Тема «притеснений канонической церкви» в Украине давно стала притчей во языцех. В УПЦ (МП) пытаются доказать наличие таких притеснений чем угодно, в том числе принудительным раскручиванием темы храмового рейдерства.
Среди последних таких случаев – конфликт вокруг Свято-Сретенской парафии г. Константиновка Донецкой области, изначально относящейся к Горловской епархии УПЦ (МП). Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что никакого рейдерства в классическом понимании этого слова нет. Есть община МП, которая сама меняет юрисдикцию, после чего у нее начинаются проблемы разного рода...
В 2015 году община (включая ктитора) принимает решение в полном составе перейти в Киевский патриархат. Людей, которые в том числе благодаря активной агитации родной Церкви оказались в зоне проведения АТО, можно понять. Епархиальное управление Горловской епархии УПЦ (МП) находится на оккупированных территориях, и о том, что там происходит (а в особенности происходило 2 года назад) – все прекрасно наслышаны. Видимо, общине надоело отождествлять себя с террористами, про которых руководство УПЦ (МП) говорит, что «это тоже наша паства». Поэтому было принято единогласное решение о смене юрисдикции. Как в этих случаях принято, к общине должен прилагаться храм, который пока находится в недостроенном состоянии. Уже не секрет, что часть РПЦ, находящаяся в Украине в виде УПЦ (МП), катастрофически теряет прихожан, в том числе на своей незыблемой территории – юго-востоке, где война показала, кто есть кто. Для УПЦ МП это означает катастрофу. На западе не поминают Патриарха Кирилла, на востоке уходят в Киевский патриархат, в центре разброд и шатание.
Ничего удивительного, что Горловская епархия МП (на сайте Московской Патриархии она числится в рядовых епархиях РПЦ, даже без всякой связи с УПЦ) решила любой ценой вернуть беглецов с храмом под свой канонично-благодатный омофор. Ну, и чтобы не позволить данному прецеденту распространиться на другие общины. Был подан иск в Хозяйственный суд Донецкой области с требованием признать недействительным решение о переходе Свято-Сретенской общины в Киевский патриархат, и параллельно, для подстраховки, – признать недействительными изменения в протоколе приходского совета. На сайте Горловской и Славянской епархии УПЦ (МП) этот спор был назван «делом о захвате представителями «Киевского патриархата» Сретенского храма г. Константиновка» (http://gorlovka-eparhia.com.ua/vesti-iz-zala-suda-delo-o-zahvate-sretenskogo-hrama/). А теперь зададимся вопросом — кто захватил храм? Его собственная община? Так они все же представители Киевского патриархата, или нет, раз истец требует отменить переход общины в Киевский патриархат? Надо ж как-то определиться с терминами. У обывателя должно сложиться впечатление, что пришли детинушки из УПЦ КП и переоформили на себя право собственности на строящийся храм. Собственно, именно такой мессидж стали проталкивать сайты УПЦ (МП), описывая детали этого дела, хотя даже адвокаты Горловской епархии говорят: там много нюансов и тонкостей, поэтому было столько заседаний (http://gorlovka-eparhia.com.ua/zahvat-sretenskogo-hrama-hronika-sudebnogo-razbiratelstva/). Вот эти-то нюансы и важны для понимания ситуации.
На самом деле, рейдерами УПЦ (МП) называет членов той общины, которая изначально была зарегистрирована как община МП, и которая является собственником храма-недостроя. По словам архиепископа Донецкого и Мариупольского УПЦ КП Сергия (Горобцова), «все решения о смене юрисдикции принимались членами общины, которые участвовали в ее создании и своими пожертвованиями и трудом отстроили храм. Это решение в суде не было обжаловано ни одним членом общины. УПЦ (МП) вводит людей в заблуждение, указывая на то, что храм был захвачен рейдерским способом». Примечательно, что в сообщениях УПЦ (МП) весь акцент сделан именно на храме: «захват храма», «изменение конфессиональной принадлежности храма», «хочет ктитор уйти в КП – пусть уходит, но имущество отдай в епархию». Оставим в стороне юридическую неграмотность авторов этих заметок (ведь конфессиональную принадлежность меняет община, а не храм), хотя, как можно понять, самое главное для них – кирпичи.
А теперь вкратце попытаемся беспристрастно изложить ситуацию.
Право религиозной общины сменить юрисдикцию закреплено в Законе Украины «О свободе совести и религиозных организациях» (далее – Закон о свободе совести). Хотя механизм смены юрисдикции в Законе не прописан, до настоящего времени это происходило накатанным путем: собирается парафиальное собрание, принимается решение об изменении конфессиональной принадлежности своей общины (а не храма!). Далее это решение проходит регистрацию у госрегистратора. Все. Но тут в дело вступает… да-да, тот самый храм. Храм – имущество общины, но к нему прилагается настоятель, который не всегда является членом общины. С юридической точки зрения – человек со стороны, сродни директору предприятия – нанятому лицу. По православным правилам (уставу) настоятель назначается епархиальным архиереем. Юридическая роль епархиального архиерея по отношению к религиозной общине, куда он назначил настоятеля, выглядит очень проблематично. Тем более под вопросом широта прав настоятеля, который по уставу назначается для духовной опеки и руководства парафией. Однако Закон о свободе совести в тонкости иерархического устройства церквей не вдается, что дает массу возможностей для манипулирования. Именно поэтому в УПЦ (МП) в свое время придумали, как предотвратить уход общин из-под омофора этой Церкви. Решили: достаточно составить устав религиозной общины таким образом, чтобы ее воля сменить юрисдикцию без епархиального архиерея и его настоятеля была парализована. Говорят, так написаны практически все уставы общин в УПЦ (МП). Некоторые из них по этой причине не регистрируются компетентными органами, однако общины упорно отказываются убирать из своих уставов положения, противоречащие Закону о свободе совести в части прав и возможностей не членов общины влиять на принятие ею решений.
Если следовать логике судебных разбирательств, именно такой устав был изначально у Свято-Сретенской общины. Согласно ему данная община является структурным подразделением епархии. То есть, юридическое лицо в составе другого юридического лица, которое этим другим юридическим лицом не учреждалось! Ведь согласно ст.14 Закона о свободе совести учредить религиозную общину могут только граждане, но никак не юридические лица. Иными словами, Горловская епархия УПЦ (МП) никак не могла встать соучредителем Свято-Сретенской общины. Насколько при этом было законным записывать в уставе общины, что она является структурным подразделением – решать суду. В любом случае, подчиненность общины Горловской епархии УПЦ (МП) в канонических и организационных вопросах, как это допускает ст.8 Закона о свободе совести, не может препятствовать праву общины добровольно поменять субъект этой подчиненности.
Очевидно, понимая, насколько вся конструкция юрисдикционной подчиненности Свято-Сретенской парафии сомнительна (оспорить смену юрисдикции в суде не удалось), Горловская епархия УПЦ (МП) предпочла в исковом заявлении по формальным основаниям оспорить решение об избрании общиной нового главы приходского совета, которым по уставу парафии является настоятель. Настоятель Свято-Сретенской общины не поддержал ее решение о переходе в Киевский патриархат, поэтому собрание общины прошло без него. Если следовать логике Горловской епархии УПЦ (МП), голос настоятеля (не учредителя общины-юридического лица) должен быть решающим. Если следовать логике Закона о свободе совести, то этот вопрос должны решать члены общины. Прямой аналогии с правами хозяйственного общества здесь нет. Но и в хозяйственном обществе нанятое лицо – директор – не является главой собрания учредителей, и не принимает решений о реорганизации общества, к примеру. А вот в уставе религиозной общины не члена общины, оказывается, можно наделить юридическими правами, выходящими за рамки канонических и хозяйственных отношений. И оказывается, что одно юридическое лицо – епархия – может спокойно оспорить решение учредителей другого юридического лица – общины. О том, что для религиозных организаций иерархическая подчиненность общин вышестоящим религиозным организациям не является аналогом холдинга – сказано выше.
Удивительно, но суд внял доводам епархии, не удосужившись разобраться в том, что устав епархии нарушает конституционные права религиозной общины и противоречит действующему законодательству о праве общины свободно выбирать себе юрисдикцию. С судом вообще любопытная интрига. Дела по одному спору по системе автоматизированного распределения попадают на рассмотрение одному судье. Видимо, для Донецкого суда это норма. Ведь срывают же люди джек-пот два раза подряд.
Больше всего в этой истории интересно вот что: и как дальше Горловская епархия УПЦ (МП) планирует строить отношения со своей «отсуженной» общиной, среди членов которой – и ктитор храма? Храм, за который так рьяно борются «брошенные» представители МП, все равно останется за общиной. У которой на самом деле очень много возможностей продолжать защищать свои права. Вплоть до непринятия настоятеля. Собственников храма же не отлучишь от Церкви, а у отлученных храм не отберешь по закону. Но пропагандисты МП, раскручивающие тему храмового рейдерства, прекрасно знают: юридическо-канонической кашей путаницей в головах украинцев можно пользоваться бесконечно. Так что вряд ли тут стоит заявлять о каком-то торжестве правды и закона, как это сделал митрополит Горловский и Славянский УПЦ (МП) Митрофан (Никитин) в своем комментарии к решению суда. Это скорее победа манипуляций и юридической безграмотности.
Посмотрим, как будет проходить рассмотрение апелляции.