Калитка раздора

06.11.2010, 15:51

Монахинь обвинили в жестокости, бессердечности, жадности, в желании захватить чужие помещения, выгнать больных детей на улицу. Газетные полосы пестрели хлесткими заголовками, новости телеканалов, и не только местных, «украшали» бойкие репортажи с места событий. Картинку противоположная сторона обеспечила: без боли в сердце смотреть на детей, изувеченных физически и духовно, невозможно.

Страсти вокруг женского Свято-Тихвинского монастыря улеглись, грязь за месяц-второй осела: пора отделить зерна от плевел.

Во-первых, никто ничего не собирался захватывать, во-вторых, есть указ президента Украины от 22.06.1994 года «О возврате церковным организациям культового имущества» и решение Днепропетровского облсовета от 18.11.1997 года, в котором сказано «о поэтапном возврате монастырю строений и земель». И в-третьих, причем здесь дети? Почему кто-то решил, что проблема будет решаться за их счет?

Монахинь обвинили в жестокости, бессердечности, жадности, в желании захватить чужие помещения, выгнать больных детей на улицу. Газетные полосы пестрели хлесткими заголовками, новости телеканалов, и не только местных, «украшали» бойкие репортажи с места событий. Картинку противоположная сторона обеспечила: без боли в сердце смотреть на детей, изувеченных физически и духовно, невозможно. Как можно их обидеть? Разве что вывести на демонстрацию. И вывели. С плакатами в скрюченных ручках. А массовка и зрители взывали к справедливости. Каждый пытался уколоть, ударить побольнее.

Давайте по порядку

История обители насчитывает около полутора сотен лет. В лучшие времена она занимала территорию более семи гектаров. На них располагались величественный Собор, Варвариинский и летний храмы. Хозяйствовать монахини умели: стегали одеяла, разводили рыбу в пруду, много строили. Так много, что близл ежащие заводы не успевали делать кирпич. Пришлось свой построить. Когда начинали возводить монастырь, он находился в двух километрах от Днепропетровска, по тем временам довольно далеко, но город потихоньку докатился до стен обители, а после – и поглотил ее.

Монастырь в городе – это отдельная тема. Главная задача монашествующих – молиться. В том числе и за нас, грешных, немощных и ленивых. Но если уж оказываются Божии обители в черте городов, значит, это Ему угодно. Издавна монастыри были научными и просветительскими центрами. В Свято-Тихвинском была начальная школа, был класс, в котором готовили девочек к поступлению в Епархиальное училище. Учили любить и верить в Бога, а не в торжество мирового пролетариата. Поэтому в 1921 году обитель ограбили, а в 1925 и вовсе закрыли. Когда община организовывалась, ей были пожертвованы земля для использования «на правах собственности, но без всякой передачи земли сей в другие посторонние руки под каким бы то ни было предлогом». Предлог после Октябрьского переворота, как видите, нашелся. С насельницами, а было их 287, поступили «мудро»: кого-то отправили в дом престарелых, кого-то приобщили к общественно-полезному труду. Освободившиеся помещения использовали под интернат для детей-инвалидов, сирот и детей репрессированных.

В зловещем 1941 Сталин вспомнил о Боге: монастырь открыли, а немцы закрывать его не стали. Закрыл снова уже Хрущев в 1969 году.

Возрождение началось в 1997. После того самого решения облисполкома, поэтапность передачи имущества в котором не была обозначена никакими сроками. Сразу вернули небольшую часть территории, остальная «повисла в воздухе».

Чудом спасенную в годы гонений Тихвинскую икону возвратили в обитель, но вначале восстановили Варваринский храм, использовавшийся как клуб, благоустроили трапезную, келейный корпус. Было трудно, спали на полу, питались там же, молились в храме без купола. Сейчас полный порядок, но дел-то громадье, а теснота неимоверная. Есть, правда, два скита, но в самом монастыре развернуться негде. Зарегистрировано училище регентов-псаломщиков, дети из близлежащих районов занимаются в воскресной школе. Всего их более сотни. Могло быть гораздо больше, но многим отказали: негде учить.

Монастырю нужно расти, расстраиваться. Во Славу Божию и ради людей, живущих рядом. Не может маленький храм вместить всех желающих, а к Тихвинской иконе и паломники приезжают. Мечтают о гостинице, о детском приюте с храмом Андрея Первозванного, да и собор, когда-то взорванный и разобранный на стройматериалы, надо восстанавливать.

Следующих шагов «поэтапности передачи» ждали долго, подождали бы, наверное, и еще. Но появились тревожные новости. Выяснилось, что вот-вот у земли, которую не спешили возвращать, появится частный хозяин. Документального подтверждения этому у меня нет. Правду ли сказали матушке доброжелатели? Была ли опасность потерять свою собственность безвозвратно? Думаю, да.

Я живу за городом, в моем пользовании находился участок, овощи выращивали, деревья посадили. По закону я тоже был первым очередником в случае приватизации. Но не спешил, да и сельсовет не очень-то шел навстречу. Когда же вокруг начали расти дворцы, в которые стали летать вертолетами, зашевелился. Чтобы закон все-таки восторжествовал, пришлось воевать пять лет. Фирма, занимавшаяся моими документами, на полдня опередила другую, узаконивающую участок накладывающийся на мой. Если бы они опоздали, никому ничего не доказал бы. Денег бы не хватило.

Судебные тяжбы

В судебных тяжбах церковь принимает участие редко. Не богоугодное это дело. Но бывают исключения: теперь потенциальный собственник (думаю, он все-таки был) дооформить документы не сможет. Вообще-то на бывшей территории монастыря расположены сейчас здания детского сада — интерната для глухонемых (на его месте стоял Собор), корпуса для детей с церебральным параличом и школы-интерната для умственно – отсталых детей. О последней территории и идет речь. Именно о территории. Здания ветхие, многое строилось еще монастырем. Что-то облицевали, что-то пристроили, наскоро, порой даже без фундамента. Это безобразие давно нужно сносить. Дети, о которых якобы так пекутся, заслуживают лучшего, но они-то, видимо, никого не интересуют. Как и строения. Земля в непосредственной близости от административного центра Днепропетровска стоит несоизмеримо больше. Речь идет о двух гектарах. Монастырь претендует пока на меньшую половину. В таком случае школа, по мнению матушки, особо не пострадала бы. Но решать вопрос нужно принципиально. Ответчиками по делу выступают не педагоги, а фонд госимущества и облсовет. Они предлагают компромисс: православные имеют право ремонтировать собственность, оказывать любую помощь школе, а в случае ее расформирования — быть первыми в очереди на приватизацию. Что значит подобная первоочередность в нашей стране, мы уже знаем. Встречный вариант: территория передается монастырю, а школа – интернат остается арендатором. На безвозмездной основе и на длительный срок. В этом случае пришлось бы, конечно, оговорить передачу части строений, без которых школа может обойтись. Но властям понятно, что через какое-то время матушка стала бы напоминать о необходимости подыскать для детей более благоустроенное место. О закрытии же детского лечебного учреждения — это судьбы 163 детей и 80 педагогов — речи нет, да и быть не может.

Как восприняли эту тяжбу в миру, не удивляет: человек, стоящий за всем этим, антирекламную компанию против православных развернул с размахом. И покровители нашлись. Один ну очень большой начальник так и заявил: «Не получат они ничего. Скорее я с креслом расстанусь». Когда матушке об этом сказали, она перекрестилась и ответила: «Господи, пусть будет по словам его». На следующий день богохульника сняли. Не вызывает сомнения и решение суда. Оно будет за нас. Все очевидно и по закону, и по здравому смыслу.

Обидно и больно только, что мы, называющие себя верующими, так легко заглотили этот крючок. Суды-пересуды во многих храмах переполнили чашу нелюбви к сестрам. Даже прихожане Тихвинского монастыря, за исключением нескольких человек, отвернулись от матушки-игумении, стали обливать грязью священноначалие. Заметили сразу, что монахини перестали ходить в латаном-перелатаном, а стали более приодетыми. Что уж больно золота в храме много, очень уж все красиво в нем, когда вокруг такая нищета. А главной темой в обличительных пересудах стала калитка, отделявшая раньше обитель от интерната и школы-интерната.

Огромный город

Огромный город, поглотивший территорию монастыря, принес суету сует. Знаете ли вы, что творится в вечернее время возле детсадов и школ? Ни высокие заборы, ни ворота с замками не останавливают желающих уединиться для веселого времяпрепровождения. Монастырь же был открыт всем ветрам. Кого здесь только ни видели: бомжей, алкоголиков, наркоманов, в том числе и родителей детей из соседних учреждений. Простите меня, если у кого-то такая же беда, но не рождаются дети с синдромом Дауна, с эпилепсией, с шизофренией просто так, «по ошибке природы». Не у каждого они рождаются. Лишь духовно больной человек не способен воспроизводить здоровое потомство. Это грехи духовные, тягчайшие, нависшие на нынешних поколениях.

Чего только ни находили насельницы по утрам: шприцы, бутылки; одну монахиню подрезали; поджигали двери трапезной. В конце концов, отгородились от улицы забором, как и положено по уставу, поставили охрану. А ту самую калитку — заварили. Никаких проблем ни у кого не возникло. Они надуманы. Да, для больных детей путь к Богу стал длиннее. Метров на двести. Для церебральников, да еще в плохую погоду, это, конечно, дополнительная сложность, но есть «газелька», которую матушка готова предоставить по первой же просьбе. И предоставляет. От соседей, от детских домов, исправительных учреждений, от воинских частей у игумении есть много благотворительных писем. Она специально их не коллекционирует, собирала бы – том накопился бы. Люди больше доверяют духовным лицам, вот и идут к матушке с вопросами, кому помочь и чем. Да и то, что для монастырских нужд жертвуют, часто по Божьему промыслу уходит за забор. Чаще всего, за соседний. Только со школой для умственно отсталых детей сотрудничества не получается. Остальные на службы ходят, а для глухонемых деток одна из насельниц и занятия проводит.

Территория монастыря стала для многих людей островком надежды в бушующем мире. А как же иначе: к Богу нужно идти с молитвой, а не с ядом и бранью. О корысти же сестер может говорить или думать только далекий от веры человек. Люди для того и уходят в монастырь, чтобы отгородить себя от мирских искушений. И живут не столько от пожертвований, сколько трудами своими, шьют одежду для священников, например. Кстати, игумения и многие насельницы, придя в монастырь, продали свои квартиры, а деньги отдали на общие нужды. Всем бы быть такими жадными и корыстными.

Излишне надуманная сердобольность – это болезнь духовная, она в нас самих. Странно мы с вами, порой, верим. В Господа — да, а иерархам, поставленным Им же над народом Божиим? Вражина сеет смуту в наших душах, и находятся у него соработники, тиражирующие эту грязь. А мы-то, мы? Это душа наша христианка, а человек по природе своей греховной падок на всякую дрянь, особенно в чужом глазу. Чего и нет, сочинит, додумает. А вера-то где? Неужели кто-то думает, что игумения Зосима глупее нас, неужели кто-то считает Владыку Иринея бессердечным? В какую здоровую голову могла прийти мысль, что они позволили бы властям выставить больных детей на улицу?

Жизнь православного

Жизнь православного не усыпана розами. У каждого впереди много таких калиток. Одни нужно открыть, другие обойти стороной. А могут встретиться и такие, которые нужно заварить наглухо.

Юрий КУЛИБАБА

"Православіє в Україні", 16 марта 2010