Падение звезды. По следам последних выступлений о. Андрея Ткачева
Что задумано – сделано, пройдено.
Бросишь все, ни о чем не скорбя.
Только где-то кончается Родина,
Если Родина есть у тебя.
Оглянись на прощанье, – и вот она
Под ногами чужая земля.
То ли птицы летят перелетные,
То ли крысы бегут с корабля.
(Константин Никольский, из песни группы "Воскресение")
Обращаясь к кому-то письменно или устно, мы тщательно подбираем слова в зависимости от того, кто наш адресат. Особенно трудно их подбирать, когда речь идет о таком непростом священнике, как протоиерей Андрей Ткачев. В украинской церковной среде это все-таки имя, и мало какое другое духовное лицо в УПЦ имеет такую известность среди прихожан. Многие недавние почитатели отца Андрея с глубокой болью и недоумением восприняли побег пастыря от своей паствы в Москву. А целый ряд его высказываний об Украине и её народе из златоглавой столицы русского православия обескуражил еще большее количество верующих. Впрочем, откровенно недостойное поведение пастыря обнажает не столько внутреннюю сущность популярного священника, сколько состояние церковной культуры мысли и жизни значительной части современных христиан. К ним прежде всего и обращены эти строки.
Кем был отец Андрей Ткачев для среднестатистического православного человека на Украине? Простолюдины и духовные активисты в большинстве своем слушали его как просветителя, молодежь – как необычного миссионера, а кто-то – как лучик света в доморощенном "поповском беспросвете". Его слепо любили многие и поэтому выступления и слова пастыря не подвергались серьезной критике. А полюбил ли он кого-то в ответ?
«Во-первых, Украина – никакая не братская, я вам об этом прямо и честно говорю. На Украине живут наши братья, но сама Украина со всей своей свинской идеологией, со своим бесовским менталитетом, бытовым сатанизмом ни какая не братская», ― солировал недавно отец Андрей Ткачев на православном радио "Радонеж". Если от избытка сердца говорят уста, то можно только представить, сколько грязи накопилось в душе пастыря от соприкосновения со своими грешными овцами за десятки лет, прожитых на Украине.
В этих словах о. Андрея очень ясно выражено личное отношение к ситуации, но при этом он забывает, что не вправе его навязывать как святую правду. Христианство как раз и призывает к отказу от личных пристрастий в оценке ситуации, к борьбе не с митингующими на майдане с помощью Псалтыри и Евангелия, а со своим личным чувством гнева, с собственными предубеждениями. Есть в каждом человеке нечто, что тяжело принять и терпеть – это грехи и страсти. Ближний это тот, кто становится мне близким, если я преодолеваю в сердце своем неприязнь к нему. «Кто о грехе ближнего горячие слёзы источит, тот исцелит себя самого», – наставляет Василий Великий.
В Евангелии есть вопрос, который уже в своей постановке предусматривает однозначный ответ: «Собирают ли с терния смоквы?». Как же после слов о. Андрея Ткачева об украинцах оценивать его долголетнюю миссионерскую деятельность на Украине? Если протереть глаза и посмотреть на священника не сквозь туманный ореол аввы, а как на обычного человека, то мы, скорее, увидим активного деятеля, который пробивает себе дорогу в жизни, и, завоевав успех, с чувством исполненного долга уезжает покорять иные веси.
Это неправда, что жизни священника в Киеве грозила опасность и он, гонимый, вынужден был покинуть Украину. В церковных кругах хорошо известно, что батюшку пригласили в Москву на более привлекательное место, с надежным материальным покровительством и более широкой перспективой «развернуться». Потому как нечего русскому таланту прозябать у хохлов. И ранее он точно так же променял Львов на Киев.
Речь не в той или иной реплике, случайно брошенной в информационное пространство священником. Речь в отношении к людям. Семя любви, если оно есть в сердце, плодоносит милосердием. А семя гордыни, попав когда-то в душу, не искоренённое, рано или поздно взрывается ненавистью. Вот и выходят из уст проповедника зловещие словеса вроде «Лично я молюсь о том, чтобы Господь вселил страх и трепет в сердца и в кости мятежников. Чтобы Бог послал им болезнь в дом и на улице, страх на улице и страх в доме, чтобы они покоя не имели, чтобы они сожрали друг друга, пусть гад сожрет гада – я жалеть о них не буду. Это страшные враги нашего будущего, и страшные враги сегодняшнего, настоящего. Я их не жалею, я о них не молюсь». Не важно, какое событие могло так «воодушевить» человека на проклятия, страшно другое – то, что именно священник выплескивает свою злобу в лицо другим людям.
Проклятия о. Андрея падали на участников Евромайдана, где были разные люди: и искренние искатели правды, и, конечно же, лицемеры. «Правильно батюшка сказал, так Господь убийц фарисеев обличал», – говорят в его оправдание его же почитатели. Что греха таить, точно так мыслит и говорит чуть ли не половина духовенства УПЦ, не от одного слышал: «Все эти так называемые украинцы бесноватые, они поднялись на Русь Святую, их Бог накажет за то, что свергли православного Президента. И что безбожники наделали? Доллар при той власти был по восемь, а нынче...». Отец Андрей ничего нового и оригинального тогда не сказал, а просто это эхо озвучил. Так бывает, когда нечаянно сказанное шепотом слово попадает в микрофон ― и его слышат все.
В большинстве своем «духовными невеждами» Христос и был принят. Распявшие его фарисеи и саддукеи ― религиозно-политическая элита ― сознательно пользовались неведением масс. Слова Христа о «гробах повапленных» были обращены к пастырям, а не к пасомым. О своей пастве духовные вожди тогда говорили так же, как отец Андрей Ткачев нынче об украинцах: «Этот народ невежда в законе, проклят он» (Ин. 7, 49). Но весь пророческий пафос нашего огненного аввы сводится на нет, споткнувшись об одно замечание Иоанна Златоуста, который напоминал, что перед тем как обличать кого-либо, даже фарисеев и саддукеев, Господь за них распялся. А наш миссионер просто взял ― и удрал. Истинный пастырь отдает душу свою за овец, а «наемник» бежит туда, где жить благополучнее.
У священника, несомненно, может быть свое собственное мнение о тех или иных предметах. Мы не цепляемся за слова. Отец Андрей прекрасно знает, как глубоко и с каким доверием воспринимается его проповедь верящими ему и верующими в его авторитет людьми. Поэтому в своих статьях, теле- и радиобеседах он не только рассуждал на Евангельские темы, но и без какого-либо сдерживания вещал на всевозможные темы, включая историю, литературу, искусство. Представители той или иной области культуры и науки не могли быть ему достойными оппонентами, наверное потому, что просто не хотели иметь с ним дело. «Украина – молчащая страна», – говорил при этом отец Андрей, который, жил когда-то в столице украинского просвещения, во Львове – в Украине нет своей культуры и литературы...». Вот и получилось в нашей Церкви – один за всех делал вывод о том и сем, и обо всем без разбору, глубоко не вникая ни во что конкретно. По сути, всё та же просвещенная безграмотность, подслащенная харизмой духовного сана. Какие тут могут быть ссылки на источники, на авторитеты, если батюшка так сказал?
Когда человек о чем-то вдохновенно говорит, он для себя открывает новые грани познания предмета своей речи. У отца Андрея много удачных сравнений, дальновидных прозрений и метких выражений. Но шаткая интуиция нередко заводит пастыря в дебри запредельных откровений, тем более, что у него нет достаточного образования, на которое можно опереться, дабы устоять в эмоциональном порыве страстной проповеди. Отец Андрей учился (не доучился) на военного политрука, семинарию проскочил экстерном, занимался самообразованием ― и теперь самоуверенный метод его проповеди идет под рефреном «Дать дрозда» всем сволочам. Аминь».
Проповедь всегда диалогична, ведь она обращена к людям разных взглядов, как к равным, как у апостола Павла: «С эллинами я был как эллин, с иудеями как иудей со всеми я был всем, чтобы спасти хотя бы некоторых… ». Стиль отца Андрея не предусматривает вопросов и сомнений, это, скорее, вещания оракула: с профессором я не как профессор, а именно профессор, с богословом – богослов, с писателем я писатель. Не имея хорошего богословского образования, пастырь хочет разбираться во всём, и всем хочет объяснить смысл того, что мы не поняли, защищая свой диплом в университете. «Сервантес стал планетарным писателем – книжку читать невозможно, – сетует о. Андрей во время радиобеседы о литературе с Г. Водичкой. – Ему просто повезло, что его раскрутили, и что каждый может не хуже!».
Видимо, о. Андрей считает, что достиг того уровня компетентности, чтобы бросаться резкими оценками, высокопарно комментировать общепризнанные произведения литературы и искусства.
Приведу свой личный опыт размышления над текстами отца Андрея. Я писал в университете работу по Андрею Тарковскому и, конечно же, прочитав статью об этом режиссере под названием «Инженер снов», не мог не задать автору несколько вопросов. О. Андрей, называя творчество материализацией снов, утверждал следующее: «Фрейд не только положил начало попыткам объяснить жизнь, исходя из картинок сновидений. Он ввёл в обиход понятие, которое позже Юнг классифицирует как комплекс. Самый известный из них – комплекс Эдипа. Это «сложносочинённая» реакция (по Фрейду) мальчика на половое влечение к матери, а отсюда – ревность и скрытый негатив к отцу как к старшему сопернику. Где взял и откуда выкопал это Фрейд – тема отдельная. Но сны и отцовская тема в его системе органично связаны. Органично связаны они и в творчестве Тарковского».
Обычно талант человека связывают с благословением свыше, а тут мастера сознательно приземляют. На мое искреннее недоумение я получил ответ по тому же Фрейду, что, мол, моим вопросом двигают некие глубокие подсознательные мотивы, которых я даже сам не сознаю в себе. Вспомнился английский классик Ч. Диккенс: «Но смотря по успеху, с каким люди сопоставляют одно с другим, у них получится либо женщина, либо рыба по отдельности, либо целая русалка».
«Так вот, народ Божий состоит из четырех категорий людей, ― продолжает наставлять отец Андрей в одной из бесед о Церкви. ― Пахнущих и вкусных, пахнущих и невкусных, вкусных и не пахнущих, невкусных и непахнущих. И ни одной из них нельзя выбросить… Что имеется в виду?». Действительно, очень трудно понять, о чем идет речь. Это не экклесиология и не психология, а именно то нечто, что только что пришло на ум человеку. Но если этот человек священник, то всякая нелепица превращается для многих прихожан в непреложную истину. Люди слушают, а что именно ― не так важно, ведь красиво звучит. «...Тогда когда тому, одному, которому невчёному будеть белое, так уже ему, вчёному, которому, будет... рябое» (М. Старицкий).
Некритическое восприятие проповедей отца Андрея Ткачева в церковной среде говорит прежде всего об инфантильном состоянии нашего постсоветского православия. Обескровленное и растерзанное советскими властями духовенство так и не смогло создать качественной духовной школы, православной традиции мысли, доступной для современника. Оно всё оглядывается на дореволюционную и советскую гомилетику и богословие, которых нынешнее поколение христиан уже не воспринимает. Не напрасно в своей речи о выгорании нынешнего духовенства о. Андрей сказал о всех остальных, не таких, мол, просвещенных и активных, как он, своих «хохловых» собратьях-священниках, «что никто и не горел», «нужно чистить фильтры, допускающие людей во
священство». Вот эту лакуну, видимо, и решил восполнить своей личностью отец Андрей. Проповедник «попал в струю» и раскрутился, ведь общество имеет потребность в проповеди на современном языке. Вот только содержание речей о. Андрея далеко небесспорно.
«Кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5,19). Об истине говорить очень трудно, о том, что так долго познавал и усваивал, невозможно писать коротенькие заметки, исчерпывающие предмет до дна. Истина – это дар от Господа в ответ на труд и смирение человека, её нельзя придумывать, и на евангельские темы скользко импровизировать по ходу дела. Читая публицистику отца-миссионера, видишь на пять страниц современного околоцерковного новояза три предложения со смыслом. У многих, завороженных словесной эквилибристикой автора, вырывается: «Вот ведь, не все попы безграмотные, не все молчат, и всё у него просто и доходчиво и по-современному сказано о таких сложных вещах…».
Вопрос не в том, что это просто и доходчиво, а в том, о чем же это. Выходя из храма, желательно спросить себя ― о чем была проповедь конкретно? Бывает, человек слышит не слова, а внутренний посыл миссионера, который говорит о себе, демонстрирует свой талант проповедника, умничает и позирует. И у многих людей это находит отклик. Как сказал Честертон, человек бесконечно может говорить только о себе.
Попробуйте культурно оспорить «богооткровенные» сентенции батюшки-миссионера, и его восторженные почитатели переубедят вас, что если не согласны с ним, то вы глупец.
Никто и не хотел особо вникать в смысл проповедей о. Андрея, молчат многие и сейчас. И отец Андрей этим последовательно пользуется, подпитывает интерес к себе новыми громкими изречениями, разбрызгивая капли ненависти на ближних, которые теперь стали дальними (учитывая переезд священника в Москву). Человек, хочешь не хочешь, привыкает к славе. Печально, что этим пользуется Московская Патриархия и русское духовенство, приглашая «гонимого пастыря» проповедовать идеологические мифы об Украине.
Сам собой напрашивается вопрос, так что же священник-миссионер столько лет здесь делал, о чем проповедовал, чему учил, о ком молился? «Благочестивых людей надо учить, иначе их благочестие провоняет. И кто-то их обманет и уведет. Мы потеряем паству. Если народ не научить, то мы его в очередной раз потеряем», ― утверждал он. Громкие слова, но вот на деле потерялся всего один священник, остальные остались служить на своем месте.
«Церковь состоит по факту из святых и мудрых, мудрых и несвятых, святых, но немудрых и никаких», ― опять учит о. Андрей. Ну, то, что христиане на Украине никакие, это мы от него слышали. Одно радует ― в Евангелии говорится, что Христос покинул девяносто девять мудрых из святых и пошел искать захудалых «никаких» Своих овец по всей Своей вселенной.
В своей московской проповеди о. Андрей слово молвил о русской армии ― мол, наконец понял, что такое молиться на литургии «о властех и воинстве». А столько лет, произнося эту молитву на Украине, о ком же он молился? О той ли власти, которая должна была «рихтовать их всех так же беспощадно, как сейчас Порошенко рихтует своих политических оппонентов». Оказывается, та власть не справилась с «призванием свыше», о котором молился наш пастырь и поэтому «Янукович нам не друг, он слабак и предатель». Странно, что священник, живущий очень долго в одном доме с другими людьми, потом сыплет гадости о соседях. Получается, что он своих домочадцев всегда тихо ненавидел. Вот кажется, что человек так много делает для других, но если в этом нет любви, но есть эффект, которому так громко рукоплещут, значит мы работаем не Господу. Успех и тщеславие становятся насущным хлебом. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор 13, 1).
Неразделенная любовь всегда страдает о том, кого теряет, помнит хорошее и хочет его вернуть, Убегать можно лишь для того, чтобы помолится о тех, кто оставил рубец в сердце. Таким вот путем наши близкие становятся нашими ближними. Но уязвленная гордыня всегда видит только плохое ибо предмет вожделения не оправдал ожиданий. Когда муж уходит от жены, он спешит первым рассказать о ее негодности, чтобы скрыть свой грех прелюбодеяния клеветой на ближнего своего. Отец Андрей Ткачев хотел скрыть свое истинное лицо и приобрести амплуа пророка, изгнанного из своего отечества. Да вот заковыка, его никто не гнал, и теперь нужно полить грязью весь народ, дабы своя грязь была менее заметна: «У нас есть мифологемы, одна из них – «братская Украина». Какая братская? Там куча негодяев, которые спят и дышат ненавистью на Россию...». И в этом московском спиче обнажается ненависть самого оратора. Но, как говорил Максим Исповедник, «не можешь любить, так старайся хоть не ненавидеть».
Не просто ненавистью пропитаны последние выступления о. Андрея. Эта ненависть рука об руку идет с гордыней Гражданина Великой Страны. В Советском Союзе нас учили гордиться классом, школой, стройотрядом, космическими достижениями... Когда что-то не получалось, нам говорили: "Да, гордиться нечем". Это была страна, возведенная на гордости. Сим духом было пропитано всё: пятилетку за три года, пять норм за смену, три класса за год ― чтобы было чем гордиться. Россия продолжает воздвигать Вавилонскую башню, на строительстве которой все должны говорить на одном языке в прямом и переносном смысле. Знаем мы этот язык, выучили в свое время. Только христианам ближе слово "утешение". Мы хотим спокойной, мирной жизни. Мы хотим работать с радостью, утешаться результатами своего труда, мы хотим любить и утешаться плодами нашей любви, нашими детьми и внуками, не гордиться, а тешиться. Нам не нужны победы, чтобы подкармливать свои амбиции и свою гордыню. Нам ближе Дух Истины, Дух Утешитель. Если о. Андрей не смог распрощаться с советским воспитанием, он может продолжать петь: "Мы жертвою пали в борьбе роковой" (в борьбе, увы, со своею паствой). Тонкий покров моральной лексики в проповеди не может покрыть это чувство своей избранности, гордости своим особым пониманием духовной жизни и окружающего мира. И со временем этот дух показывает свои плоды.
Но есть и другая сторона этой драмы: вина тех, кто сотворил себе кумира. Есть большой кимвал красноречиво звучащий, а есть малые колокольчики на груди у пасомых, которые из-за звона в ушах не могут расслышать – то ли её благословляют, то ли посылают куда подальше. Получается, что во всех этих дифирамбах о заоблачности и «непогрешимости» популярного проповедника нет простой человеческой любви и уважения к батюшке, как к простому человеку. Мы сами ставим его на пьедестал, лишаем его возможности ошибиться, проявить немощь. Льстим его страстям ― и в ответ получаем ту же лесть. Забываем, что "Мой друг – враг моим страстям" (свт. Николай Сербский).
Очевидное кощунство верующие люди слепо глотают с чувством благодарности, ведь когда-то этот человек проник в душу и вложил в неё хорошее семя, но, наверное, сейчас у него нет времени семя взращивать. Он считает, что не может ошибаться, самообманываться, лукавить, ведь он пастырь православный. Нет, не может, но он вынужден, ибо так хотел с самого начала строить свой карьерный и публицистический взлет. Вокруг звезды всегда образуется галактика её почитателей, и каждый вертится на своей орбите для себя, и если звезда тухнет, значит, её необходимо подогреть, дабы не прекращался круговорот славы и денег. Звезду будут поить, кормить и одевать до тех пор, пока сама звезда не начнет презирать своих же благодетелей. Вот тогда пора срываться с насиженного места. Пока не стало заметно истинное лицо звезды. На новом будут придуманы новые истины. Пропасть противоречий нужно чем-то заполнять.
Осудить человека – это значит сделать о нем однозначный вывод – плох человек и все тут, и это значит похулить Творца, Который сотворил нечто злым. Я не знаком лично с отцом Андреем Ткачевым. Но у него есть серьезные ошибки, и его грехи касаются очень многих, ибо в них люди так же верят, как и в добродетели. В завершении своих размышлений о знаменитом в прошлом украинском протоиерее не буду делать окончательных выводов, процитирую лишь предупреждение святого Симеона Нового Богослова, обращенное к одному из своих оппонентов:
«Как денница или после него и Адам вышли из пределов своих, и, возгордившись перед Творцом своим Богом, восхотели и сами стать богами, так, увы, поступил и он, вышел из пределов естества своего , возжелал того, что выше меры его, не восхотел восходить на высоту духовного ведения путем смирения и христоподражательного жития, но с великою гордостию набрал оттуда и отсюда, как кирпичей, словес лжеименного знания, затвердил их частым повторением и стал износить перед другими со славолюбием и человекоугодием и великим самомнением, мечтая, что стяжал соль богословия и духовного ведения, и, воображая, что находится ещё на небесах, стоит там и разглагольствует о Творце неба и земли и всего, что в них».
Фото radonezh.ru
Денис Таргонский
