Анатолий Калюжный: Эта война – не только начало конца Путина, а, возможно, начало последней нашей человеческой истории
События Майдана и рискованные переговоры лидеров Церквей с властью уже остались позади, уступив место вооруженному конфликту на Востоке. Вместе с тем миссия Церкви лишь усиливается, поскольку именно религиозные организации пытаются максимально помочь людям во время таких тяжелых испытаний, выпавших на долю страны. О перспективах служения, о теперешней ситуации в России, войне на Востоке и о духовных испытаниях человечества РИСУ рассказал пастор протестантской церкви «Новая жизнь», епископ Анатолий Калюжный.
– Уже прошел Майдан, но война продолжается. При власти часто остаются старые кадры. Так же и в религиозной жизни происходят перемены. Чего ожидать дальше, изменились ли люди после всех событий и как можно повлиять на дальнейший ход событий?
– Во-первых, вижу определенные закономерности в том, что происходит в обществе. Меня ничего не удивляет, потому что процессы имеют не политическое, а скорее духовное основание, как и война с Россией. Со временем духовные лидеры начинают это видеть. Ведь раньше все города стали на колени, покаявшись в общей молитве. Сейчас есть проблема с беженцами, проблема со страхом в сердцах людей, проблема дискуссий относительно того, правильно ли брать оружие в руки. Для протестантов это очень спорный момент сейчас, тяжелый процесс переосмысления.
– В контексте дискуссий об использовании оружия и защите, верующие разделились на два лагеря – на тех, кто поддерживает силовой сценарий конфликта, и тех, кто выступает лишь за мирное решение проблемы. Что можно было бы им сказать?
– Это очень сложный вопрос. Я не могу осуждать ни одну из сторон. У меня в церкви одна мама пришла с тем, что ее 19-летнего сына забирают на Восток. Она очень нервничает, потому что ребенок психологически и духовно не готов к этому. Но вместе с тем есть люди, профессионалы, и этого хотят. Здесь стоит вспомнить, что нет большей любви, чем отдать жизнь за ближнего своего. Таких людей не стоит осуждать, потому что они будут охранять нашу страну. И ясное дело, что так же было с Майданом – не все в один миг приняли его концепт, как и роль Церкви в обществе. Сейчас продолжается непростой процесс переосмысления своего места в жизни религиозными лидерами и группами. Бог достигает Своей цели в нас, это однозначно. Он действует особым образом.
Очень интересно было наблюдать за изменениями, поскольку среди верующих есть представители разных национальностей, в том числе и россияне. И те из них, кто родился в Украине или давно здесь жил, все равно на порядок тяжелее воспринимают перемены. Поэтому, наверно, эти процесс в наших странах имеют сугубо духовное основание. Общаясь с россиянами, я был потрясен, когда нормальные люди начинали говорить о наших событиях и просто теряли контроль над собой. Это очень серьезные духовные проблемы, в том числе и у Путина, когда люди уже не могут мыслить адекватно, казалось бы, в такой простой ситуации. Нужно четко определить, что такое добро и что такое зло.
– Что сейчас пытаетесь делать? Как служитель может помочь людям?
– Мое призвание сейчас как епископа заключается в работе с пасторами на Востоке. Еще одна сфера работы – это диалог Украина–Россия, разговоры с лидерами религиозных организаций. Была у нас и первая встреча протестантских руководителей в Иерусалиме, которая четко показала, что проблема с наскока не решается. Позиции абсолютно не были согласованы. Сейчас я пытаюсь найти в России тех людей, которые еще сохранили адекватность и возможность хотя бы слышать другого, чтобы построить диалог. Как правило, это не высшие эшелоны руководства, потому что там очень заангажированные люди.
Я не хочу обвинять служителей России, напротив, хочу их понять. Война стоит между баптистами двух стран, как и между другими конфессиями. Я сделал для себя несколько интересных открытий. После Оранжевой революции в 2004 году протестанты начали очень активно действовать, еще когда принимали там участие. Наверно, Путин это понял и увидел существенное влияние Церкви на общество. Однако мы не знали о том, что в России фактически был создан отдел в ФСБ для работы с религиозными лидерами. Пока я расспрашивал знакомых, понял, что почти ко всем приходили ФСБшники и спрашивали: а что ты думаешь об Оранжевой революции? а какое твое отношение к этому? Ситуация сейчас такая, что если им не подчиниться, то сегодня ты еще можешь служить свободно, а завтра – уже нет.
Еще один момент – после нашей революции в России практически все церкви были очень «культурно» убраны из кинотеатров, домов культуры. В 90-х годах было такое пробуждение, что все подобные места были заняты церквами. А сейчас там произошла конкретная зачистка с той целью, чтобы церкви протестантов не могли влиять на людей. И то, что у нас случилось 16 января этого года, эта попытка принятия закона – это была калька российского закона, который там давно действует. Спецслужбы России работают, они не только зачистили территорию, но и создают определенную законодательную базу. Благодаря ей, они смогут жестко контролировать финансы церкви и разные другие аспекты, в том числе и гуманитарную помощь.
– Возможно ли противодействие пропаганде со стороны России? Как она влияет на ее граждан?
– Пропаганда остается на своем месте. Сейчас любой пастор, имея определенную общину, получает ограниченные права и возможности, «комфортную зону» для служения. Но как только пастор или служитель начинает двигаться за пределы этого искусственного коридора, у него возникают определенные проблемы. Сегодня, общаясь с ними откровенно, я ищу тех, кто может думать и с кем можно строить сотрудничество. Я пришел к выводу, что если я стоял на Майдане, рискуя имуществом для церкви, самой церковью, то я был готов платить эту цену – и регистрацией, и имуществом, и всем делом жизни, и даже самой жизнью. Напротив, в России абсолютное большинство духовных лидеров думают о том, что они пострадают, стоит лишь пойти в публичную сферу. «Идти на крест» церковь в подавляющем большинстве не готова. Однако есть случаи, когда лидер занимает радикальную позицию. Тогда его сперва предупреждают, а потом или переизбирают, или заменяют другим. Поэтому мне понятно поведение их лидеров – они хотят работать комфортно и не хотят вылазить за сферы дозволенного, чтобы беречь служение.
Но вспомним: если бы Иоанн Креститель промолчал и был «мудрым», то он мог бы служить еще лет 30. Однако кто-то должен был прийти и сказать правду. Если ты человек духовный и несешь людям правду, то ты не можешь ограничить ее одной сферой – только литургией или поклонением Богу. Говорить правду не только о Боге или о человеке, а подавать ситуацию такой, какая она есть и изобличать ложь. Было известное обращение российских баптистов, когда они поблагодарили Путина за те моральные ценности, которые он взращивает в обществе. Мне кажется, это уже высшая мера кощунства. Мы знаем, как он живет. Для Церкви это должно быть однозначным – какая там мораль, какие ценности он отстаивает? И закрывать глаза на то, что он такой и якобы защищает общество от сексуальных меньшинств, – это неправильно и эта проблема еще будет вызревать. Я убежден, что в российском обществе родится достаточно влиятельная группа людей, которые будут не бояться говорить правду любому.
Еще один фрагмент нашего общения с россиянами. Несколько лет назад мы постоянно слышали, что пропагандисты Путина говорили об управляемой демократии России, о том, что она имеет определенные особенности и формы. Это навеивалось людям определенное время, чтобы показать, что они тоже демократы, но другой формации. Когда я начал говорить о каких-то демократичных принципах, то вдруг услышал, что, оказывается, демократия – это далеко не совершенная форма общественной жизни. Я задумался, откуда это идет, говорил с одним, другим, третьим и столкнулся с тем, что российская пропагандистская машина уже более полугода методически доносит людям то, что там, где есть демократия, – там куча проблем, там больное общество. А потому власть знает «что-то», что однозначно лучше для всех. Учитывая появление позитивных сюжетов о Сталине, становится понятным, какие акценты будут господствовать. Один из пасторов говорил, что в эфир стали попадать сюжеты и целые фильмы о диктаторских и авторитарных режимах.
– Это подталкивание к автократии?
– Это означает, что все общество России подталкивается к тому, что будет другая система власти, это фундамент пропаганды. Сейчас идет полная перезагрузка сознания и подсознания через эти механизмы. Я не претендую на полную объективность, я не смог провести комплексное исследование, но это мое субъективное мнение после общения с российскими братьями за последние три месяца.
А если посмотреть на слова Меркель о неадекватности Путина, если посмотреть на их амбиции – я боюсь, что эта война уже открыта и не традиционным образом. Она перевернула страницу всего человечества, так что это будет звучать очень громко – это не только начало конца Путина, а, возможно, начало последней нашей человеческой истории. Мы верим в то, что стоим на пороге последнего времени, и верим, что такие понятия как антихрист, восхищение Церкви, конец света – это не просто слова, это определенные вещи, которые очень четко прописаны в Библии.
Я хочу обратиться ко всем верующим – нужно, чтобы мы не просто сочувствовали войне, но видели другое, что стоит за этим. Потому что так нагло пренебрегать общепринятыми принципами просто невозможно, за этим стоят или психические, или духовные проблемы. Я призываю продолжать молиться, не торопиться вешать на всех ярлыки, смотреть на все с открытыми духовными глазами и воспринимать процессы не так примитивно.
– Относительно конфликта на Востоке. Там находятся протестантские пасторы и ситуация неопределенная. Есть ли контакты с ними?
– Они пытаются быть активными там. Например, там работает мой друг Сергей Косяк, пастор маленькой церкви. Он одним из первых священнослужителей в Донецке собрал верующих в молитвенную палатку в центре города. Его били, вынуждали оставить это дело, но он, отправив свою семью в безопасное место, до сих пор остается там. Сейчас он служит многим военным в больницах, пытается делать сколько сможет. Когда его арестовали и пытали, то человек, руководивший этим, был его бывшим прихожанином. Так и самопровозглашенный мэр Славянска Понамарев когда-то ходил в церковь, а теперь он один из руководителей в ДНР. Когда человек отворачивается от Бога, раз придя к Нему, то демоны делают в нем настоящий форпост. Для меня не удивительно, что люди, отошедшие от церкви, сейчас наиболее агрессивно настроены против нее.
Служение на Востоке продолжается, я знаю героев веры, которые вывозят оттуда сотни людей, ежедневно рискуя. Во время Майдана, общаясь со многими из них, я видел их равнодушие к Украине, им было все равно, какой будет власть. Однако уже за эти два-три месяца я вижу изменение сознания этих пасторов, Бог достигает Своей цели в нас. Потому что все, что происходит, случается не ради олигархов или людей – это все ради Церкви. Это духовная борьба и мы должны быть готовы к этому.
– А каким Вы видите выход из ситуации на Востоке? Потому что, как показали события, перемирия так и не было.
– Это ужас. Когда теплилась надежда, что все это остановится, снова случались катастрофы – это снова горе. Один мой знакомый видел интересный сон об этих событиях. Ему приснился медведь, который пытался своими лапами что-то заграбастать, вроде бедной Украины. У него на шее была удавка, и чем больше он лез – тем сильнее она затягивалась, отбрасывая его назад. С одной стороны, я бы очень хотел, чтобы это остановилось как можно скорее. И я приветствую то, что сделал Порошенко, может, немного запоздало, но я понимаю, что если кто-то не остановит Путина, то он не остановится сам. Он не может допустить, чтобы Украина имела открытые границы с Европой, чтобы она получала помощь от Запада. Это начало его конца. Он будет делать все, чтобы восточные области надолго стали зоной нестабильности.
Тут много факторов – и месторождения сланцевого газа, и целостная, тотальная, уникальная война. Потому что если Украина получит свой газ – как на нее влиять? Поэтому все, что делает Россия, шито белыми нитками. Очень хотелось, чтобы и Европа и Америка более конкретно сказали о своих позициях. Я уверен, что мы на стороне правды, потому что решали внутренние проблемы, без чужого вмешательства. В то же время я боюсь за Обаму, потому что, понимая его психологию, становится ясно, что это не тот человек, который может жестко идти до конца. Есть еще хуже проблема: общаясь с западными экспертами, я вижу, что они не очень хотят развала России. Почему? Потому что Путин сейчас хоть как-то контролирует процессы внутри. Там большое количество ядерного оружия, и, если случится хаос, то неизвестно, в чьи руки оно попадет, – Запад боится этого. Ему лучше видеть неадекватного Путина, чем полное безвластие в России. Поэтому Европа будет влиять, но не настолько жестко, как могла бы.
Западные руководители побаиваются Китая, потому что он развивается очень интенсивно и это серьезная угроза для мирового доминирования. И если ему вдруг удастся объединиться с Россией – появится еще одна очень мощная и влиятельная сила, которая будет чрезвычайно действовать в мире, и неизвестно, как она будет себя вести. Если посмотреть на ситуацию в целом – то можно понять, что на карту поставлено все.
Я уверен, что всю эту проблему с кровопролитием, войной, ложью может решить только Бог. Только Он может дать благословение и для России и для Украины. Я мечтаю о том, чтобы произошло великое пробуждение в РФ, чтобы наше сознание поднялось – это то, о чем я ежедневно прошу Бога. И с этой верой живем каждый день, ведь теперь должны смотреть вперед, имея последствия революции на Майдане за собственными плечами. Я убежден, что все эти кардинальные перемены лишь помогут нашей стране, подняв ее на новый духовный уровень.
Разговаривала Татьяна МУХОМОРОВА
