Гений знакомится со святыней
Шевченко и Пересопницкое Евангелие
В августе этого года исполняется 450 лет со времени написания выдающегося памятника нашей культуры — Пересопницкого Евангелия. Это удивительное произведение, которое сумело пережить военные лихолетья, оно «переезжало» с одного места на другое, иногда исчезало, но появлялось снова. Что-то было в нем мистическое. И сейчас на этом Евангелии президенты Украины принимают присягу.
Как известно, это Евангелие начали писать 15 августа 1556 г. в Троицком монастыре села Дворец, которое находится неподалеку от современного Изяслава (райцентр Хмельницкой области), а завершили работу 29 августа 1561 г. в монастыре Рождества Богородицы в селе Пересопница (сейчас село Ровенского района). Книгу заказала и, соответственно, финансировала княгиня Настасья (Анастасия) Юрьевна Жеславская (Заславская), происходившая из княжеского рода Гольшанских. Ей помогала дочь Анна-Евдокия, а также ее зять Иван Федорович Чорторыйский.
После написания Евангелие длительное время хранилось в Пересопницком монастыре, о чем, в частности, свидетельствует инвентарь этой обители 1600 г. Однако в 1630 г. монастырь прекратил свое существование. Его владелец, князь Николай Чорторыйский, который придерживался католического вероисповедания, обратился к королю Сигизмунду ІІІ с просьбой передать обитель Клеванской иезуитской коллегии. Король сразу издал грамоту, согласно которой монастырь вместе с имуществом и земельными угодьями переходил во владение иезуитов. Очевидно, в руки последних и попало Пересопницкое Евангелие.
На некоторое время оно загадочно исчезает, чтобы потом появиться, но уже в начале ХVІІІ в. и в Центральной Украине. В конце концов, Евангелие оказалось в руках гетмана Ивана Мазепы. В 1701 г. он подарил эту книгу Переяславскому кафедральному собору, который был построен на его средства. 17 апреля того же года была сделана соответствующая дарственная запись в Евангелии.
Почти сто лет Евангелие хранилось в соборе, а потом оказалось в библиотеке Переяславской духовной семинарии. Здесь его обнаружил археограф Осип Бодянский, который в пятом номере «Журнала Министерства народного просвещения» за 1838 г. опубликовал информационную статью об этой реликвии.
Приблизительно в конце 1845 г., находясь в Переяславе, с Пересопницким Евангелием имел возможность ознакомиться Тарас Шевченко.
Как это произошло и при каких обстоятельствах?
Впервые в Переяслав Шевченко прибыл в середине августа 1845 г. Здесь его ждал старый друг, городской врач Андрей Осипович Козачковский. Последний был коренным переяславцем, сыном ректора местной семинарии. Сначала учился в этой семинарии, потом закончил в Петербурге медико-хирургическую академию. Служил врачом на Балтийском флоте. В 1841 г. познакомился с Шевченко. Увлекался творчеством поэта. Сам тоже пытался писать стихи. Кстати, Козачковский неплохо знал вышеупомянутого Осипа Бодянского. Возможно, именно он обратил внимание ученого на Пересопницкое Евангелие.
У Козачковского Шевченко пробыл до двух недель. За это время поэт познакомился с городом, его окрестностями, нарисовал Покровскую, Михайловскую церкви, Вознесенский собор и другие памятники. Дальше, в сентябре-октябре, Кобзарь побывал на своей малой родине — Каневщине, а также в Миргороде, Лубнах и других местах центральной Украины.
В начале ноября он снова приехал в Переяслав к Козачковскому. Вообще осень 1845 г. была чрезвычайно плодотворной в творчестве Шевченко. В этот период он написал немало известных произведений — поэмы «Єретик», «Сліпий», «Кавказ», «Наймичка», мистерию «Великий льох», некоторые стихотворения. Также много рисовал.
Еще в августе Шевченко как выпускник Петербургской академии художеств наладил связи с Киевской археографической комиссией. Эта комиссия реально начала функционировать в марте 1845 г. при канцелярии киевского генерал-губернатора Дмитрия Гавриловича Бибикова. Возглавлял ее Николай Эварестович Писарев. Для нужд комиссии выделялись средства, а главной ее задачей было обнаружение и изучение памятников «русской старины» в Киевской, Подольской и Волынской губерниях.
Такая задача, правда, имела четко выраженный идеологический характер и полностью согласовывалась с тогдашней имперской политикой российского правительства. Ведь в то время в губерниях, входивших в состав Киевского генерал-губернаторства, господствующим слоем оставалась польская католическая шляхта. Она рассматривала Правобережную Украину как территорию своего доминирующего влияния. Российские же идеологические структуры, в том числе и Киевская археографическая комиссия, имели целью доказать претензии России на эту территорию, утвердить мнение, что здесь испокон веков доминировала «русская» народность и сопутствующее ей православие. Тем самым отрицалось право польской шляхты на эту территорию.
Однако, несмотря на российскую имперскую направленность, деятельность Киевской археографической комиссии во многих моментах оказалась положительной для украинцев. Материалы, собиравшиеся членами комиссии, имели часто не столько пророссийский, сколько проукраинский характер. Соответственно, новое украинское национальное движение, переживавшее период своего становления, получило в ее лице неплохого союзника. Это был один из немногих случаев, когда российские структуры работали (по крайней мере, частично) на украинскую идею.
Очевидно, отправляясь в Переяслав и путешествуя осенью по землям Центральной Украины, Кобзарь выполнял какие-то задания Киевской археографической комиссии. 18 ноября 1845 г. общее собрание Академии художеств постановило присвоить Шевченко звание неклассного (свободного) художника. Это давало ему основания оформить свои отношения с Киевской археографической комиссией. 28 ноября Шевченко побывал в Киеве, получил от комиссии деньги для поездки с целью исследования памятников старины. 10 декабря он уже официально был утвержден сотрудником комиссии.
Выполняя эту задачу, Шевченко заинтересовался старыми книгами, которые находились в библиотеке Переяславской семинарии. Среди них было и Пересопницкое Евангелие. Судя по всему, Евангелие произвело на поэта сильное впечатление, потому он оставил о нем запись в своих археографических заметках. Вот содержание этой записи:
«В скромной семинарской библиотеке хранится два Евангелия, писаны на пергамени изяшными славянскими буквами, чернилом и киноварью — с прекрасными разноцветными рисунками по золоту. Первое писано в 7053 году... Второе Евангелие, также на пергамени, изящнее и роскошнее первого, писано малороссийским наречием [1556] года, с надписью на краях первых листов...». Дальше приводилась дарственная запись гетмана Ивана Мазепы, который передал книгу Переяславской епархии: «Сіе Евангеліе прислано и дано отъ Ясновельможного Его милости пана Іоана Мазепы, войскъ царського пресвітлаго величества запорозкихъ, обоихъ сторон Днипра Гетмана, и славного чина Святого Апостола Андрея кавалера до престола Переяславского епископского, который отъ его жъ милости созданъ, отъновленъ, и драгоценнъми утварьми украшенъ при преосвященномъ епископи Захаріи Корниловычи року [1701] апреля [17] день».
«Это Евангелие, — дальше указывал Т.Шевченко, — подробно описано г. Бодянским в «Журнале Министерства народного просвещ[ения]» №5, 1836 года, май».
Из приведенной записи видно, что Шевченко знал о существовании этого памятника из описания Бодянского, с которым он был лично знаком. Здесь уместно сказать несколько слов об этом ученом, поскольку контакты с ним имели немалое значение для Шевченко. Бодянский закончил филологический факультет Московского университета в 1834 г. В 1837 г. был откомандирован Министерством народного образования за границу для изучения литературы и истории западных и южных славян. Учился у П.И.Шафарика. Работал в библиотеках Праги, Вены, Будапешта. Вернувшись в Россию в 1842 г., занял должность профессора кафедры славянской филологии Московского университета. Преподавал чешский, польский, сербский языки и литературу, сравнительную грамматику славянских языков. Познакомились Бодянский и Шевченко в феврале 1844 г. в Москве. Встречались они и в 1845-м, переписывались. Бодянский заинтересовал Шевченко историей чехов и фигурой Яна Гуса, а также работами Шафарика. Эти интересы стали одним из толчков к написанию поэмы «Еретик». Напомним, что эта поэма была написана осенью 1845 г., приблизительно в то самое время, когда Кобзарь познакомился с Пересопницким Евангелием.
Очевидно, именно Бодянский обратил внимание Шевченко на Пересопницкое Евангелие. Ведь недаром в своих археографических заметках писатель ссылается на статью этого ученого в «Журнале министерства народного просвещения». Бодянский знал, что этот литературный памятник находится в Переяславской семинарии и что он может вызвать заметный интерес у Кобзаря.
Конечно, жанр археографических заметок не предусматривал глубокое и всестороннее описание памятника. Да и сам Шевченко не был специалистом в сфере археографии. Однако интересно глянуть, на какие моменты он обратил внимание.
Писатель прежде всего указал на эстетическую ценность Евангелия, на то, что оно сделано искусно, утонченно и «роскошно». Действительно, эстетическая ценность его чрезвычайно высока. Второе, на что обратил внимание Шевченко, это то, что Евангелие написано «малороссийским наречием», то есть на украинском языке. Как известно, Пересопницкое Евангелие было одним из первых памятников официальной книжности, написанных на этом языке. Правда, не весь текст Евангелия был переведен на украинский. По крайней мере, первое Евангелие, Евангелие от Матфея, было близко к старославянской основе. Другие же Евангелия, особенно от Луки, приближались к языку народному. Вероятно, Шевченко не случайно заметил, что Евангелие написано «малороссийским наречием». Он, несмотря на некоторые нюансы, являлся сторонником широкого использования разговорного украинского языка, подъема его на элитарный уровень. Так, Кобзарь даже осуждал Григория Сковороду за то, что тот не писал свои произведения на этом языке. Поэтому для Шевченко Пересопницкое Евангелие как памятник украинской письменности представляло большую ценность.
И, наконец, следует обратить внимание на то, что писатель в своих археографических заметках приводит полностью дарственную надпись Мазепы. Можно, правда, это списать на то, что данная запись находилась в начале книги и бросалась в глаза. Однако, по-видимому, дело не только в этом. Шевченко вообще осторожно относился к фигуре Мазепы, практически нигде в своих произведениях не упоминал эту историческую личность. И все же он знал о меценатской деятельности опального гетмана, которого проклинала Российская православная церковь. И потому, возможно, в своих археографических заметках специально сделал акцент на меценатстве Мазепы.
По-своему символично, что официальную работу в Киевской археографической комиссии Шевченко фактически начал с изучения Пересопницкого Евангелия. И хотя исследование им этого памятника не было исчерпывающим, все-таки поэт сумел обратить внимание на его важные моменты.
