Агатангел Крымский как исследователь ислама
Агатангел Крымский (1871—1942), 150-летний юбилей которого исполняется в этом году, прежде всего известен как выдающийся ученый-востоковед. Некоторые исследователи, говоря об интересе Крымского к Востоку, указывают на его «восточное происхождение». Мол, далекие предки ученого по линии отца происходили из крымских татар. Однако сам Крымский не идентифицировал себя как татарина, указывая, что в нем преимущественно течет восточнославянская кровь. «Крымские, — писал он, — уже более двухсот лет немусульмане, и за эти двести лет кровь их до такой степени растворялась белорусской, северно-малорусской и другими примесями, что не только по моему национальному самосознанию, но даже по физическому, антропологическому типу нет оснований причислять меня к татарам». Сам же Крымский в письмах к своим знакомым и приятелям, в частности Борису Гринченко и Ивану Франко, отмечал, что украинство вросло в него «без его ведома», а по своим взглядам он — украинофил. Не случайно он стал одним из организаторов Украинской Академии Наук, а многие его работы посвящены вопросам украинского языкознания. В конце концов, он известен и как блестящий украиноязычный писатель.
Крымский родился в городе Владимире-Волынском, где «следов Востока» почти не было. Однако следует вспомнить, что несколько лет своего детства (с 1881 по 1884 год, то есть с 10 до 13 лет) будущий ученый провел в городе Остроге, где получил гимназическое образование и где, по его собственным показаниям, активно читал разные книги. Он здесь мог познакомиться с татарской и мусульманской культурой, ведь до начала ХХ века в этом городе существовала мусульманская община и действовала мечеть. Возможно, здесь и появился у Крымского интерес к Востоку.
Высшее образование Крымский получил в Лазаревском институте в Москве, Московском и Петербургском университетах. Специализировался в области востоковедения и восточных языков. Овладел примерно шестьюдесятью иностранными языками. Два года находился с научным командировкой в Сирии и Ливане.
В своих стихах, демонстрируя увлечение ближневосточной культурой, он неоднократно упоминал эти страны:
«Бачу я сни із чудового Сходу,
Навіч я бачу ту райську природу...
Сіріє! В твій зачарований світ
Хай понесеться од мене привіт...»
Какое-то время Крымский преподавал в Лазаревском институте семитские языки. В то время занялся изучением Корана. В 1918 г. ученый переехал в Киев, где начал работать секретарем Украинской академии наук. Преимущественно он занимался проблемами украинского языкознания и параллельно востоковедением. В то же время Крымский пишет художественно-литературные произведения, в которых, в частности, использует и восточные мотивы.
К важным работам Крымского по востоковеденияю следует отнести «Лекции по Корану» (1902), «История мусульманства» (в 3 ч.) (1903—1904), «История арабов и арабской литературы светской и духовной» (в 3 ч.) (1911—1913), «История Персии, ее литературы и дервишской теософии» (3 т.) (1909—1917). К этим работам определенным образом примыкает «История Турции и ее литературы» (4 т.) (1924—1927). Есть у него и немало менее объемных работ, относящихся к мусульманской религиозности. К таким, например, относится работа «Ислам и его будущее» (1899).
Говоря собственно о позиции Крымского в вопросах религии, можем сказать, что он считал себя христианином и отдавал предпочтение «нежному христианскому Богу» перед «кораническим Богом». Хотя в целом ученый относился с уважением к любой религии, говоря о ее гуманистическом потенциале. По его мнению, «в религии, в вере человек ищет успокоения от сомнений и скептицизма, которые мучают ее душу, и религия плохо бы выполняла свое великое предназначение, если бы не давала ответов на мировые вопросы прямым, аподиктические образом».
Крымский исходил из того, что этика ислама внесла немало положительного в социокультурную жизнь арабов и других народов Востока, принявших мусульманство. Он также не сомневался в желании мусульман осуществить «большую реформу» в сфере нравственности.
Сам Крымский признавался, что в начале своих востоковедческих исследований ему неинтересно было работать с Кораном, так как, по его мнению, поэтика этой книги является третьесортной, по крайней мере суры Корана уступают в художественно-смысловом отношении творением ветхозаветных пророков. Правда, со временем он «незаметно для себя полюбил Коран». Произошло это благодаря пребыванию Крымского на Востоке, где он имел возможность окунуться в «атмосферу ислама».
Говоря об особенностях исламоведческих исследований Крымского, можно утверждать, что он объединил позицию ученого-позитивиста, который эмпирически исследовал структуры исламского социума, с артистизмом «художественного оформления» исторических фактов. В своих исламоведческих исследованиях Крымский представлял историю мусульманства как эволюцию и религиозно-философских догм, и права, и ритуально-обрядовых комплексов, и политических структур от «простого к сложному». Он считал, что и Коран, и шариат никогда реально не детерминировали всю жизнь исповедников ислама. Ученый признавал, что ислам нельзя рассматривать изолированно от истории, государства, общества, культуры. Крымский даже склонялся к мысли, что вообще религиозная терминология и символика часто в исламе были только оболочкой, под которой скрывались стремление, часто далекие от ислама, а то и враждебные ему. И вообще под исламом следует понимать не «единую, гемогенную, идентичную для всех мусульманских народов религию», а сумму разных верований, для которых едва ли не единственным интеграционным фактором стал арабский язык. Образно говоря, Крымский видел в исламе зеркало, в котором каждая этническая или социальная группа, каждое поколение видит себя.
Большую роль в развитии ислама Крымский отводил этническому фактору. Он обращал внимание, что мусульманский мир состоит из трех больших этнических массивов, каждый из которых имеет свою ментальность и культуру. Это — арабские, арийские и тюркские народы. Его симпатии были на стороне ариев, в частности персов. Не зря он столько внимания в своих трудах посвятил персидскому суфизму. Именно персы вместе с арабами, по его мнению, сделали немало для развития ислама. Что касается тюрков, то Крымский считал их ретроградами, консерваторами, которые тормозили прогрессивное развитие ислама. Так, в частности, он критически высказывался в адрес Оттоманской порты (Турецкого государства). Крымский считал, что каждый истинный турецкий патриот обязан «молить Бога о крушении своего мусульманского Сиона, т. е. Исламбула». Прогнозы ученого, несмотря на их неоднозначный характер, определенным образом сбылись. После краха халифатского режима в 1924 г. Турция стала на путь построения национального государства, отказавшись от османского наследства. Интересно, что в то время в стране начал издаваться журнал «Belleten», авторы которого использовали работу Крымского «История Турции».
Крымский в целом воспринимал мусульманский мир как богатое и разнообразное исторический пространство, проблемы которого вызваны не спецификой религиозно-культурных явлений, а неудачными теориями политического лидерства. И такой подход, похоже, остается до сих пор актуальным.
