Дать однозначную оценку сложно, потому что документы, принимаемые на Фанаре, следует изучать всегда очень подробно, ведь константинопольская дипломатия славится тем, как умеет выписывать тонкие формулировки. Надо проанализировать полный греческий текст, посмотреть все переводы этих документов и тогда давать полную оценку
Примечание редакции «Церква.info» : В публикуемый текст, в сравнении с первоисточником, внесены уточняющие авторские правки.
«Портал-Credo.Ru»: В СМИ появились первые сведения о документах, принятых Собором первенствующих патриархатов и автокефальной Церкви Кипра, прошедшим на днях в Константинополе. Как бы Вы прокомментировали эту информацию? Насколько принятые этим Собором решения весомы? Ведь они приняты Собором, в котором приняли участие всего пять Церквей?
Дать однозначную оценку сложно, потому что документы, принимаемые на Фанаре, следует изучать всегда очень подробно, ведь константинопольская дипломатия славится тем, как умеет выписывать тонкие формулировки. Надо проанализировать полный греческий текст, посмотреть все переводы этих документов и тогда давать полную оценку.
Но предварительно можно сказать, что те ожидания, которые были в нашей Церкви перед Синаксисом, в целом подтверждаются. Наше мнение перед этим собранием было таково, что его ценность и смысл в нем самом, в том, что оно произошло, а не столько в тех решениях, которые будут приняты.
Таким образом, собрание легитимизировало появление того, что можно назвать «неопентархией». Константинопольский патриархат получил в свои руки достаточно серьезный механизм влияния на Вселенское православие. Одно дело, когда Константинопольский Патриарх сам защищает свои интересы и выступает в защиту прав первенства Константинопольского престола, а другое – когда в его поддержку имеется соборный голос. Пусть это не голос полноты всех поместных Церквей, – но это и не единоличный, а соборный голос. И при этом тех Церквей, которые издревле почитаются первенствующими.
Это очень серьезный механизм, и, как можно видеть, его появление было вызвано тем, что Московская патриархия на встречах и переговорах в Шамбези заняла, с точки зрения Константинополя и продолжения процесса подготовки к Всеправославному Собору, неконструктивную позицию. Фактически, она заблокировала дальнейшее рассмотрение тех вопросов, которые открыли бы путь к созыву Всеправославного Собора.
И Константинополь, и Патриарх Варфоломей ставят одной из своих главных целей созыв такого Собора. Варфоломей, очевидно, хочет войти в историю православия как Патриарх, при котором был созван Всеправославный Собор. И поэтому Константинополь, видя то, что позиция Москвы является неконструктивной, ищет механизмы, которые могли бы повлиять на эту ситуацию и разблокировать ее. Появление «неопентархии», очевидно, один из таких механизмов, потому что Москва не может ни заблокировать его, ни отвергнуть, ни иметь в этой пентархии права вето.
Таким образом, Константинополь, с одной стороны, не показывает каких-то непосредственно враждебных действий против Москвы, но, с другой стороны, демонстрирует, скажем так, силу и возможность в случае, если Москва пойдет на обострение, если Москва пойдёт на то, чтобы и далее отвергать предложения Константинополя, - использовать новый механизм, новый инструмент, с помощью которого Константинопольский Патриарх сможет адекватно ответить на такой вызов.
То, что в преддверии Собора на Фанаре митрополит Иларион (Алфеев), глава дипломатии Московского патриархата, объездил все поместные Церкви и имел общение с их главами, говорит о том, что в Москве понимают серьезность ситуации, и насколько механизм новой Пентархии может стать препятствием для ее интересов.
– Как можно оценить решение Собора о том, автокефалия Москвы распространяется только на территорию России?
– То место из документов Собора, из которого можно узнать, что поместные Церкви должны действовать в рамках канонов и в границах, определенных Томосом об их основании, – на самом деле этот момент касается не только Московской патриархии. Хотя, конечно очевидно, что и нас, и православных в России этот момент интересует именно с точки зрения взаимоотношений Москвы и Киева, с точки зрения возможности признания украинской автокефалии.
Однако, вполне очевидно, что этот момент касается более широкого круга вопросов. И проблемы тут более значительны, потому что мы видим: в последнее время сразу несколько точек межправославных конфликтов возникло именно по причине нарушения традиционных границ юрисдикций между поместными Церквами. В первую очередь, это обострение взаимоотношений в Святой Земле – между Иерусалимским патриархатом – с одной стороны, и Русской и Румынской Церквами – с другой. Это проблема церковной юрисдикции в Эстонии, церковной юрисдикции в Молдове. Это могущий повлиять на дальнейшее ухудшение взаимоотношений между Москвой и Константинополем вопрос юрисдикции над православным храмом в Ницце. На самом деле, этот момент документа касается более широкого круга вопросов. Но, тем не менее, конечно же, я думаю, что и украинский церковный вопрос имелся в виду.
Следует отметить, что Константинопольский патриархат неоднократно настаивал на том, что передача Киевской митрополии под власть Московского Патриарха в конце XVII века происходила по сомнительной с канонической точки зрения процедуре. Эта процедура и теперь Константинопольским патриархатом канонически не признается. Об этом говорилось и в Томосе об автокефалии Православной Церкви в Польше (1924 г.) – о том, что Константинополь признает границы Русской Православной Церкви на тот момент, когда она была официально признана патриархатом, т.е. на момент 1589 года и без Украины. Об этом шла речь и в письме предыдущего Константинопольского Патриарха Димитрия покойному Патриарху Алексию в начале 90-х годов. Так что об этом прямо или косвенно говорилось и ранее, и в недавние годы Патриархом Варфоломеем и другими иерархами Константинопольского патриархата. Например, в заявлении покойного ныне архиепископа Всеволода (Майданского) на встрече с президентом Ющенко в 2005 году. Это заявление, как нам известно, полностью санкционировано и одобрено Вселенским Патриархом Варфоломеем. Заявление как раз о том, что Константинополь признает Украину своей канонической территорией. Это, собственно, и речь самого Патриарха Варфоломея во время его визита в Украину в 2008 году, где он также касается этого вопроса и употребляет в отношении украинской проблематики термин "аннексия".
Вполне очевидно, что в документ Синаксиса заложен возможный потенциальный инструмент – тезис о признании Церквей только в границах, которые они имели на момент получения Томоса об автокефалии. Таким образом у Константинополя в определенной мере развязываются руки по решению украинского церковного вопроса. Это как раз пример того, о чем я говорил ранее. Пример того, что документы Константинопольского патриархата нужно читать очень внимательно, и не только переводы, но и оригиналы на греческом. Так как греческий язык вообще очень тонкий и имеющий множество оттенков, а дипломатический язык Фанара еще более тонкий и вполне может иметь сразу несколько смыслов и оттенков.
– Высказывается и такое мнение, что пентархия сегодня потеряла практический смысл, и постановка этого вопроса представляет чисто академический интерес. Сегодня она действительно не играет той роли, как во времена ее создания?
– Следует отметить, что вообще православие и межправославные отношения во многом пользуются теми реалиями, которых нет. Так, места в диптихе были определены в соответствии с влиянием и величиной Церквей. И местом городов в структуре Римской империи, в которых находились центры этих Церквей. Вполне очевидно, что такого города как Антиохия нет вообще. Нынешняя Александрия совсем не то, что православная Александрия времен святителей Афанасия и Кирилла и т.д. С этой точки зрения, конечно же, можно подвергать сомнению авторитетность пентархии и целесообразность её воссоздания.
С другой стороны, вполне очевидно, что Вселенское православие не может превратиться в акционерное общество, где все решает большинство голосов. Евангельский принцип говорит о том, что тот, кто хочет быть первым, тот пусть будет для всех слугой. Поэтому Церкви, которые претендуют на первенство, должны, в первую очередь, показывать себя служителями, а не властителями.
Если Константинопольский Патриарх, как нам кажется, всё-таки больше старается показать себя именно служителем, а не только первым престолом Вселенского православия, то Московский патриархат пытается под видом первенства просто подмять под себя Вселенское православие и превратить Московскую патриархию во второй Ватикан. В этих условиях Константинополю и другим Церквам надо искать механизмы и авторитеты, к которым можно обратиться, для того чтобы предотвратить такую узурпацию первенства в православии, которая идет не на пользу ему.
Мы видим, что Московская патриархия только множит разделения и расколы. Даже в микроскопическую Абхазскую Церковь, которая никем не признана, как и само государство Абхазия не признано почти никем, Московская патриархия своими неумными действиями умудрилась внедрить раскол, где – почти по Евангелию – двое против трех и трое против двух.
Уж кто-кто, но Московская патриархия, не имея очевидных внешних успехов, не имеет морального права выступать как первый авторитет Вселенского православия. В этой ситуации, как нам кажется, конечно же, воссоздание новой пентархии не нужно считать бесспорным и само собой разумеющимся. Но, если взвешивать возможные авторитеты для Вселенского православия, то неопентархия, как мне кажется, имеет больший шанс стать таким авторитетом и, в конце концов, разблокировать разрешение многих наболевших православных вопросов.
Механизм Всеправославных совещаний, где каждая из Церквей имеет право вето, на данный момент показал свою неэффективность. И то, что уже более 40 лет он не может придти к тому, для чего он, собственно, создан, то есть к созыву Всеправославного Собора, – только это подтверждает.
– Как известно, решения на этих Всеправославных совещаниях принимаются консенсусом. Московский патриархат пользуется этим и блокирует принятие многих важных решений. Есть какой-то механизм борьбы с такой тактикой? Есть ли канонический выход из этой ситуации?
– Я думаю, что как раз Константинополь ищет такой выход в неопентархии. Насколько этот выход канонически оправдан – покажет время. Другого какого-то выхода, кажется, нет. Остается положиться на течение времени. Если нынешние предстоятели, нынешние церковные дипломаты не способны найти между собой общий язык, остается только надеяться, что следующее поколение будет лучше взаимодействовать.
Очевидно, что нынешняя проблема межправославных отношений во многом еще и персонифицирована. И Патриарх Варфоломей, и Патриарх Кирилл достаточно харизматичные лидеры. Это иерархи с амбициями исторического масштаба. И тот, и другой хотят войти в историю Вселенского православия не просто как Патриархи, занимавшие кафедру, а как те, кто сделал что-то особое, исторически значимое в православии. Я думаю, что как раз столкновение этих амбиций и приводит к блокированию этого процесса.
Вполне возможно, что если в нынешнее время не удастся его разблокировать даже с помощью механизма неопентархии, – то с течением времени что-то изменится. Я думаю, что лет 40-50 назад, когда только эти вопросы начинали поднимать, были совсем другие реалии. Был Советский Союз, противостояние коммунистической и капиталистической систем, и очень многое в межправославных отношениях диктовалось именно этим. Сейчас нет СССР – время прошло, и ситуация изменилась. Вполне возможно, что изменение политической карты мира, которое с неизбежностью будет происходить, приведет к новым реалиям через 10-20-30 лет. Одной из таких реалий может быть и признание, если не всеми, то большинством поместных Церквей, автокефалии УПЦ КП. Когда это произойдет – это решительно изменит многие акценты в межправославных взаимоотношениях и сможет серьезно повлиять на дальнейшее продвижение вопроса о созыве Всеправославного Собора.