Лидер крымских татар Мустафа ДЖЕМИЛЕВ: “У нас, кроме Украины, больше ничего нет”

Хотя Украина считается главным христианским государством, но на ее территории много веков живут представители разных народов и религий. Одной из таких поликонфессиональных территорий считается Крымский полуостров. Здесь наибольшее количество общин, согласно государственной статистике, имеют мусульмане. Еще одной особенностью является то, что почти все местные мусульмане — крымские татары. Если основным духовным центром крымских мусульман является Духовное управление мусульман Крыма, то орган власти крымских татар — Меджлис. Фактически сегодня Меджлис имеет влияние и на религиозные дела, поскольку мусульманство для абсолютного большинства крымских татар неразрывно связано с их национальной культурой и общественной жизнью.

О религии в жизни крымских татар мы беседуем с председателем Меджлиса, народным депутатом Украины многих созывов, известным диссидентом и общественным деятелем Мустафой ДЖЕМИЛЕВЫМ. Недавно он был отмечен наградой «Свет справедливости» за моральное, духовное и этическое лидерство.

— Что преобладает в идентичности крымских татар – религия или национальная принадлежность? С чем вы себя прежде всего ассоциируете – с Крымом, с Украиной или с остальным мусульманским миром?

— Мы считаем, что религия — это дело частное, и с уважением относимся ко всем религиям. Хотя у всех мусульманских народов религия занимает важное место в общественной и бытовой жизни. Но мы четко разделяем национальное и религиозное. Мы хотели бы, чтобы в религиозном плане сохранилось все то, что всегда было свойственно исламу в Крыму. Но, к сожалению, в последнее время мы сталкиваемся с тем, что в Крыму появляются группы с новыми идеями, с новыми течениями. Я вам откровенно скажу, это наносит большой вред – люди начинают рассуждать о том, кто правильный мусульманин и кто немусульманин. Это не может способствовать консолидации народа. Есть и откровенные провокаторы,  у которых в душе нет ни Бога, ни черта, а совсем другие интересы.

Недавно зарегистрировали новый исламский центр, в котором преобладает влияние секты хабашитов. И вообще в Крыму в свое время сложилась тенденция создавать благоприятные условия для регистрации тем религиозным группировкам, которые противопоставляют себя Духовному правлению мусульман Крыма. Это несет угрозу не только для Крыма, но и для страны.

— Недавно в СМИ появилась информация, что на территории Крыма существует четыре мусульманских центра, также часто вспоминают о двух направлениях, которые в мире считают террористическими – ваххабиты и Хизб ут-Тахрир. Как духовное управление мусульман Крыма относится к этим течениям?

— Во-первых, Духовное управление мусульман Крыма — это единственная легитимная структура, потому что оно избирается демократическим путем. Я сам открыто говорю: если когда-нибудь представителей этих новых течений станет большинство, и они демократическим путем изберут представителя Хизб ут-Тахрир муфтием, то мы будем его признавать. Хотя, если они будут совершать действия, направленные против крымских татар, против стабильности на этом полуострове, то, конечно, мы сделаем все, чтобы этого муфтия у нас не было.

У них была такая тактика менять имамов в мечетях. Это делается достаточно примитивно: со всего Крыма стекаются в одну мечеть представители Хизб ут-Тахрир, которые говорят, мол, давайте демократическим путем сменим имама. И меняют, потому что там только они и несколько местных стариков. Но это вызвало противостояние, и Меджлис запретил эту практику. Это, конечно, вызвало у них недовольство: как это, светская структура вмешивается в дела религиозных общин. Но мы сделали это в национальных интересах, в интересах стабильности. Этот процесс остановлен, но в некоторых мечетях все же остались их имамы.

— В одном из комментариев Вы сказали, что ислам в Крыму становится модным. В чем проявляется мода и с чем она связана?

— Я это говорил к тому, что девочки надевают платок, видимо, чтобы как-то отличиться. Но если с ними поговорить об исламе, то знания практически нулевые. Видимо, просто у них есть желание быть оригинальными. Я считаю, что одежда и демонстрация своего мусульманства должны исходить из души, из убеждения, а не от желания отличиться.

— Существуют ли организованные общины крымских татар вне Крыма, с которыми Вы поддерживаете контакты?

— Так получилось, что после завоевания Крыма Россией были созданы условия, из-за которых много татар должны были эмигрировать. Репрессии начались еще при царизме, особенно когда были войны, и Россия проигрывала. Самая большая эмиграция была после Крымской войны 1853-1856 годов. Если в ХІХ веке населения полуострова состояло преимущественно из крымских татар, то к 1917-му их стало меньшинство – 25 %. Большинство должно было эмигрировать.

Эмигрировало в основном на территорию Османской империи, которой тогда принадлежали Болгария и нынешняя Румыния. Потому сейчас в Румынии около 30 тысяч крымских татар, а в Турции, по разным оценкам, от двух до пяти миллионов. Но это такие крымские татары, которые давно потеряли свою идентичность, потому что, во-первых, есть близость традиции, религии и, главное, там никогда не было дискриминации. Поэтому там все способствовало, чтобы они быстро интегрировались и стали по мышлению турками. Однако на территории Турции где-то около тридцати крымско-татарских организаций, они себя называют крымскими тюрками. Что сохранилось? Это крымско-татарский язык, быт, потому что в Турции сохранились такие деревни, которые состоят из крымских татар. Осталась тяга к Крыму, которая передавалась из поколения в поколение. Они сторонники двойного гражданства, чтобы получить еще и украинское, не теряя турецкого. Но в Украине это невозможно, и для крымских татар Украины не может быть исключения.

— Сегодня снова поднимается вопрос центральной мечети в Симферополе. Насколько он политический, а насколько религиозный?

— Вопрос и религиозный, и политический. После депортации 1944 года система разрушала все, что связано с культурой, религией крымских татар, чтобы стереть память о них. Почти не осталось мечетей. Если к моменту большевицкой революции было около семьсот мечетей на территории Крыма, то сейчас, несмотря на то, что стараемся много строить, - около 60. А центральная мечеть очень нужна в Симферополе, потому что на праздники мы вынуждены нанимать другие помещения, чтобы вместить всех. Это не нормально. Наша соборная мечеть должна вмещать около 5 тысяч человек. Очень долго длилась регистрация. Администрация города нам сама предложила место, и когда Духовное управление оформило все эти документы, им осталось только проголосовать, они предложили поискать другое место. В этом межнациональном, межэтническом, межконфессиональном конфликте кто-то сильно заинтересован. Но, Слава Богу, все разрешились. Те депутаты, которые единогласно голосовали против построения соборной мечети, теперь единогласно проголосовали за.

— В последнее время в российских СМИ постоянно говорят об опасности Крыма, о конфликтах, об экстремизме и опасности терроризма. Что из этого правда, а что пропаганда?

— Российская пресса, российские политические деятели часто говорят, что это вторая Чечня, второе Косово. Что большинство русскоязычных граждан на территории Крыма видят Крым в составе России. Я не думаю, что политики всерьез думают, что когда-нибудь Россия сможет получить Крым. Но эти разговоры нужны, чтобы создавать проблемы и держать Украину в напряженности. Мы недавно получили информацию, что Россия выделила значительные средства, около 20 миллионов долларов, на создание различных структур, противостоящих Меджлису, с такой концепцией, что они пусть даже будут антироссийские, но чтобы параллельно крымско-татарским.

Большинство во всех структурах властей Крыма пророссийски настроено, особенно после прихода к власти нынешнего Президента. Крымские татары всегда поддерживали на выборах национально-демократические силы. И, что странно, на последних выборах как раз ярыми сторонники новоизбранного Президента стали российские сепаратисты.

В последнее время появились такие тенденции, которых мы не ожидали. Например, такие провокации, как установка поклонного креста. Мы не боимся этих «казачков», но не хотели вмешиваться, ведь это может принять форму межнационального, межконфессионального конфликта. Было решения суда убрать этот незаконно установленный крест, и потом конфликт с милицией. Радует то, что даже Патриарх Московской Православной Церкви осудил этих провокаторов.

— Какие отношения между христианами и мусульманами в Крыму, не учитывая экстремистов с обеих сторон?

— Мы с уважением относимся ко всем людям. В Крыму существует объединение всех религий, которое называется «Мир — Дар Божий», но представители Московского Патриархата против того, чтобы там принимал участие Киевский Патриархат.

Мы добиваемся того, чтобы было равное отношение ко всем конфессиям. У нас очень хорошие отношения с представителями Украинской Православной Церкви Киевского Патриарха, мы их приглашаем на наши торжества. Но с Московским Патриархатом, откровенно говоря, хорошие отношения не сложились. Хотя после заявлений митрополита Лазаря по поводу провокаторов, я думаю, он сделал шаг в правильном направлении. При закладке камня под строительство соборной мечети на ряду с Главой УПЦ КП мы пригласили и УПЦ (МП), они участвовали, благословили постройку соборной мечети. То есть ми стараемся, чтобы не было религиозных противостояний. Но есть сложные моменты, когда представители Московского Патриархата действуют как экстремисты. В Бахчисарае все земли, относящиеся к ханскому дворцу, пантеон, захоронение основателей Крымского ханства, мер города, который был представителем «Русского блока», произвольно передал Успенскому монастырю. И таких примеров масса. Очень много говорят об опасности Хизб ут-Тахрир, ваххабитов, но другая сторона представляет не меньшую опасность.

— Вы имеете ввиду так называемых казаков, которые говорят об освобождении Крыма от татар?

— Вообще казачества как такого в Крыму никогда не было. Эти люди, которые теперь называют себя казаками, в свое время они были зафиксированы как члены бандитських бригад. Их нанимают для каких-то охранных целей. Они совершают явно провокационные действия.

Я не представляю, чтобы, скажем, на Кубани, которая, откровенно говоря, украинская земля, ходили с украинскими флагами и требовали присоединения Кубани к Украине. Интересно, что бы сделала российская власть. А здесь, в Крыму, ходят с двуглавыми орлами, флагами российскими: «Это русская земля, долой басурман». И Украина терпит эти провокации. Когда-то мы обсуждали этот вопрос с Владимиром Горбулиным, тогдашним секретарем СНБО Украины. Говорили очень правильные вещи – что это провокаторы, что надо принимать какие-то меры. Я тогда говорил о том, что если нашей стране позволено создавать полувоенные формирования, то мы тоже можем создать свои, и у нас, уверяю вас, значительно эффективнее получится, чем у этих «казачков». Но мы этого не делаем, потому что если каждая национальность будет создавать такие формирования, то знаем, к чему это может привести, а если так, то надо принять меры, чтобы у русских тоже не было этих формирований. Ведь в стране есть свои службы, которые охраняют безопасность, общественный порядок, и надо подчиняться этим службам. Все согласились, но, к сожалению, ничего не делается.

— Вы вспомнили Бахчисарай. Там хотят сменить руководство заповедника и поставить людей из Донецка. Будет ли Меджлис реагировать?

— Традиционно хотят поставить смотрящего. Этот смотрящий будет следить, как и какие средства и куда идут. Реакции нет, пока это не мешает работе и деятельность музея. Но в целом это ненормально.

Бахчисарайский историко-культурный заповедник для нас имеет очень большое значение, потому что после депортации уничтожали все, а единственное, что сохранилось, – это комплекс ханского дворца.

— Крым известен как здравница, но есть и потенциал для центра религиозного туризма. Есть ли планы у Меджлиса способствовать развитию альтернативного, религиозного туризма, развития исследований истории Крыма?

— Туризм для Крыма имеет очень большое значение. Опасность для бизнеса в том, что более 80 % туристов – это российские граждане. Когда начинается туристический сезон, русские начинают придумывать разные вещи, чтобы запугать туристов. Если туризм с Россией прекратится, то Крым останется без источника доходов. Поэтому мы хотели бы, чтобы Крым был открыт для всех стран. Несколько лет назад я специально ездил в Токио, чтобы популяризовать Крым для японских туристов. Они говорят, что для японского туриста Крым будет привлекательным только тогда, когда мы покажем что-то, чего нет в другом месте, если будет этнический туризм, который показывает культуру коренного населения. Это одно. А во-вторых, очень важна коммуникация. Поэтому в этом плане нам надо поработать. В Крыму прекрасные природные условия, а сервис практически остался советский. Чтобы серьезно развивать туризм, очень важны инвестиции. А инвестиционного климата в Крыму нет, поскольку есть смотрящая братва, которая хочет только заработать, но ничего не делает. Эти вопросы взаимосвязаны.

Надо развивать этнический туризм, необязательно только крымско-татарский. У нас есть и другие этносы, скажем, греки, караимы, немцы. Все это будет одновременно способствовать сохранению и возрождению культуры этих национальностей и в то же время будет привлекательным для туристов.  

— Вас депортировали из Крыма, когда Вам был всего один год. Когда Вы почувствовали Крым своим или он был своим всегда?

— Крым был нашим даже тогда, когда мы были в местах депортации. Мы просто четко знали, что нас незаконно депортировали. И когда-то мы вернемся. Правда, особенной уверенности в том, что мы сможем вернуться при нашей жизни, не было. Советская власть казалась такой могущественной. Другой альтернативы у нас не было. У каждого человека есть своя родина, и у нас, кроме Украины, больше ничего нет.

Беседовали Марьяна КАРАПИНКА и Тарас АНТОШЕВСКИЙ

Львов, 9 июля 2011 г.