О качестве церковных экспертов, или о политическом богословии и журналистских войнах

Сергій БОРТНИК, університет Гейдельберга, Німеччина (рос., в авторській редакції)

В начале мая портал «Интерфакс-религия» решил повоевать. Связано это то ли с подготовкой к празднованию Победы, то ли с недавней встречей Патриарха Кирилла с Юлией Тимошенко, то ли просто с обиженностью за то, что нужно работать, когда вся страна отдыхает. Как кажется, «информационная война» закончилась призывом Владимира Легойды вести дискуссию о возможности снятия анафемы с гетмана Мазепы «в первую очередь в экспертном поле» (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30128).

Однако с Владимиром Легойдой нельзя до конца согласиться уже потому, что ряд «экспертов» Интерфакса являются и экспертами РПЦ – членами синодальной богословской комиссии РПЦ: это епископ Евлогий, протодиакон Андрей Кураев, а также главные фигуранты «войны» протоиерей Андрей Новиков и архимандрит Кирилл (Говорун). Среди других «экспертов» Интерфакса – одесский митрополит Агафангел, самозваный «руководитель пресс-службы УПЦ» Василий Анисимов, а также некоторые другие. Круг немаленький, но сгруппировать их мнения совсем несложно.

Предварительно хотелось бы заметить, что с подачи светской власти в последнее время в Украине строят памятники Мазепе и называют его именем улицы, и представляется лишь естественным, что Украинская Церковь в лице ее богословов решила изучить обстоятельства наложения анафемы на этого гетмана (поручение Священного Синода Богословской комиссии и Киевской духовной академии изучить данную проблему — журнал № 102 заседания Священного Синода УПЦ от 14 ноября 2007 г.).

Парадоксальность мазепинского вопроса в украинском контексте еще и в том, что гетман причастен к истории Пересопницкого Евангелия, раскручиваемого символа Украинской Церкви, внес много пожертвований именно на строительство киевских храмов, да и самой Киево-Печерской Лавры. Лишний повод, не особо заметный ни из Москвы, ни из Одессы — новое название улицы, на которой находится Лавра и многие синодальные структуры УПЦ — с недавнего времени она тоже носит имя украинского гетмана.

Аргументы отца Кирилла (Говоруна), ставшие поводом к «информационной войне», сводились к следующему (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30066):

— отлучение Мазепы носило сугубо политическую подоплеку;
— нет фактов передачи православных храмов католикам или лютеранам, в чем гетман обвинялся в «киевской анафеме»;
— гетман построил множество храмов в то время, как его оппонент Петр I храмы и монастыри во множестве закрывал;
— задача Церкви — оценивать поступки человека по отношению к самой Церкви, а не к (российскому) государству;
— невозможность «спокойной внутрицерковной дискуссии» при политической мифологизации вопроса.

Тот шквал критики, которую обрушил Интерфакс на позицию отца Кирилла, показал заангажированность данной структуры: многие интервью были взяты у «одесситов». «Войну» начал новоиспеченный член синодальной богословской комиссии РПЦ протоиерей Андрей Новиков, секретарь одесского митрополита (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30069), назвав свою позицию позицией всей богословской комиссии. Комиссии в лице ее секретаря пришлось сразу оправдываться (http://www.theolcom.ru): «не соответствует», «не рассматривала» «не уполномочивала», но было уже поздно: в войне против Украины все средства хороши.

Аргументы протоиерея Андрея таковы: покаяния у Мазепы не было; Церковь в своем решении и богослужебном Предании не может ошибаться, что он особенно привязал к анафеме Филарету Денисенко.

Истины ради надо сказать, что прот. Андрей признал, что отец Кирилл лишь «отчасти встал на защиту Мазепы». Одесский митрополит Агафангел (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30122) защитил подопечного, заявив, что «невозможно узаконить ложь» и «на реабилитации Мазепы нельзя построить мир». В прошлом многолетний ректор одесской семинарии, а ныне глава богословской комиссии УПЦ епископ Евлогий (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30108) напирал на необходимость «покаяния перед смертью» и что снятие анафемы – «в каком-то смысле оправдание», но в целом ничего нового не добавил, посоветовав читать труды самого отца Новикова.

С украинской стороны выступил и Василий Анисимов (http://www.interfax-religion.ru/?act=interview&div=220), который в целом ответил в русле одесситов. Но, зная свое зыбкое положение в структурах церковных СМИ УПЦ, свое интервью он закончил словами: «И, хотя возможность снятия анафемы, конечно же, существует, я не думаю, что обнаружатся какие-то серьезные аргументы, кроме все тех же политических», таким образом лишь подтвердив: вопрос и тогда, и сейчас был лишь политическим.

Более взвешенными оказались аргументы протодиакона Андрея Кураева (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30099), однако они свелись лишь к практическому контексту — «снятие анафемы с гетмана Ивана Мазепы — это шаг к канонизации клятвопреступления и предательства» и призыву «воспитать честное поколение».

Самым компетентным среди интервьюеров Интерфакса оказался директор Института Российской истории РАН Андрей Сахаров. Но, зная рамки своих возможностей, он сразу сослался на то, что «снятия анафемы — полностью в компетенции Церкви». Он осветил политические аспекты: Мазепа всегда оставался полонофилом, полтавская победа определила выход России на европейскую арену, а с точки зрения украинских националистов означала закабаление Украины.

Разрядить ситуацию попытался протоиерей Павел Великанов (http://www.bogoslov.ru/text/403473.html), статья которого была перепечатана и другими агентствами, но не Интерфаксом – благодаря значительным ресурсам они способны и сами порождать достаточно информации. Единственная заимствованная Интерфаксом информация — Материалы СМИ: «Оранжевые попы реабилитируют Мазепу» Сергея Дорошенко (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30089), показывает, что аргументов все же недоставало, но лишь определенной идеологической направленности.

Позиция отца Павла осветила проблему непонимания взаимных аргументов: он сравнил степень взаимопонимания сторон с вглядыванием в стеклянный шар, в котором в основном только себя и видно. Помимо прочего отец Павел подчеркнул аргументы украинской стороны: анафема Мазепы – политически ангажированное действие лишившейся самостоятельности Церкви; гетман строил храмы, да и умер с исповедью и священническим напутствием. В Румынии, где он умер, русской анафеме особого значения не придали. Диссонанс этой позиции с аргументами других россиян поражает.

Я не считаю себя компетентным рассуждать обо всех сторонах деятельности Ивана Мазепы (неплохая подборка есть в статьях Николая Мазепы, директора Центра казачества имени гетмана Мазепы — mazepa.in.ua). Мне лишь кажется, что в условиях, когда для политической элиты Украины Мазепа – национальный герой, объединивший правобережную и левобережную части Украины, Церкви в Украине ничего не остается кроме как быть более гибкой: не обязательно подтверждать, но хотя бы выработать внятную, аргументированную позицию.

И здесь я хотел бы лишь акцентировать некоторые моменты. Рассмотрение вопроса церковной комиссией – отнюдь не автоматическая канонизация Мазепы. Это способ выработать собственно церковно-богословскую позицию по данному вопросу. Такой способ лежит в русле современной политики РПЦ – создание продуманных документов, четко выражающих позицию Церкви (начиная с социальной концепции и отношения к инославию 2000 года, заканчивая нынешней подготовкой документов по отношению к другим религиям и современного православного катехизиса).

Кроме того, надо отметить, что есть прецеденты, когда РПЦ пересматривала свою позицию, признавая ошибочность мнений «отдельных иерархов» (восстановление в сане, а затем канонизация Арсения Мациевича, восстановление в сане патриарха Никона, повторная канонизация Анны Кашинской, снятие анафемы со старообрядцев…). А недавнее объединение с «заграничной» Церковью, которая, как известно, в лице своих представителей тоже ведь прославляла врагов России — нацистов – должно казаться и совсем неприличным. Способность переоценки есть и у Константинопольской Церкви: от классических примеров эпохи Вселенских Соборов до взаимного с католиками снятия анафем 1965 года.

Публицисты-интеллектуалы РПЦ традиционно широко видят проблемы: они одобряют, к примеру, введение норм шариата в законодательство Великобритании, и критикуют пензенских «закопанцев». Шире надо мол быть. В русской Церкви традиционно симпатизирует католикам: от евхаристического общения 1970-80х гг. до современной идеи создания с ними альянса в поддержку традиционных христианских ценностей в Европе. Но широты не хватает для отношений с Константинополем, с которым ведется многолетняя идеологическая война. Здесь и противостояние времен холодной войны, и разрыв евхаристического общения из-за эстонского вопроса в 1996, и демарш с заседания совместной православно-католической комиссии в 2008, да и просто презрительное наименование «турецким патриархатом».

Чем ближе к границам России, тем меньше широты — с Украиной совсем худо: это своя «каноническая территория», здесь и подворье Вселенского Патриархата открыть нельзя, да и пригласить тамошнего Патриарха на празднование крещения Руси без разрешения церковной Москвы тоже. Здесь и богословие «позорное» (последнее мнение Кураева), да и самой Украины нет — их как минимум шесть одновременно. Хотя еще года полтора назад отец протодиакон призывал ложиться и вставать с мыслью: а что бы еще сделать, чтоб удержать Украину (наверное, не так уж все плохо). Да и тур, посвященный 1020-летию крещения Руси с участием диакона всея Руси в Украине прошел, и с успехом, а в России просто провалился.

Традиционный политический фактор в церковных отношениях с Украиной дополняется еще и подменой понятий. Ведь снятие анафемы — это отнюдь не канонизация; это не оценка заслуг или недостоинства Mазепы, a права политической власти грубо вмешиваться в церковные дела. Да и царь Петр уподабливался Христу («Господь творит милость христу/помазаннику Своему Петру») в церковной службе «О Полтавской победе», но отнюдь не в трудах церковных историков (уже отмена им патриаршества чего стоит).

Другой методологический вопрос – понимание сути анафематствования – тоже требует ответа. Это торжественное проклятие с навлечением вечных мук на грешника (трактовка слов апостола Петра «вязать и решить»), как было с Мазепой, да еще и по политическим мотивам? Или это утверждение с сожалением о том, что человек сам поставил себя вне Церкви (с подтекстом, что человек сам себя «связывает» узами ада), как было с Львом Толстым?

Любопытен и сегодняшний церковный контекст конфликта. Новый Патриарх Кирилл известен как сторонник сильной Церкви и ее максимальной независимости от государства, в том числе российского. В условиях, когда больше половины приходов РПЦ находятся вне территории России, это вполне разумная политика сохранения баланса в Церкви.

И поэтому у меня вызвало лишь улыбку совпадение по времени начала «мазепиады» Интерфаксом и обращения патриарха к членам богословской комиссии РПЦ (http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=30063): «Современные русские богословы не должны позволить Церкви замкнуться в гетто». Патриарх призвал строить христианскую культуру и христианское общество, что невозможно «находясь в гетто, в самоизоляции, за стенами, возводимыми посредством отрицания всего, что не принадлежит собственной субкультуре». Патриарх имел в виду современную православную субкультуру России. Вот только по адресу ли он обращался? И правильно ли выбрали экспертов-членов богословской комиссии, которые его слушали?