Постлиберализм и его потенциал для развития экуменических отношений

В данном материале речь пойдёт о возникшей недавно богословской перспективе, постлиберализме, которая старается учесть все достижения богословия как науки и способствует конструктивному экуменическому диалогу и развитию взаимоотношений между различными христианскими деноминациями. Слово «перспектива» наиболее уместно в данном случае, т.к. постлиберализм выдвинул любопытную концепцию, но не предложил законченную и совершенную богословскую систему. Данная постлиберальная концепция предоставляет такую точку зрения или перспективу, с которой открывается новая, свежая и обладающая определённым потенциалом панорама богословия в свете экуменических процессов. В настоящее время постлиберальная концепция, находясь под прицелом критиков и под защитой её сторонников, проходит процесс своего развития.

Говоря же о постлиберализме, акцент будет сделан на выдвинутой Джорджем Линдбеком (George Lindbeck) доктринальной теории. Ведь доктринальная теория является инструментом, с помощью которого формируется логичная и последовательная система богословских взглядов или, сказать иначе, христианское мировоззрение. В рамках постлиберальной перспективы можно обнаружить много интересных идей, но, на мой взгляд, особой ценностью для экуменических процессов обладает данная теория доктрины.

Итак, постлиберализм как определённое течение возникает в США в 80-ых годах XX столетия. Книга Джорджа Линдбека «Природа доктрины: религия и богословие в век постлиберализма» (“The Nature of Doctrine: Religion and Theology in a Postliberal Age”), вышедшая в свет в 1984 году, стала основным выразителем взглядов сторонников постлиберализма. В это время Северная Америка уже признаётся в качестве ведущего богословского центра мирового значения наряду с Европой. Представленные большим количеством христианских деноминаций и широким спектром разнообразных богословских позиций, Соединённые Штаты сформировали сложный и пёстрый богословский контекст, который без сомнений нашёл отражение в постлиберализме. В частности, в своей книге Линдбек предлагает новую доктринальную теорию, которая избегает слабости используемых доктринальных теорий и примиряет их. Используемые же доктринальные теории были орудиями формирования богословия непримиримых христианских групп в США.[1] Таким образом, постлиберализм, с одной стороны, является детищем американского христианства, и вследствие этого факта в США идеи постлиберализма получили больший резонанс по сравнению с другими частями света.

С другой стороны, было бы ошибочным утверждение, что идеи постлиберализма уместны только в американском контексте. Этот контекст лишь способствовал появлению постлиберализма, но идейное содержание является универсальным, ибо впитало в себя, как и богословие США, теологическое наследие американских иммигрантов из всех частей света.

Обращаясь к идейной платформе постлиберализма, можно рассмотреть два уровня: общий и более специфичный, связанный с интеллектуальной средой Йельского университета. Общий уровень ассоциируется с различными отраслями знания. Если говорить о богословском основании, постлиберализм связан с богословскими идеями Карла Барта и новым прочтением Фомы Аквинского. В области философии - с философией науки Томаса Куна, а также с философией таких людей, Людвиг Витгенштейн и Гилберт Райл (Gilbert Ryle), а также с философией Аласдера МакИнтайра (Alasdair McIntyre). В области социологии – с такими людьми, как Петер Бергер (Peter Berger). В антропологии – как Клиффорд Гирц (Clifford Geertz). В филологии – как Эрих Ауэрбах (Erich Auerbach).[2] Этот список можно продолжать, дополняя его не менее известными фамилиями учёных, но главное – он иллюстрирует вовлечённость отличных от богословия научных дисциплин в идейное содержание постлиберальной теории и их уровень; раскрывает многогранность и глубину постлиберализма.

Скорее всего, интеллектуальная атмосфера Йельского университета придала особую направленность идеям, которые сторонники постлиберализма черпали в различных областях науки. Во-первых, следует отметить, что многие из так называемых постлибералов учились или преподавали в Йельском университете.[3] Этот университет стал alma mater для них.

Во-вторых, в Йельском университете использовали подход к изучению религий, который отличался от принятого в то время во многих учебных заведениях в Соединённых Штатах. Вместо изучения религий в качестве одного универсального феномена в Йельском университете изучали отдельно каждую из религий.[4] Этот подход позволил увидеть значимость и огромное влияние отдельной культуры, которое играет ключевую роль в постлиберальном подходе.

В-третьих, исследование христианства в целом и Священного Писания в частности ещё более акцентировали важность религиозной общины, характерную для постлиберального подхода. Так изучение Ветхого Завета в Йельском университете Бревардом Чайлдсом (Brevard Childs) привело к появлению так называемого канонического критицизма. В основании этого интерпретационного подхода лежит идея о том, что религиозная община является контекстом, в котором функционирует Писание. Библейский рассказ действует в этой общине таким образом, что он формирует её мировосприятие.[5] Такому подходу содействовали исследования йельского специалиста в Новом Завете Уэйна Микса (Wayne Meeks), который рассматривал первые христианские группы как социолог и антрополог, а также теолога из Йельского университета Ганса Фрея (Hans Frei), который занимался историей современной герменевтики.[6] Таким образом, из-за ассоциации с Йельским университетом термины «Йельская школа» или «нарративное богословие» стали синонимами постлиберального богословия.

Немаловажно то, что появление постлиберального богословия является на данный момент, в определённом значении, высшей точкой развития богословской мысли в целом. Постлиберализм – это результат деятельности исторического богословия, области богословия, изучающего развитие христианских доктрин. В свою очередь историческое богословие является отраслью теологии, которое хронологически естественно возникает последним в структуре богословской науки.

Эпохальным событием во многих отношениях была Реформация. В истории богословской мысли Реформация ознаменовалась появлением библейского богословия и конфликтом между догматическим и библейским богословием. Как известно, католическое богословие базировалось на превалирующим в средневековье подходе к решению богословских вопросов. Оно было связано с доминирующим статусом Церковного Предания по сравнению с Библией и таким образом занималось формированием и поддержанием догматов христианской церкви. Реформаторы делали больший акцент на Писании и фактически на место Предания поставили Библию. Естественным образом возникла необходимость в качественно новом изучении Библии, и соответственно возникает совершенно иной подход к формированию богословия.[7] В протестантской среде господствовало богословие, задачей которого преимущественно было извлечение вневременных духовных истин из библейского текста. Однако дальнейшее развитие протестантского богословия вызвало его разделение на догматическое и библейское. Это часто ассоциируется с именем Йохана Филиппа Габлера (Johann Philipp Gabler) и его речью “De justo discrimine teologiae biblique et dogmaticae regundisque recte utrius que finibus” в 1787 году. Догматическое богословие определялось, главным образом, как дидактическая дисциплина, а библейское – как историческая дисциплина.[8] Конфликт догматического и библейского богословия, в какой-то степени продолжающийся и сегодня, состоит в том, что догматическое богословие, обременённое вследствие протестантской схоластики философией, и его результаты не сочетается временами с результатами библейского богословия как исторической науки.[9]

На фоне этого конфликта дальнейшее развитие библейского богословия привело к возникновению исторического богословия, изучающего развитие христианских догматов.[10] С накоплением исторических фактов и усовершенствованием используемой в данной области методологии очевидным стал факт, что в пределах какой-то культурной группы идёт развитие религиозных идей. Также невозможно было не считаться и с тем фактом, что разные христианские общности или культуры по-своему развивали бывшее когда-то общим христианское наследие. В результате напрашивается два естественных заключения: либо одно из существующих богословий является истинным, либо все богословия не обладают правом на истинность. Таким образом, это ведёт либо к конфронтации и противостоянию между различными христианскими деноминациями и отдельными группами, либо к абсолютной относительности и богословской аморфности. Такая ситуация не ведёт к примирению церквей, т.к. никакая церковь не откажется от своего богословия, своего мировоззрения. Иными словами, возникла тупиковая ситуация в межцерковных отношениях.

Постлиберализм, таким образом, обращается к сложившейся в области исторического богословия ситуации, он вырастает из неё. Из этого следует, во-первых, что постлиберализм представляет собой следующий этап в развитии богословской мысли, учитывая приобретённые богословской наукой знания и оперируя ими. Во-вторых, он интегрирует различные сферы знания, как было показано выше, для лучшего объяснения существующих фактов и для лучшего понимания процессов в церковной истории. Иными словами, постлиберальная перспектива обладает притягательностью с точки зрения академизма и объективности.

Учитывая исторический фон, на котором появляется это новое богословие, позиция постлиберального богословия, выраженная Джорджем Линдбеком, непосредственно обращена к вопросам и проблемам современного экуменического движения.[11] В частности он обращается к природе христианской доктрины и рассуждает о доктринальной теории, которая бы дала удовлетворительное объяснение появившейся в ходе экуменических диалогов амбивалентности. С одной стороны, участники диалогов утверждали, что они находят существенное согласие между собой по основным догматическим позициям. С другой стороны, эти утверждения не сопровождаются какими-либо изменениями в конфессиональном богословии участвующих сторон. Можно ли это как-то оправдать?[12] Этот вопрос, полагаю, заинтересует и представителей национального христианства. Ведь в церковных кругах, с одной стороны, мы находим желание и интуитивную тягу к принятию других форм христианства. С другой стороны, мы понимаем, что этому нужно какое-то здравое и рациональное оправдание. Если и можно теоретически допустить догматические изменения в сложившихся крупных христианских деноминациях, то осуществление этого на практике кажется сейчас невозможным. Как же можно преодолеть эту амбивалентность безболезненно в нашем контексте? В этом ракурсе постлиберальная позиция и доктринальная теория Линдбека, на мой взгляд, могут и должны вызвать интерес у представителей священства и религиоведов.

Линдбек черпает вдохновение из антропологии, социологии, философии и заимствует некоторые идеи оттуда. До его обращения к достижениям указанных областей науки и его творческого использования этих достижений теологи часто игнорировали эти идеи.[13] Среди своих идейных вдохновителей теолог называет философа Петера Винча (Peter Winch), антрополога Клиффорда Гирца, социолога Петера Бергера, а также специалистов в области философии религии Ниниана Смарта (Ninian Smart) и Уильяма Кристиана (William Christian).[14]

Доктринальная позиция Линдбека непосредственно связана с его культурно-лингвистическим (cultural-linguistic) подходом к природе доктрины. Этот подход появляется в противостоянии уже существующим: пропозиционалистский (propositional) и опытно-экспрессивистский (experiential-expressive). Эти подходы отражают, в определённой степени, развитие богословской мысли. Пропозиционалистская модель присуща была долиберальному (preliberal) христианству, опытно-экспрессивистская – либеральному (liberal) христианству, а культурно-лингвистическая – следующей за либеральной христианской формации (postliberal).[15] По этой причине это течение и называют постлиберализмом.

Пропозиционалистская модель подчёркивает когнитивный аспект религии, и доктрины служат в качестве истинных утверждений о существующей реальности. Такой подход к догматам, как указывалось выше, присущ христианским группам, которые разделяют в значительной мере взгляды, существовавшие до появления либеральных взглядов в христианской среде. Либерализм же, хотя по-разному именовавшийся в христианстве, был своим существованием обязан эпохе Просвещения. Он подчёркивал культурно-историческую обусловленность христианских догматов, что и привело в отдельных случаях к рассмотрению религии как универсального явления. Появилась опытно-экспрессивистская модель, которая основана на идеях о том, что религии выражают универсальный религиозный опыт, который может быть более или менее удачно выражен в доктринах и других атрибутах религии. Линдбек, указывая на слабости предшествующих моделей, предлагает схему, в которой доктрины функционально похожи на лингвистические конструкции определённой культурной общности, формирующие и детерминирующие жизнь данной культуры. По этой причине данный подход был назван культурно-лингвистическим. В этой модели доктрины играют роль правил, по которым живёт религиозная община со своей специфической культурой.[16]

Из выше изложенного не видна ощутимая разница между опытно-экспрессивистской и культурно-лингвистической моделями, но в действительности в книге Линдбека идёт, главным образом, сопоставление данных моделей. Это, по всей видимости, связано с подразумеваемым диалогом между представителями этих моделей. Либеральная или опытно-экспрессивистская модель подразумевает фундаментальное значение религиозного опыта как предшествующего его лингвистическому и доктринальному выражению в религии. Постлиберальная или культурно-лингвистическая модель опровергает первичность опыта. Линдбек утверждает, что интерпретация религиозного опыта уже детерминирована культурой религиозной общины, которая является фоном для интерпретации. Иными словами, культура уже обладает мировоззренческой парадигмой и языком, поддерживающим и описывающим данное мировоззрение, которые определяют содержание толкования того или иного религиозного опыта. И такие культуры индивидуальны, здесь неуместно говорить об универсальности.[17] Последняя точка зрения сейчас не является каким-то новшеством. Скорее сегодня и в науке, и в религии эта схема, согласно которой существующий концептуальный мир ощутимо влияет на формирование как научной теории, так и религиозной доктрины, имеет достаточно сторонников. В определённой мере, эта эпистемологическая схема может рассматриваться как нормативная.[18]

Итак, согласно Линдбеку существует христианская религиозная община, идентификация которой и её мировоззрение созданы библейским повествованием. Это мировоззрение влияет на толкование религиозного опыта и определяет его содержание, а также на каком-то этапе формирует доктрину. Доктрина в данном случае служит правилом, регулирующим жизнь этой религиозной общины; это её основное предназначение. Библейское повествование содержит элемент истины, который частично обнажает существующую реальность, и элемент культурно обусловленный, который ассоциируется с влиянием конкретной культуры на содержание этого повествования. Доктрины также, следовательно, передают частью реальность, частью воззрения определённой культуры. Жизненность такого повествования и его доктринального обрамления определяется его применимостью и действенностью в реальной жизни людей. Таким образом, подобная доктринальная теория допускает безболезненное сосуществование нескольких различных христианских групп с различающимися богословиями и доктринами. Данная теория сочетает, в определённой мере, сильные стороны пропозиционалистской и опытно-экспрессивистской моделей, устраняя их слабости.

Итак, самые сильные стороны данной теории доктрины заключаются в следующем. Во-первых, она даёт лучшее на сегодня объяснение тому фактическому материалу, который был накоплен в области богословия в целом, и в частности в области исторического богословия. Во-вторых, она способствует дальнейшему и конструктивному развитию экуменического диалога между христианскими церквями, который в современном мире обретает всё большую значимость по разным причинам.

В то же время постлиберальная позиция вызвала определённую критику, которую невозможно игнорировать. Более всего, на мой взгляд, подвергаются критике релятивизм и антиреализм (antirealism)[19] постлиберализма. Линдбек акцентировал, главным образом, внимание на социально-культурной обусловленности христианской догмы и практически умолчал о роли и функции откровения и авторитетных источников богословия в отдельной христианской группе. Таким образом, остаётся впечатление, что доктрины религиозной общины, по сути, являются продуктом культуры. Это ведёт к мысли о полной относительности христианской доктрины, а также об отсутствии каких-либо связей с существующей реальностью, т.е. об отсутствии онтологической ценности в содержании доктрины. Более того, подчёркивая ценность мировоззрения отдельной общины, выражается мысль в поддержку сектантства как такового; и сам Линдбек выдвинул предложение, которое можно понять именно так.[20]

Подобная критика, если она оправдана, может свести на нет ценность постлиберальной теории. Но, во-первых, неверно говорить о постлиберальной теории как завершённой. Как указывалось в самом начале статьи, правильнее употреблять выражение «постлиберальная перспектива» к данному движению. Постлиберализм является только многообещающей, на мой взгляд, гипотезой. Во-вторых, выше упомянутая критика более звучала как предупреждение или опасение в том, что постлиберальные идеи могут привести к нежелательной теории и практике. Таким образом, недосказанность и незавершённость является источником критики постлиберализма. В-третьих, вряд ли Линдбек отстаивал полную относительность и антиреализм доктрин. Ведь он исходил из факта, что представители различных христианских деноминаций находили согласие в обсуждении важнейших доктрин, но при этом не решён был вопрос о рациональном объяснении такого явления. Значит, существуют критерии оценки различных культурно обусловленных доктринальных определений. Проблема в том, что постлиберальная перспектива не оперирует одной универсальной методологией богословия, которая бы описала в деталях процессы формирования доктрин в истории. Однако теологи, искушённые в своей области и знающие исторический путь богословия своей деноминации, могут прийти к единому знаменателю и, стало быть, к согласию. Следует добавить, что сам Линдбек принимал активное участие в подобных экуменических диалогах. И потом, Линдбек говорит, что библейское повествование отражает реальность, но не является научным отчётом описанных в Библии событий. Однако он не говорит, что именно является отражением реальности.

В данной статье, однако, я не намереваюсь защищать постлиберализм во всех его проявлениях. Я пытаюсь продемонстрировать потенциал доктринальной теории Линдбека для развития экуменических взаимоотношений. В этом же отношении полезность данной теории доктрины не отвергается.

Полагаю, эта теория может помочь братскому и плодотворному сосуществованию различных христианских церквей. Согласно Линдбеку отдельная церковь проходит свой исторический путь, который формирует её церковную культуру в целом и в частности её богословие. Подразумевается, что каждая такая церковь имеет общее для христианского сообщества догматическое основание, которое развивается индивидуально в истории отдельной христианской группы. Таким образом развиваясь и превращаясь в устоявшиеся в той или иной деноминации формы церковной жизни и богословские системы, богословие как мировоззрение в отдельной церкви обретает характер сложной картины мира, мелкие элементы которой органично связаны между собой. Такое богословие уже практически невозможно изменить радикально, не разрушая его в целом. Серьёзная реформация такого богословия ведёт к новому богословию, новому церковному мировоззрению. Устоявшееся богословие допускает лишь реставрационные работы, т.е. допускает непринципиальные изменения в данной богословской системе, и таким образом сохраняет её и только модернизирует. Каждая христианская группа, следовательно, в своём богословии представляет свой исключительный исторический путь. Однако исключительность богословия и истории отдельной христианской деноминации не уничтожает общих корней, общего догматического основания. Таким образом, различные христианские церкви, обладая различным богословием, вполне могут принять друг друга и находить согласие в основных доктринальных пунктах.

Например, католический автор Джон Буркхард утверждает на основании документов экуменически диалогов между католической, православной, англиканской и лютеранской церквями, что возможно взаимное признание апостольской преемственности этих церквей. Важной частью его аргументации была характеристика постмодернистской философской платформы, которая допускает без существенного ущерба плюрализм мнений в богословии в христианском мире. При этом он приводит хронологическое деление церковной истории подобное тому, которое делает Линдбек,[21] и уделяет особое внимание рассмотрению культурных и богословских аспектов мировосприятия каждого периода. Также сами аргументы Буркхарда и Линдбека в чём-то совпадают, по сути, а в чём-то дополняют друг друга.[22] Признание же апостольской преемственности означает признание церкви как истинно, во всей полноте, христианской.

Теория доктрины Линдбека вносит существенный вклад в методологию богословия. В свою очередь богословский метод определяет, в значительной мере, содержание доктрины. Это также может способствовать сближению отдельных христианских групп. Например, евангельский теолог[23] Тревор Харт, принимая идеи, сходные с идеями Линдбека, особой значимостью наделяет роль корпоративной культуры и мировоззрения религиозной общины в формировании богословия.[24] Традиционно авторитетным источником богословия евангельские христиане считают Библию, и ничто иное не имело такой авторитетности в евангельских кругах. Харт демонстрирует, что Библия сама по себе не является абсолютным и самодостаточным источником для формирования богословия. Библейский текст интерпретируется конкретной общиной верующих, и толкование его изменяется в своём значении во времени и в различных общинах. Иными словами Библия состоит из неизменного элемента, которым является сам, скажем, печатный текст, и изменяющегося элемента, которым является интерпретация этого печатного текста. Харт связывает Библию и религиозную общину, а также придаёт общине статус носителя и законодателя, в какой-то мере, христианского учения и мировоззрения. Однако такой акцент на корпоративной культуре приближает этого теолога к богословским позициям православия, где определение Предания связано с церковью в целом, т.е. корпоративной религиозной культурой, а не отдельными источниками, как Писание, творческое наследие Отцов или ещё что-нибудь. Но такой сдвиг в богословской позиции произошёл благодаря изменению в представлении о природе доктрины, в представлении о богословском методе.

Итак, я полагаю, что доктринальная теория постлиберализма способна в действительности, не только в теории, способствовать достижению истины в богословии, с одной стороны, и построению тёплых и дружеских взаимоотношений между церквями, т.е. развитию экуменических взаимоотношений. Конечно, для достижения реальных результатов это потребует дальнейшей работы теологов в целом и в области методологии богословия, в первую очередь, а также желания и стремления к развитию экуменических отношений между христианскими церквями.

[1] William C. Placher, “Postliberal Theology,” in The Modern Theologians: An Introduction to Christian Theology in the Twentieth Century, ed. by David F. Ford, 2^nd ed. (Oxford, Malden: Blackwell Publishers, 2001), 343.

[2] Ibid., 343, 348-349, а также Sheila Greeve Davaney and Delwin Brown, “Postliberalism,” The Blackwell Encyclopedia of Modern Christian Thought, ed. Alister E. McGrath (Oxford, Malden and Carlton: Blackwell Publishers, 2004), 453.

[3] W. C. Placher, 343.

[4] Ibid., 343-344.

[5] С этим связано понятие «повествовательного» или «нарративного» (от английского “narrative”) богословия.

[6] W. C. Placher, 344-347.

[7] Возникают новые методы интерпретации библейского текста по сравнению с уже существующими и общепринятыми в средневековом католицизме. В свою очередь новые методы интерпретации дают иные результаты, на базе которых возникает и иное богословие.

[8] Brevard S. Childs, Biblical Theology of the Old and New Testaments: Theological Reflection on the Christian Bible (London: XPress Reprints, 1996), 3-9. Здесь дана краткая история библейского богословия как академической дисциплины.

[9] Gerald Bray, Biblical Interpretation: Past and Present (Downers Grove: InterVarsity Press, 1996), 195-197, где даны примеры того, как в условиях так называемой протестантской схоластики догматическое богословие входило в конфликт с данными библейского богословия.

[10] Появление исторического богословия связано с так называемой «тюбингенской школой» и с именем тюбингенского теолога Фердинанда Кристиана Баура (Ferdinand Christian Baur) и вызвано непосредственно исследованиями в библейском богословии (Robert Morgan and John Barton, Biblical Interpretation [Oxford: Oxford University Press, 1988], 62-68).

[11] Имеется в виду книга George A. Lindbeck, The Nature of Doctrine: Religion and Theology in a Postliberal Age (Philadelphia: The Westminster Press, 1984).

[12] Ibid., 15.

[13] Ibid., 17-18.

[14] Ibid., 20.

[15] Ibid., 112-113.

[16] Ibid., 16-19.

[17] W. C. Placher, 347-348, а также S. G. Danavey and D. Brown, 454.

[18] Иен Барбур, Религия и наука: история и современность (Москва: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2000), 128-137.

[19] Термин взят из англоязычной литературы, обсуждающей идеи постлиберализма, и означает несоответствие верований отдельно взятой религиозной общины по отношению к существующей реальности.

[20] W. C. Placher, 350-352, S. G. Danavey and D. Brown, 455-456, а также Alister E. McGrath, “An Evangelical Evaluation of Postliberalism,” and Miroslav Volf, “Theology, Meaning & Power: A Conversation with George Lindbeck on Theology & the Nature of Christian Difference,” in The Nature of Confession: Evangelicals & Postliberals in Conversation, ed. Timothy R. Phillips and Dennis L. Okholm (Downers Grove: InterVarsity Press, 1996), 23-66.

[21] Классический, модернистский и постмодернистский периоды церковной истории у Буркхарда соответствуют долиберальному, либеральному и постлиберальному в книге Линдбека.

[22] John J. Burkhard, Apostolicity Then and Now: An Ecumenical Church in a Postmodern World (Collegeville: Liturgical Press, 2004), 95-164.

[23] Подразумевается богословие, выражающее позиции Евангельского движения. В церковной истории Евангельское движение представлено группой христиан протестантских церквей и хорошо развито в Северной Америке и Великобритании. В остальной части мира евангельское крыло проходит стадии становления в той или иной мере.

[24] Hart, Trevor. Faith Thinking: The Dynamics of Christian Theology. London: SPCK, 1995.

Игорь КОБЯКОВСКИЙ

Международная организация “International fellowship of evangelical students”