25 лет после Чернобыля: осмыслен ли обществом гуманитарный урок?

В преддверии визита Предстоятеля на Украину руководитель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин и руководитель Синодального информационного отдела Владимир Легойда приняли участие в научной конференции, организованной Институтом проблем безопасного развития атомной энергетики РАН, и представили перед специалистами и общественностью христианский взгляд на последствия Чернобыльской катастрофы.

Председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества призвал сделать атомную отрасль более открытой для общества: «Ученые говорят, что невозможно объяснить простому человеку специальные вещи. Однако одна из серьезнейших проблем гуманитарного аспекта мира после Чернобыля и мира после Фукусимы — это обратная связь между учеными и технологами, с одной стороны, и обществом — с другой. Понятно, что эту связь может искажать сенсационная журналистика: если по телевизору говорят, что скоро все умрут от мирного атома, то это добавляет популярности данному телеканалу. Те же самые приемы применяют и в политике: те, кто стремится завоевывать внимание, политический и финансовый капитал, всегда будут стараться пугать окружающих разными сценариями, начиная от шестерок в документах и кончая атомными взрывами на электростанциях. Для того чтобы противостоять этому нагнетанию страха, есть только один способ — открытость и умение вести диалог».

«Есть прекрасные механизмы открытости, допуска разных экспертных организаций ко всем аспектам того, что происходит. Между прочим, мне кажется, что в Японии как раз эта сторона взаимоотношений между наукой и обществом была не самым лучшим образом выстроена», — заявил отец Всеволод.

Представители ВЦИОМ, выступавшие на конференции, предъявили статистические данные: до недавней трагедии в Японии не многие молодые граждане России помнили и интересовались подробностями Чернобыльского взрыва.

Только 20% россиян считают, что ситуация, подобная Чернобыльской, может повториться. Около трети — сомневаются в такой возможности. Остальные с разной степенью оптимизма уверены в благополучном атомном будущем, причем около 20% показали явное незнание сути дела и проявили равнодушие к проблеме. С другой стороны, 45% опрошенных выступают за то, чтобы оставить количество атомных электростанций на том же уровне, 16% считают необходимым увеличить их число, а оставшаяся часть — сократить.

Люди старшего поколения, особенно те, кто лично соприкоснулся с событиями 1986 года, до сих пор вздрагивают от одного только упоминания радиационной угрозы. Услышав по телевизору о том, к чему привели природные катаклизмы в Японии, они бросились скупать дозиметры и йодсодержащие препараты, хотя ученые доказали, что даже при самом неблагоприятном исходе радиация не грозит Дальнему Востоку. Очевидно, что после японского землетрясения в обществе усилились панические настроения — теперь существование АЭС большинство опрошенных ставят на первое место среди экологических опасностей, тогда как по данным опроса, проведенного в 2010 году, АЭС была только на шестом месте после вырубки лесов, городского транспорта, промышленных предприятий и захоронения радиоактивных и бытовых отходов.

Огромный страх, который до сих пор живет в обществе, не случаен. Официальные средства массовой информации сначала долго замалчивали масштабы Чернобыльской трагедии, а затем, следуя либеральным настроениям 90-х годов, обрушили на общество правду в самом апокалиптическом изложении. Кстати, после взрыва реактора на ЧАЭС Русская Православная Церковь была едва ли не единственной частью общества, которая пыталась говорить откровенно о трагедии. Сохранились кадры кинохроники 1986 года: на Украине, в окрестностях Чернобыля, клирик в пасхальном облачении, обращаясь к прихожанам с амвона, говорит о том, что произошло на самом деле на АЭС, и призывает верующих не паниковать и не бояться, помня о радости Воскресения Христова.

Протоиерей Всеволод Чаплин полагает, что, если представители разных общественных сил будут иметь полноту информации, знать об угрозах и способах их преодоления, «это в значительной степени повысит доверие к отрасли, связанной с атомной энергетикой, и поможет избежать того отрицательного эффекта, который имеет сенсационная журналистика или политизация дискуссии».

В свою очередь председатель Синодального информационного отдела Владимир Легойда отметил низкую информационную культуру сегодняшнего общества, которое, обладая огромными техническими возможностями, просто не в состоянии осмыслить их реально. «Когда мы задаемся вопросом, почему информация не была воспринята тогда и не воспринимается сегодня, то мы должны представлять, чем является современная информационная среда. Мы понимаем, что постоянно увеличивается количество информации, при этом количество достоверной информации не увеличивается. Поэтому было бы излишне оптимистичным предполагать, что из-за того, что сегодня много информации, мы узнаём больше правды о серьезных проблемах, чем раньше», — рассказал Владимир Легойда. «Один из основных трендов новостной и аналитической журналистики — это подача информации в развлекательном ключе. Мощный напор блогосферы, то есть, по сути, электронный вариант известного «одна бабушка сказала», заполняет пространство, и экспертная информация просто не доходит, она не востребована или востребована по минимуму», — добавил он.

Эксперты, собравшиеся на конференции, были единодушны в оценке того, какие уроки получило общество после Чернобыльской катастрофы. «В 60-е, 70-е, 80-е годы многие стороны нашей жизни, например искусство, науку, технологию, военную сферу, пытались объявить свободными от любой общественной оценки, в том числе от этической. Но история ХХ века показывает, что такой подход весьма опасен», — отметил протоиерей Всеволод Чаплин в своем докладе.

В 80-е годы не существовало системы реабилитации для пострадавших от радиации, а ведь общество столкнулось с огромным стрессом, пережить который было трудно. Например, многие ликвидаторы, хоть и не подверглись особенному облучению, но погибли от алкоголизма, не смогли найти себе применения в жизни общества, оказались изгоями.

Только после Чернобыля в обиход профессионалов-атомщиков вошло понятие «культура безопасности». Разрабатывать новые принципы и меры предосторожности пришлось, используя реальный опыт. «До Чернобыля культура безопасности, которую пропагандировали мировое сообщество и МАГАТЭ, воспринималась абстрактно. Потом стало понятно, что в самых разных сферах деятельности, связанных с использованием атомной энергии, безопасность является превалирующим фактором. Было принято и реализовано несколько государственных и ведомственных программ по повышению безопасности и модернизации АЭС», — отметил директор ИБРАЭ РАН доктор физико-математических наук Леонид Большов. «Все атомщики мира поняли, что они в одной лодке, есть Всемирная организация операторов атомных станций, которая создана для мониторинга и обмена информацией», — добавил он.

Этот урок, безусловно, ценен для науки. Однако осмыслен ли обществом гуманитарный урок? Технократическое сознание по-прежнему культивируется очень широко, несмотря на то что вопрос ответственности и этики неклассическая наука уже несколько десятков лет ставит во главу угла.
«Когда мы говорим о развитии науки и технологии, всегда нужно соотносить его с развитием этического самосознания людей. Вряд ли имеет смысл пытаться остановить развитие науки и техники. Сегодня всё больше и больше будут искать альтернативу сырьевой экономике, и атомная энергетика — одно из самых перспективных направлений, к тому же она стала привычной отраслью хозяйства. Но в то же время совершенно очевидно, что эта та отрасль, в которой нравственные принципы и в первую очередь принцип ответственности человека перед обществом должны максимально присутствовать», — считает отец Всеволод Чаплин.

Председатель Синодального отдела также отметил: «Среди критериев эффективности и полезности того или иного достижения общества обязательно нужно соотносить это новшество с гарантией заботы о людях. Не количество произведенной электроэнергии должно быть единственным или даже главным критерием, не прибыль, которая получена, не снижение затрат, хотя всё это, бесспорно, важно. Но представьте, что будет, если только прибыль станет мерилом для большинства людей. Тогда всё дело сгорит, если говорить словами Священного Писания. Поэтому гуманитарный аспект в данном случае является главным и так важен диалог между представителями науки, религиозных общин, политических сил».

«Надеюсь, что такого рода диалог будет продолжаться не только в связи с трагическими годовщинами, но и постоянно, в том числе в контексте тех политических и экономических решений, которые принимаются в данной отрасли», — заключил священник.