Генсек Общины св. Эгидия: “Быть христианами – это радостно, это современно”
Иногда на улицах наших городов можно встретить молодых парней и девушек, возле которых собираются толпы бездомных, униженных, несчастных людей. Молодежь общается с ними, раздает бутерброды и чай. Очень вероятно, что эти парни и девушки принадлежат к Общине святого Эгидия. Это христианское движение вот уже почти 50 лет объединяет людей разных наций и рас для совместной молитвы и служения бедным.
В октябре этого года в Украине с визитом пребывал секретарь Общины святого Эгидия, профессор Адриано Рокуччи. Редакция РИСУ решила поинтересоваться у него, чем живет Община святого Эгидия сегодня, о месте христианства в современной Европе и вызовах перед украинским обществом.
– Община святого Эгидия – один из плодов ІІ Ватиканского собора. Она была создана на волне оживления, обновления Церкви. С того времени прошло 50 лет. Изменились и Церковь и мир. Как менялась ваша община? Как менялись акценты и приоритеты в вашей работе? Что осталось неизменным?
– Да, жизнь менялась, но Ватиканский собор, как писал в своем завещании Иоанн Павел ІІ, остался компасом для Церкви в современном мире. Конечно, наш глобализованный мир сильно отличается от мира 60-х годов. В то время были большие мечты, великие идеалы. Сегодня нет таких идеалов и мечтаний. 60-е годы были годами больших надежд, а наше время – это время глубокого пессимизма.
Безусловно, наша община менялась, поскольку в те годы, в конце 60-х – начале 70-х, это было только начало. До 1974 года община была только в Риме. Потом возникла еще одна в Неаполе. До конца 80-х годов она была только в Италии, затем распространилась в Европе и во всем мире. В этом смысле мы развивались в контексте расширения границ мира, которое в определенной степени совершилось в это пятидесятилетие. То, что мы называем глобализацией.
Здесь стоит упомянуть о папском служении Иоанна Павла II, которое способствовало тому, что вселенскость, универсальность, как составляющие измерения Католической Церкви, стали жизнью и частью видения, менталитета всех католиков. Через свои поездки, стремление открываться всему миру Папа подталкивал всех католиков становиться более открытыми.
Это первое изменение, которое пережила Община святого Эгидия. Мы стали движением вселенского масштаба. Сегодня наша община представлена в 70 странах мира.
С другой стороны, мы сталкиваемся с теми проблемами, которые существуют на всех континентах, кроме Океании, где нет нашего присутствия. Мы знаем не понаслышке о проблемах бедности в Африке, проблемах христиан в Пакистане, где большинство населения – мусульмане. Это вызовы, которые стоят перед обществом в Центральной Америке, где распространено насилие, орудуют банды подростков. Это проблемы наших общин в Конго, где не разрешенными остаются многие конфликты внутри общества. Так что расширились не только границы общины, но и круг вопросов, которые затрагивают нас и требуют нашего христианского ответа. В первую очередь, нашего сострадания и молитвы.
Еще одно изменение – расширился круг наших друзей, решивших разделить с нами наш путь. Приведу в пример (хоть и печальный, чем мы сегодня сильно обеспокоены) двух епископов города Алеппо, которые были похищены. Православный епископ Павел Язиги и сирийский епископ Григорий Ибрагим – наши друзья, они участвовали во многих наших встречах. Мы поддерживали с ними братские отношения. И то, что с ними сейчас происходит, для нас большая трагедия. Мы стараемся способствовать их освобождению, постоянно молимся о них в общине.
Осталась неизменной за эти 50 лет основа нашего образа христианского жизни – уверенность в глубокой связи между молитвенной, литургической жизнью, общением со Священным Писанием и служением бедным. Это единство помогло нам не впасть в идеологические соблазны 70-х годов на Западе, особенно среди молодежи. В то время молодежный мир был крайне идеологизирован, политизирован.
Также на Западе существовал разрыв между бедными и Церковью, в том смысле, что проблемы бедных стали проблемами социалистических движений, хотя исторически забота о бедных всегда была делом христиан. Была нужда преодолеть такой разрыв. Внутри Церкви в течение ХІХ–ХХ столетий были разные течения, которые работали в этом направлении. Но с другой стороны, в Церкви бытовало мнение, что можно или вести созерцательный образ жизни или заниматься социальной деятельностью. Что это две ветви, которые сосуществуют в Церкви, но не соединяются. Мы полагаем, что и молитвенная и социальная деятельность должны быть вместе и это может быть плодотворным. И со всеми нашими недостатками и с помощью Божией мы делаем это на протяжении этих 50 лет.
– Сегодня социологи религии говорят о смещении центра христианства с Севера на Юг. Говорят о том, что число христиан на Юге растет, а на Севере уменьшается. Более или менее понятно, какие задачи перед Общиной св. Эгидия стоят в странах Юга, поскольку это бедные регионы. А какие у вас цели и приоритеты в том регионе, где христианство постепенно теряет свои позиции, в Европе?
– Я историк, поэтому отвечу на этот вопрос немного шире. Во-первых, что касается Католической Церкви, мы наблюдали на примере последних двух Пап, которые были европейцами, представителями великих христианских традиций Европы, что для них вопрос Европы был на первом месте. И Иоанн Павел ІІ и Бенедикт XVI говорили о новой евангелизации в Европе. Здесь, мне кажется, есть соответствие между вопросом европейского христианства и вопросом, касающимся роли и места Европы в нашем глобализованном, полицентричном мире, в котором равновесие мировой картины смещается в сторону азиатских регионов, и с геополитической точки зрения мы наблюдаем в определенной степени маргинализацию Европы. Думаю, роль и место Европы в мире связаны с решением вопроса христианства в Европе. А его нельзя решить с подходом ностальгического характера, стараясь вернуться к тому, что мы потеряли. История не повторяется. То, что было, не вернешь, а то, что будет, будет иным. Оно может быть подобным, с некоторыми чертами прошлого, но иным. И вызовом каждого поколения, в том числе и нашего, будет именно то, как мы ответим на изменения современного мира.
Думаю, христианство в Европе, как и сама Европа, переживает процессы маргинализации, но Европа все равно останется для христианства основополагающим местом. Здесь есть центры практически всех важных христианских Церквей. В Европе находятся главные интеллектуальные центры христианства. Церковный персонал во многом еще состоит из европейцев. Поэтому в Европе решаются важные вопросы будущего христианства.
Если говорить о нашей общине, то следует сказать, что наше присутствие в Европе очень укорененное. Мы чувствуем острую потребность нести Евангелие европейцам, особенно молодежи, по-новому. Европа и европейские христиане могут возродить свое христианское призвание, преодолевая замкнутость, которая возникает, когда мы заботимся только о наших внутренних проблемах, о внутренних проблемах наших Церквей. Наши общины предлагают этим людям, с одной стороны, быть открытыми к тем, кто далек от Церкви, а таких все больше и больше и в Западной и в Центрально-Восточной Европе. Надо идти навстречу этим людям, нести им Евангелие. А с другой – выходить из эгоцентричного восприятия жизни через общение с бедными. Во всех европейских городах много бедных: одинокие старики, бездомные, цыгане, которые терпят неблагосклонное отношение к себе по всей Европе. Это инвалиды, больные и беженцы. Это проблема Италии с островом Лампедуза. Это проблема Украины, через территорию которой движутся беженцы в надежде попасть через Карпаты в Западную Европу. Эти явления для наших общин являются острыми вопросами.
Нужно быть верными универсальной культурной традиции Европы, укорененной в христианстве, и открываться всему миру. Вот, что мы предлагаем европейцам: выйти из эгоцентризма. Эгоцентризм может быть на индивидуальном уровне, на церковном уровне, на национальном уровне. Нам нужно научиться быть универсальными христианами, которые любят свою страну, но любят и весь мир, и не замкнуты в себе. Папа Франциск говорит об этом: выйти из себя, идти навстречу человеческим, экзистенциальным перифериям.
– Ваша община известна своей экуменической открытостью. Как я понимаю, этот экуменический заряд вы также получили на II Ватиканском соборе. Расскажите о своих контактах с другими конфессиями. На чем они строятся? Какая цель этого сотрудничества?
– Благодарю за вопрос. Мы считаем, что единство, кроме того, что это евангельское поручение, данное самим Христом, играет важную роль в вопросе будущего христианства в Европе, о чем мы только что говорили. Вопрос этого будущего проходит также через взаимоотношения между западной и восточной традициями Церкви. Мы чувствовали с самого начала важность призыва к единству, особенно с Православной Церковью. Думаю, это заложено в самой истории Римской Церкви. На памятниках раннего христианства в Риме много надписей на латино-греческом, и влияние византийского искусства ощущается во многих римских храмах. С другой стороны, нас привлекали богатство и глубина духовной традиции православия, которая является не только завещанием прошлого, но существует и сегодня. А также мученичество православного мира в ХХ веке.
Все это способствовало налаживанию широкой сети контактов. Сегодня у нас довольно развитые и глубокие отношения почти со всеми Православными Церквами, в том числе в Украине и России. Суть этих отношений – во-первых, установление личных братских отношений, благодаря чему мы можем увидеть друг в друге братьев. В наших отношениях есть много незнания другого или знаний теоретического характера. Знать различия и то общее, что есть между нами, очень важно. Но важны также личные отношения, общение с архипастырями, пастырями, братствами, верующими. Мы много раз посещали Украину и Россию, также многие православные епископы, священники и верующие посетили Рим, чтобы ознакомиться с нашей деятельностью и жизнью. Мы не ведем экуменического диалога в техническом смысле слова, мы идем навстречу Православной Церкви, показывая нашу жизнь как христиан. Мы хотим дружить и жить как братья с ними.
Также мы нашли много общего для совместной работы. Например, вопрос милосердия. У нас и наших друзей православных есть общая черта – единство молитвенной жизни и служения. И наше общение преодолевает стереотип, что Католическая Церковь больше склонна к социальной деятельности, чем к духовности. У нас было плодотворное сотрудничество с Отделом по благотворительности Московской Патриархии. Был обмен делегациями. Мы показывали, как живем и работаем. Провели три конференции, посвященные теме милосердия: «Православные и католики на пути милосердия». Две конференции были в Риме и одна в Москве в храме Христа Спасителя с благословения Патриарха Кирилла. Вопрос о милосердии очень плодотворный в служении Церквей. И как говорил один из наших православных друзей: «В любви к бедным мы уже переживаем единство». Это очень важно. Для экуменического диалога нужны богословские дискуссии, но очень важен и поиск точек соприкосновения в повседневной жизни наших Церквей, где мы можем быть вместе и нести Евангелие о Христе.
– Когда избрали Папу Франциска, ваша община, наверное, очень обрадовалась, услышав, что он хочет видеть Церковь бедной. Он много говорит о своей солидарности с бедными (то, чем вы как раз и занимаетесь уже почти 50 лет). Что можете сказать о новом Понтифике и его служении? В чем «феномен Франциска»?
– Я был на площади святого Петра, когда его избрали. Мы как община знали о нем. Он был архиепископом Буэнос-Айреса, а наша буэнос-айресская община была одной из первых, появившихся за пределами Европы. В чем его феномен? Мне кажется, он дает надежду народу, который ожидал слова и знака надежды. Потому что общая духовная атмосфера в мире, особенно в Европе и Америке, – это атмосфера пессимизма, серости и усталости. В такой атмосфере есть глубокая потребность в надежде. И Папа умеет своим духовным авторитетом дать надежду народу. Народ чувствует, что это по-настоящему. Что его слова и жесты – не поза, не пропаганда, а настоящее свидетельство человека, который этим живет. Эта надежда имеет разные аспекты. Папа Франциск часто говорит о милосердии, служении бедным, о прощении. Он говорит, что епископ должен быть с народом, и сам проводит много времени с людьми. Все это является большим посланием надежды. Все это объясняет «феномен Франциска». В Риме это очень очевидно. Когда ты проезжаешь мимо Ватикана по средам, во время общей аудиенции, там собирается масса народа. И это не плод организационной деятельности, а спонтанный порыв людей.
– Вы немножко знакомы с ситуацией в Украине и, наверное, знаете, что сейчас ведется много разговоров о векторе развития Украины. О европейском выборе. В среде христиан ведется много дискуссий о тех явлениях, которые приходят к нам из Западной Европы. Многие христиане Украины видят угрозу в некоторых европейских идеях. Понятно, что мы никуда от них не убежим, потому что сегодня не существует границ для идей. К каким вызовам со стороны Западной Европы украинское христианство еще не готово? Как нам на них реагировать?
– Вызовы в истории всегда были и будут. Конечно, вызовы нашего времени особенно остры, потому что они далеки от христианского видения мира. И сегодня, полностью согласен с Вами, вызовы не зависят от границ. Не зависят от принадлежности к Европейскому Союзу или к другому сообществу. Это вопрос геополитического, экономического характера. Понятно, что многие из этих вопросов приобретают в Украине особый акцент, потому что параллельно с ними возникает вопрос о геополитической ориентации. Это связано с пограничностью Украины. Это ее суть, ее нельзя отменить. Украина должна уметь владеть и пользоваться ею как шансом. Для некоторых это ее слабое место, для других – ее богатство и могло бы быть ее силой. Вопрос секуляризации известен: религия становится чем-то маргинальным в жизни общества. Общество превращается в совокупность индивидуумов, и это процессы, которые уже происходят в Украине.
Но я не поддерживаю идею, что феномены секуляризации везде одинаковые. В Украине, конечно, сказывается и коммунистическое и атеистическое прошлое, и феномен секуляризации будет приобретать некую особенную форму. В Западной Европе отношения между Церковью и государством отличались от тех форм, которые существовали в государствах с византийской формой христианства. Поэтому и модель секуляризации может быть другой. Но это требует более глубокого исследования. Феномен секуляризации требует переосмысления и на Западе. Мы действительно наблюдаем ряд течений, которые пребывают полностью в рамках парадигмы секуляризации, но есть исключения. Например, мы наблюдаем, что никогда не было кризиса посещения святынь, мест паломничества. Даже в годы пика секуляризации сохранялся тот же уровень посещаемости, что и раньше. Пару лет назад в Падуе, когда выставили для почитания мощи св. Антония Падуанского, на протяжении двух–трех недель более 200 тысяч людей посетили это место. Большинство из них было невоцерковленными людьми, как называет их Православная Церковь.
Вызовы есть, но подготовиться к ним можно, с одной стороны, через укрепление духовной жизни. С другой – не надо занимать оборонительной позиции, потому что с военной точки зрения оборонный подход – это начало поражения. Надо освободить наши Церкви и души от боязни. Зная, что в самой сути христианства есть сила и ответы на эти вызовы. Надо показать, что быть христианами – это радостно, это современно. И здесь, я думаю, нужно иметь в Церквах более качественный уровень культуры. Нужно способствовать образованию, развитию христианских интеллектуалов, христианской интеллигенции, которые не действуют в каком-то культурном гетто, но которые способны действовать в рамках нового культурного поля современного мира.
– И последний вопрос о духовности Общины святого Эгидия. На чем она строится? Какие основные ее элементы, на какие образцы духовной традиции вы ориентируетесь? Многие думают, что ваше служение – это только социальная работа, а Вы уже несколько раз подчеркивали связь духовности, контемплятивности и деятельности в вашей общине.
– В нашей духовности есть много францисканского, немало от бенедектинской традиции, а также есть много и восточной традиции. Для нас важны такие восточные авторы, как Силуан Афонский, Серафим Саровский, Антоний Сурожский, Вселенский Патриарх Афинагор, а также западные православные мыслители, как Оливье Клеман и многие другие.
Я определил бы нашу духовность тремя чертами. Молитва как неизбежное измерение для современного человека, который живет в контексте современных городов. Совместная молитва. Наши общины везде проводят совместную молитву ежедневно или три–четыре раза в неделю, зависит от того, насколько развита общины. Также каждый находит время, чтобы ежедневно молиться полчаса или час. Вторая черта нашей духовности – это общение со Священным Писанием. Мы читаем, размышляем над ним. И третье измерение – это литургическая жизнь. Литургия как центр всей христианской жизни. И здесь мы много смотрим и учимся от традиции византийских Церквей. Для нас важна Литургия в ее духовной красоте, а не эстетической. Литургия как олицетворение всей христианской жизни.
* * *
Справка: Адриано Рокуччи – ученый, историк, профессор кафедры новейшей истории Третьего римского университета (Рим ІІІ, Roma Tre). Родился в 1962 году в Риме. Окончил Римский университет (Рим I). С 1978 года является членом Общины святого Эгидия (сегодня генеральный секретарь).
Община Святого Эгидия (Sant' Egidio) была основана в Риме в 1968 году по инициативе Андреа Риккарди. Он собрал группу таких же, как он, студентов лицея, чтобы слушать Евангелие и исполнять его. Они следовали примерам первой христианской общины, описанной в Книге Деяний Апостолов, и святого Франциска Ассизского.
Эта маленькая группа, став ездить на окраину Рима, в опоясывавшие Рим в те годы бараки, где жило много бедных, начала проводить занятия с детьми («Народную школу», ныне «Школы мира» во многих частях мира). С тех пор община сильно выросла, и сегодня представлена более чем в 70 странах на 4 континентах. Число членов общины также постоянно растет. Сейчас в мире около 50 000 членов Общины святого Эгидия.
Общался Анатолий Бабинский
