т. д. Русское православие в рамках этой стратегии должно получить четкие формулировки и быть запрещено как идеология, противоречащая интересам государственной безопасности.
У кого-нибудь из представителей нашей власти хватит на это духу? Нет?
Тогда вот еще один возможный вариант: полное отделение церкви от политики. Полное и безоговорочное выдавливание церкви из политического поля.
Для церкви это предполагает запрет на любую политическую деятельность и идеологические высказывания на любом уровне — от глав церквей до приходских священников. Никакого участия в светских мероприятиях — только в частном порядке и светском платье. Для госслужащих — никакой демонстрации официальными лицами своей конфессиональной и — шире — религиозной принадлежности. Для СМИ — четко прописанные регуляции, ограничивающие освещение церковной тематики. Религиозные культы не выходят за порог храмов и за пределы частной жизни. Никаких «президентов-диаконов», никаких упоминаний о том, где депутат такой-то крестил свою дочь. И вообще, о том, что крестил, пускай помалкивает. В свою очередь, любые попытки церкви участвовать в политической деятельности, включая пропаганду любой идеологии, поддержку любых политических проектов, караются. Например, запретом на проповедническую деятельность для конкретного священнослужителя. Если община оказывает сопротивление такому решению, на имущество общины накладывается арест, епархиальное начальство обязывают либо разрулить конфликт в определенные сроки, либо приход будет ликвидирован, а его имущество конфисковано.
Оба пути радикальные, недемократичные, скажем прямо, уродливые, но при наличии политической воли (и в качестве временной санитарной меры) вполне могли бы быть проведены в жизнь.
Третий путь — назовем его «эволюционным», просто потому что он не так радикален, — выглядел бы гораздо более привлекательным. Но в наших условиях почти нереальным. Потому что для его реализации нужна колоссальная политическая воля и исправная работа правоохранительных органов. Этот путь — оставить все, как есть.
На самом деле, он вовсе не так уж плох. Но только при одном условии — выполнении действующих законов. В том числе в отношении религиозных институтов и представителей церкви. Наша проблема, повторюсь, не в том, что у нас законов не хватает, а в том, что они «для попов не писаны». Что «чувства верующих» у нас принимаются во внимание неукоснительно, несмотря на то что у нас на сей счет никаких законодательных регуляций нет. Возьмите хоть пример с о. Николаем Данилевичем. Если бы фейк о вызове посла опубликовало светское официальное лицо, ему (и его начальству) вполне могли бы потрепать нервы СБУ или ГПУ. Но церковная ограда надежно отгораживает священнослужителей от интереса со стороны органов. Когда владыка Лонгин открытым текстом призывал срывать мобилизацию и швырялся сепаратистскими лозунгами, ни СБУ, ни ГПУ бровью не повели, только в департаменте по делам религий робко пролепетали, что «готовят запрос на владыку». Когда предстоятель УПЦ МП и его команда демонстрировали свое отношение к АТО прочным прилеганием филейных частей к стульям, вся официальная реакция власти свелась к сокрушенному вздоху «ах, как нехорошо вышло». То же самое происходит на уровне приходов — батюшки-русмировцы окормляют свою «ватную» паству и культивируют настроения, несовместимые с интересами государственной безопасности и территориальной целостности не потому, что у нас на них закона нет. Закон-то есть. Но императив «не тронь попа» оказывается сильнее закона.
А если и нужен для оздоровления нашей религиозной среды какой-то новый закон, то он касается вовсе не зарубежных центров, поддержки сепаратизма или даже переходов общин в иные юрисдикции. Он должен касаться финансовой стороны церковной жизни. Необходимо обязать церковные институты и организации вести дела прозрачно. Причем это касается не только приходов, где, кстати, дела с финансовой отчетностью зачастую обстоят совсем неплохо. Это касается всех прицерковных организаций, фондов, братств и даже профессиональных объединений (я имею в виду монстров вроде Союза православных журналистов или Ассоциации православных экспертов). Все транзакции (пардон, пожертвования), все «подарки», включая «мерседесы» для настоятеля Киево-Печерской лавры, автобусы для паломников, кока-колу для крестоходцев, ноутбуки для редакций, свечи для храмов и парадные фелони с ювелирными панагиями — под строгий отчет. Не предполагающий анонимности для «жертвователей», что бы по этому поводу ни говорили святые подвижники, старцы и даже само Писание. Потому что в эпоху гибридных войн пресловутое «добро, совершенное втайне», отливается кровью у всех на виду.
Почему это — возможно, единственное — необходимое законодательное новшество никогда не будет проведено в жизнь? Потому что олигархическо-церковные конвенции, складывавшиеся еще в те времена, когда никто и подумать не мог, что у нас будут свои олигархи, никто не отменял. Эта конвенция — между олигархами в подрясниках и олигархами во властных креслах — и теперь актуальна, потому что выгодна обеим высоким сторонам. Поэтому вносить ясность в церковную кассу никто не станет. Несмотря на то что отсутствие этой ясности дает огромный простор для творчества «церковным меценатам», прицерковным благотворительным фондам, торговцам мощами и прочими гастролирующими святынями. Несмотря на то что по этим каналам финансируется война, поддерживается война, разжигается война. В конце концов, по ним же война и окупается.
Больше никакие «регулирования» церковной сфере Украины, в общем, не нужны. Все прочее касается только нашей привычки (скорее ее отсутствия) соотносить реальность с законами и требовать их выполнения в любом случае, в отношении любого из нас.