РПЦ и Оруэлл: Вопрос автокефалии Церкви в Украине как индикатор двоемыслия РПЦ (ч. 3)
10. «Мы считаем вопрос автокефалии геополитическим», но… возмущены, что этот вопрос кто-то рассматривает как геополитический.
Как ни странно, но наиболее честно раскрыл подлинное отношению РПЦ к вопросу автокефалии Церкви в Украине Патриарх РПЦ Кирилл (Гундяев). Так, в своем докладе на Международной конференции «Новое в российско-украинских отношениях: Крымский пример» в 2002 году, где много говорил о геополитических интересах России, он, в частности, объяснил: «Почему сегодня мы однозначно выступаем против автокефалии на Украине, одновременно заявляя, что мы, в принципе, не против самостоятельности Церкви на Украине. Почему? По одной простой причине. Среди лидеров-автокефалистов нет ни одного друга России – одни враги». Таким образом, причина исключительно геополитическая, ничего общего ни с экклезиологией, ни со спасением, ни с единодушием или еще чем-то не имеющая.
Забавно, что в недавнем заявлении ОВЦС УПЦ подчеркивается: «Вызывает обеспокоенность то, что предоставление автокефалии Православной Церкви в Украине рассматривается как вопрос не только религии, но и геополитики. Убеждены, что сфера религиозной жизни не должна становиться предметом политических манипуляций. Не следует смешивать церковные и политические, а тем более геополитические вопросы». Именно так. Вместе с тем, совершенно очевидно, что адресатом этой выражаемой обеспокоенности иерархов УПЦ является их собственный начальник, Патриарх Московский Кирилл.
А вся ситуация напоминает известную басню:
«Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,
Тихохонько Медведя толк ногой:
"Смотри-ка,— говорит,— кум милый мой!
Что это там за рожа?
Какие у нее ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,
Когда бы на нее хоть чуть была похожа».
Так, когда же лукавят и лгут наши иерархи: когда воспринимают автокефалию церкви, как геополитический вопрос или когда протестуют против такого восприятия?
11. «Это безблагодатная еретическая псевдо-церковь», в… благодатности которой мы никогда не сомневались.
Стоит вспомнить и о том, какая истерия была в РПЦ в адрес РПЦЗ до присоединения к РПЦ. В 90-х годах появляется труд знаменитого о. Даниила Сысоева «Зарубежная Церковь: раскол или ересь?», широко распространяемый на просторах РПЦ. В ней автор утверждает, что «безбожный Карловацкий раскол» (т.е. РПЦЗ) не имеет апостольского преемства и благодати: «Так как в расколе нет благодати, то и таинства у зарубежников не совершаются», и делает вполне однозначный вывод: «Зарубежная церковь имеет черты не только раскольничьего, но и еретического сообщества». Все тот же митр. Агафангел описывал РПЦЗ в Одессе весьма красочно: «Сегодня не Христос пребывает в "храме", где служит Пашковский (т.е. иерарх РПЦЗ еп. Агафангел (Пашковский) – В.М.), но сатана с бесами стоят вокруг его престола. Эта лжецерковь – прообраз лжецеркви антихриста, где под видом священнических ряс и облачений скрывается диавол, где под видом проповеди провозглашается хула на Духа Святого, которая, по слову Христа-Спасителя, "не простится ни в сем веке, ни в будущем" (Мф. 12:32). "Таинства" и обряды, совершаемые там, не имеют никакой благодатной силы, наоборот, они ведут к погибели. Участвующие в этих "таинствах" и "богослужениях" люди сами себя отлучают от Церкви и подпадают под проклятие. Не только посещение оскверненных (клириками РПЗЦ) храмов, но любое молитвенное общение с ними является гибельным для души». Со стороны иерархов и клириков РПЦ звучат запреты о посещении «капищ Карловчан», а сами клирики перекрещивают перешедших к ним из «Карловацкого раскола».
Впрочем, не отставала и РПЦЗ. Так в 1996 г. первоиерарх РПЦЗ митр. Виталий (Устинов) в своем письме описывает РПЦ МП: «Эта Церковь узурпатора церковной власти митрополита Сергия и, конечно, последовательно его преемников. А для нас это Церковь лукавствующих, церковь антихриста. […] Теперь уже на нас ложится священный долг и неотъемлемое право также, orbe et urbe, объявить о безблагодатности Московской Патриархии и уже больше не иметь с ней никакого общения». В РПЦЗ РПЦ также считают еретическим сообществом. На Архиерейском Соборе РПЦЗ в мае 1998 г. «Карловчане» предлагают свой рецепт уврачевания раскола: «Что общего может быть у Русской Зарубежной Церкви с Московской “патриархией”? Ничего! Отсюда любые “диалоги” или “собеседования” с МП – это или верх непонимания сущности вещей, или — предательство правды Божией и Церкви. Поэтому нужно ясно осознать и официально утвердить, что ныне РПЦЗ — это не часть Российской Церкви, а единственная законная Русская Церковь во всей полноте! […] А если все же душа болит о русскоязычных в России, то только постоянным и твердым обличением МП, а не заигрыванием с ней можно спасти в России тех, кто еще ищет спасения и способен его принять. Сколько еще бед хотят навлечь на наши головы сторонники братания с преступной и еретической МП?» В начале 2000 года иерарх РПЦЗ арх. Берлинский Марк (Арндт) на вопрос об объединении с РПЦ ответил: «Московская патриархия – государственное учреждение, послушная раба безбожного государства, управляемого темными силами [...]. Призыв к объединению с террористической организацией, каковой явила себя МП, можно оценить только как цинизм и издевательство». Клирики РПЦЗ аналогично запрещают посещать храмы РПЦ и перекрещивают перешедших к ним из «Красной церкви».
Не правда ли, очень знакомая и узнаваемая риторика. Та же непримиримость, те же обвинения, те же аргументы, та же уверенность в своей правоте… А чем всё закончилось? С началом процесса объединения иерархи и клирики РПЦ «вдруг» стали замечать благодать у своих оппонентов. А незадолго до объединения и вовсе утверждают, что «мы никогда не сомневались в благодатности РПЦЗ». Так поступил и многолетний обличитель «безбожной Карловацкой секты» митр. Агафангел (Саввин).
Такой же принцип распространяется и на другие страшилки. Так, в 1997 году, в появившихся товарных штрих-кодах митр. Агафангелу виделась «печать антихриста»: «Принятие штрих-кода — печати антихриста, налагает на нас ответственность за содеянное. Принимая этот код, мы вступаем в союз с дьяволом, берем на свою душу грех...» В 2004 году тот же иерарх вещает уже об ИНН: «Мне неоднократно приходилось повторять, повторю это и вновь: утверждение о том, что принятие внешних знаков, символов, […] не может повредить православному человеку, является величайшей ошибкой и заблуждением. Через введение ИНН, “идентификационных кодов”, православных христиан пытаются втянуть в глобализационные процессы, что является недопустимым. Ведь все эти процессы ведут к стиранию свободной личности». Можно вспомнить и тиражированные Почаевской Лаврой листовки о том, что «с принятием каждого электронного документа человек отрекается от Христа, от него отступает божественная благодать и помрачается ум». Только зашел разговор о биометрических паспортах, и здесь митр. Агафангел тут как тут: «Вопросы замены христианского имени на цифровой код стали вопросами жизни и смерти... В этом наблюдается отступление от Бога». Ну что ж, прошло время, и иерарх благополучно покупает и товары со штрих-кодом, обзавелся он и биометрическим паспортом. Да и едва ли уже кто вспомнит об «избраннике Царице Небесной»… Никто и никогда из наших иерархов не попросил прощение за свои слова, за то, что ввел многие тысячи людей в соблазн своим цинизмом, злобой, агрессий, искренним невежеством или просто ошибкой.
Так, когда же лукавят и лгут наши иерархи: когда считают церковную структуру «безбожной псевдо-церковью» или когда утверждают: «мы никогда не сомневались в благодатности наших братьев»?
12. Анафема в истории Церкви не является препятствием, но… анафема в Украине является препятствием непреодолимым.
Когда речь заходит об автокефалии в Украине одним из клише является отлучение (т.е. анафема) Предстоятеля УПЦ КП, патр. Филарета (Денисенко) от Церкви, принятое на Архиерейском Соборе РПЦ 18-23 февраля 1997 г. «вдогонку», уже когда митр. Филарет вышел из РПЦ. Вот и бывшая правая рука патр. Филарета, митр. Ионафан (Елецких) утверждает: «Пора всем понять, что автокефалию "анафемам" предстоятели православных поместных церквей не дают!». Что ж, оставляя за рамками этого текста вопрос о [не]правомочности этого отлучения, отметим, что каждый, кто хоть немного знаком с историей Церкви, знает, что анафема едва ли когда-либо была препятствием в церковном процессе. Чаще всего анафемы просто игнорировались. Более того, именно «анафемам» часто автокефалию и давали. Даже как-то неловко напоминать об этом кандидату богословия и члену синодальной богословской комиссии УПЦ.
Ранее мы уже приводили примеры анафематствования преподобного Максима Грека, позже причисленного Церковью к лику святых, и примеры восприятия той же РПЦ анафем в Болгарии и Македонии. Можно вспомнить и о других анафематствованных святых. Свят. Иоанн Златоуст был лишен сана, анафематствован в 404 г. и отправлен в ссылку на Кавказ. Анафема впоследствии была признана недействительной по известной формуле: «разрушаем и уничтожаем и яко не бывшие вменяем». Святой Дмитрий Донской был вполне законно анафематствован в 1372 г. митр. Киевским Киприаном «за тяжкие преступления против Церкви». Однако в 1988 г. Поместным Собором РПЦ был прославлен в лике святых даже безо всякой процедуры снятия анафемы. Так что, хотим мы того или нет, но история Церкви говорит нам, что и патр. Филарет (Денисенко) однажды может быть прославлен в лике святых ;) Да и сам факт провозглашения этого отлучения описывался Константинопольской Церковью как деструктивный акт, а действия РПЦ - как ведущие к насмешкам над Православием: «не только не произошло излечение методами церковного руководства (РПЦ – В.М.) этого страждущего народа, но в последнее время проблема лишь усилилась и распространилась таким образом, что Православная Церковь стала предметом насмешек и издевательств».
А вот обретение автокефалии Болгарской ПЦ как раз яркий пример того, что именно «анафемам» была дана автокефалия, а тезис митр. Ионафана является ничем иным, чем wishful thinking — представление желаемого за действительное. В 1872 году после образования Экзархата Болгарии его отцы-основатели были лишены сана и преданы «вечной анафеме» Собором Константинопольской Матери-Церкви. Отлучены были все иерархи, клирики и миряне без исключения. В сентябре 1872 г. на Соборе в Константинополе это решение об отлучении и «вечной анафеме» подтвердили все предстоятели Церквей (кроме Патриарха Иерусалимского). Так отлучение и «вечная анафема» действовали над всеми клириками и мирянами Болгарского экзархата, включая ее предстоятеля вплоть до 1945 г., когда был подписан «Протокол о ликвидации существующей годами аномалии в теле Святой Православной Церкви». Спустя пару дней Вселенская Константинопольская Патриархия издала томос, в котором благословила «автокефальное устройство и управление Святой Церкви в Болгарии» и вручила его в руки того, кто еще вчера нес в себе печать «вечной анафемы» вместе со своею паствою.
Так, когда же лукавят и лгут наши иерархи: когда не воспринимают анафемы как нечто существенное или когда утверждают, что анафемы являются непреодолимым препятствием?
13. «Мы совершенно уверены, что из идеи автокефалии ничего не выйдет», но… сами мобилизуем свои возможности, чтобы ничего не вышло.
Как только была озвучена новость о переговорах с Константинополем по вопросу автокефалии для Церкви в Украине, представители РПЦ и УПЦ наперегонки начали заверять всех (и, вероятно, прежде всего, сами себя), что это не более чем сотрясание воздуха. Так, заместитель председателя ОВЦС УПЦ прот. Николай Данилевич заявил: «Думаю я, что это все закончится большим пшиком, как это было много раз до этого. Будет много шума в СМИ, и на этом все закончится». Того же мнения придерживается и председатель ОВЦС РПЦ митр. Илларион (Алфеев): «Данная инициатива, несмотря на весь информационный шум, который вокруг нее сейчас поднят, будет иметь ту же судьбу, что и инициативы, предпринятые в предыдущие годы». А его заместитель, прот. Николай Балашов и вовсе считает, что Вселенский Патриарх Варфоломей оставит украинское обращение безо всякого ответа.
Казалось бы, если есть уверенность, что «и так ничего не выйдет» и «все закончится пшиком», то стоит просто не обращать на это внимания. Но это, опять-таки, если уверенность искренняя. В реальности же мы видим, что, вместо спокойствия и безразличия, в ход идет мобилизация всех ресурсов. Чуть ли не каждый час появляются заявления спикеров и экспертов от УПЦ и РПЦ, тон которых от ироничных до категоричных и даже ультимативных. То наперебой говорят о фиаско и «жалких потугах», то появляется подробнейший разбор Обращения к Патриарху Варфоломею с выводом о том, что оно совершенно «несуразно», то появляется информация о звонке Путина Патриарху Варфоломею, то появляются заявления – то ли с надеждой, то ли с требованием, что патр. Варфоломей не посмеет дать автокефалию. То угрозы прокуратурой, то обещание кровопролитий и даже новой «Варфоломеевской ночью». И вся эта мобилизация и энергия ради ничтожного «пшика». Забавно.
Так, когда же лукавят и лгут наши иерархи: когда считают переговоры об автокефалии ничтожным пшиком, не стоящим внимания, или когда мобилизуют всевозможные ресурсы на критику этих переговоров?
14. Мы молимся…
Мы молимся о том, чтобы все действия совершались по воле Божией: «Да будет воля Твоя». В вопросе российско-украинской войны священноначалие УПЦ и многие иерархи предпочитают не занимать никакую из сторон, всё отсылая на волю Божию, просто «молиться о мире» (в отличие от немецко-советской войны 1941-1945 гг., где иерархи молились о победе советского оружия, жертвовали на покупку оружия и к тому призывали и паству). Интересно так же ли они предпочитают НЕ занимать сторону в вопросе автокефалии, отдавая всё в равной степени на волю Божию и призывая к тому свою паству? Проповедуют ли, например: «Пусть свершится воля Божия! Если угодно – пусть будет автокефалия, и мы эту волю Божию примем, а если нет – значит, воля Божия в том, чтобы пока ей не было. Оба развития мы принимаем нимало вопреки глаголя»? Обращение ОВЦС УПЦ в этом смысле оптимистично, в нем именно этот призыв «совершать молитвы и не забывать, что судьба Церкви целиком и полностью находится в руках Божиих». Надеюсь, что наши иерархи и впредь будут избегать соблазна указать Богу на то, что именно Он должен предпринять.
P.S.
Что ж, герои Оруэлла все же жили в ином мире – не нашем. Но создается ощущение, что иерархи наши не осознают, что давно уже живут в информационную эпоху (даже если она уже «постиформационная»), где однажды сказанные слова и обещания не исчезают бесследно. Быть может, именно поэтому утратили и ощущение реальности, и здоровое чувство самоиронии. Доходит и вовсе до смешного, когда иерархи, будто дети, начинают обижаться на цитирование их самих.
Рассмотрев некоторые ключевые тезисы в вопросе автокефалии, можно увидеть, что искренность и последовательность вовсе не являются сильной стороной иерархов РПЦ и УПЦ. К сожалению… Но и к счастью. Дело в том, что по традиции у нас никогда не идет речь об изменении мнения, и совершенно неважно насколько категоричным оно было – будь то мнение о «безблагодатности церкви», анафеме, или штрих-кодах. Просто всегда становится «известно всем вдруг и сразу», что то, чем безапелляционно стращали еще вчера, сегодня оказывается безобидным или даже положительным. Будем надеяться, что так произойдет и в случае дарования автокефалии Украинской Церкви и мы услышим, что «мы никогда не сомневались в благодатности наших братьев из Киевского Патриархата». Это и есть положительная сторона цинизма, описанного у Оруэлла:
«На шестой день Недели ненависти, после шествий, речей, криков, пения, лозунгов, транспарантов, фильмов, восковых чучел, барабанной дроби, визга труб, маршевого топота, лязга танковых гусениц, рева эскадрилий и орудийной пальбы, при заключительных судорогах всеобщего оргазма, когда ненависть дошла до такого кипения, что попадись толпе те две тысячи евразийских военных преступников, которых предстояло публично повесить в последний день мероприятий, их непременно растерзали бы, — в этот самый день было объявлено, что Океания с Евразией не воюет. Война идет с Остазией. Евразия — союзник. Ни о какой перемене, естественно, и речи не было. Просто стало известно — вдруг и всюду разом, — что враг — Остазия, а не Евразия. Когда это произошло, Уинстон как раз участвовал в демонстрации на одной из центральных площадей Лондона. Был уже вечер, мертвенный свет прожекторов падал на белые лица и алые знамена. На площади стояло несколько тысяч человек, среди них — примерно тысяча школьников, одной группой, в форме разведчиков. С затянутой кумачом трибуны выступал оратор из внутренней партии — тощий человечек с необычайно длинными руками и большой лысой головой, на которой развевались отдельные мягкие прядки волос. Корчась от ненависти, карлик одной рукой душил за шейку микрофон, а другая, громадная на костлявом запястье, угрожающе загребала воздух над головой. Металлический голос из репродукторов гремел о бесконечных зверствах, бойнях, выселениях целых народов, грабежах, насилиях, пытках военнопленных, бомбардировках мирного населения, пропагандистских вымыслах, наглых агрессиях, нарушенных договорах. Слушая его, через минуту не поверить, а через две не взбеситься было почти невозможно. То и дело ярость в толпе перекипала через край, и голос оратора тонул в зверском реве, вырывавшемся из тысячи глоток. Свирепее всех кричали школьники. Речь продолжалась уже минут двадцать, как вдруг на трибуну взбежал курьер и подсунул оратору бумажку. Тот развернул ее и прочел, не переставая говорить. Ничто не изменилось ни в голосе его, ни в повадке, ни в содержании речи, но имена вдруг стали иными. Без всяких слов по толпе прокатилась волна понимания. Воюем с Остазией! В следующий миг возникла гигантская суматоха. Все плакаты и транспаранты на площади были неправильные! На половине из них совсем не те лица! Вредительство! Работа голдстейновских агентов! Была бурная интерлюдия: со стен сдирали плакаты, рвали в клочья и топтали транспаранты. Разведчики показывали чудеса ловкости, карабкаясь по крышам и срезая лозунги, трепетавшие между дымоходами. Через две-три минуты все было кончено. Оратор, еще державший за горло микрофон, продолжал речь без заминки, сутулясь и загребая воздух. Еще минута — и толпа вновь разразилась первобытными криками злобы. Ненависть продолжалась как ни в чем не бывало — только предмет стал другим. Задним числом Уинстон поразился тому, как оратор сменил линию буквально на полуфразе, не только не запнувшись, но даже не нарушив синтаксиса».
Владимир Мельник
