Экзамен на доверие (ч.3.)
«Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь» (Ин. 21:18).
Эти и другие слова Священного Писания мы сегодня слышим в храмах, благодаря важнейшему принципу, на котором уже более 2000 лет строится жизнь и деятельность Христианской Церкви — Преемственность.
Для Церкви, во все времена, были важны два фактора: доверие со стороны «простирающих руки» и внутренняя ответственность за свои действия со стороны «препоясывающих и ведущих». От того, как взаимодействуют настоящее и прошлое, зависит будущее.
Размышляя над этой темой, я обратил внимание на эти две вещи, изображенные на фото — печать почившего Предстоятеля Украинской Православной Церкви и факсимиле его подписи, которые сегодня хранятся в Музее Блаженнейшего Митрополита Владимира. Два небольших пластмассовых механических устройства, из-под которых более двадцати лет выходили важнейшие документы УПЦ — это исторические вещи.
Но в 2012 году произошло два случая, которые наложили на их историю неприятный отпечаток. Об одном из них расскажу здесь — без эмоций, осуждений и ярлыков. Чисто фактаж. Чисто история.
Свое письмо старейшему по хиротонии постоянному члену Священного Синода митрополиту Одесскому и Измаильскому Агафангелу, от 17 февраля 2012 года, Блаженнейший Митрополит Владимир закончил такими словами: «Повторно просим Вас вернуть Нам через наше доверенное лицо заведующего Канцелярией Киевской Митрополии архимандрита Аркадия (Демченко) мокрую печать и печать-оттиск Митрополита Киевского и всея Украины, а также Наше факсимиле. В противном случае, будем считать печати и факсимиле утерянными».
Каждый, кто был близко знаком с почившим Предстоятелем УПЦ, знал о двух важных чертах, присущих ему: он не повышал голос и не повторял по два раза.
Почему же в этом письме Блаженнейший пишет фразу: «Повторно просим...»?
26 января 2012 года, впервые в новейшей истории УПЦ, заседание Синода прошло без его участия. Он серьезно болел, но был жив и, фактически, согласно Уставу об управления УПЦ, являлся Предстоятелем нашей Церкви, за которым юридически закреплен статус председателя Священного Синода.
В это время полнота УПЦ сугубо молилась о его выздоровлении. И все, от простых мирян до архиереев, жили надеждой на то, что вскоре, милостью Божьей, Блаженнейший вернется к исполнению своих обязанностей. Во всех храмах, монастырях и на страницах всех церковных СМИ говорили об этой молитве и о вере в то, что она будет услышана Богом.
На этом фоне парадоксально выглядит начало первого заседания Синода, без Блаженнейшего. Митрополит Одесский и Измаильский Агафангел, который его возглавил, занял кресло, в котором более двадцати лет сидел Митрополит Владимир. Хотя по логике всеобщей надежды на выздоровление последнего и согласно этикету, должен был оставить его свободным, и сесть рядом.
Плюс к этому, в конце заседания он дал распоряжение, тогда еще, архиепископу Переяслав-Хмельницкому и Вишневскому Александру принести печать Предстоятеля УПЦ и факсимиле его подписи.
Таким образом, эти два атрибута административной власти Предстоятеля оказались в Одессе. Хотя, в момент отсутствия Блаженнейшего, должны были находиться либо у Управляющего делами УПЦ, либо у секретаря Предстоятеля, которым тогда и был архиепископ Александр.
В связи с этим, непонятно, зачем митрополиту Агафангелу понадобились печать и факсимиле подписи Блаженнейшего Митрополита Владимира? Но этот вопрос, скорее, риторический, ведь у него не было абсолютно никаких оснований для того, чтобы ими воспользоваться.
Лично у меня только одно объяснение этого странного факта: владыка Агафангел — человек преклонного возраста. А для старого поколения управленцев, в том числе и церковных, печать — это, своего рода, символ первенства и власти. Но это также мало логично, потому что в тот момент, де-юре, административная власть в УПЦ была закреплена за Блаженнейшим Митрополитом Владимиром.
Тогда некоторые околоцерковные СМИ данный поступок старейшего по хиротонии постоянного члена Священного Синода объясняли тем, что владыка, таким образом, пытался помешать архиепископу Александру, якобы злоупотребляя полномочиями секретаря Предстоятеля УПЦ, выпускать подложные документы, в своих личных интересах.
Но данный аргумент опровергает тот факт, что в 2012 году практически все официальные письма Предстоятеля УПЦ выходили с живой (мокрой) подписью Блаженнейшего Митрополита Владимира.
К тому же, в этом случае, печать и факсимиле можно было официально передать Управляющему делами УПЦ архиепископу Белоцерковскому и Богуславскому Митрофану (Юрчуку). Тем более, что именно он впервые озвучил в СМИ мысль о том, что архиепископ Александр якобы выдает свои личные мысли за авторитетное мнение Блаженнейшего Митрополита Владимира.
Одним из доказательств ошибочности этого утверждения является то, с какой легкостью и оперативностью архиепископ Александр выполнил, пусть и безосновательное, но все же — распоряжение митрополита Агафангела. Тем самым, показал, что лично ему эти вещи, принадлежащие Блаженнейшему, не нужны. «Мне сказали принести и отдать — я принес и отдал», — так прокомментировал этот факт секретарь Предстоятеля УПЦ.
Хотя, как отмечалось ранее, митрополит Агафангел не должен был так поступать, тем более, что печать и факсимиле «уехали» в Одессу без соответствующего решения Священного Синода и без официальной расписки от, старейшего по хиротонии, его постоянного члена.
Заведующий Канцелярией Киевской Митрополии УПЦ архимандрит Аркадий (Демченко), который, по благословению Блаженнейшего Митрополита Владимира, поехал в Одессу, чтобы забрать печать и факсимиле, возвратился с ни с чем.
В Киев эти важные атрибуты «вернулись» лишь в апреле 2012 года.
Сегодня печать и факсимиле находятся в Музее Блаженнейшего Митрополита Владимира — хранят память о тех непростых событиях истории последних лет жизни почившего Предстоятеля Украинской Православной Церкви.
Александр Андрущенко
Страница в сети Фейсбук, 31 октября 2016
Продолжение. Предыдущая
