От времени личностей — к времени стратегий
УАПЦ за свою почти столетнюю историю прошла интересный путь. Она возникла в 20-х годах в результате интеллигентских революционных мечтаний и еще на заре украинской независимости отдавала мечтой и интеллигентностью диссидентского толка. Но к концу утратила этот флер — частично после смерти патриарха Дмитрия (Яремы) и, окончательно, после ухода в "обновление" Харьковско-Полтавской епархии под руководством бывшего канцлера УАПЦ архиепископа Игоря (Исиченко). Которому оказалось тесно до несовместимости в одной церкви с и.о. патриарха митрополитом Мефодием.
Период правления митрополита Мефодия ознаменовался потерями — и количественными, и качественными и, что горше, угасанием надежд. С самого начала — собора 2000 г., где он получил странное звание "и.о. патриарха" — надежды только то и делали, что умирали. Напомню, тогда на собор было вынесено предложение, содержавшееся в завещании патриарха Дмитрия, — отказаться от выборов нового предстоятеля и просить попечительства у митрополита Константина, главы УПЦ в США в единстве с Вселенским патриархатом, и таким образом вернуться в "канонические рамки" и единство с Константинопольской церковью-матерью. Партия, поддерживавшая этот сценарий, проиграла — был избран предстоятель, митрополит Мефодий, и УАПЦ осталась в "свободном плавании".
Теперь трудно судить, насколько вероятным был "американский" сценарий, но после того как он был отвергнут, оставался только один "путь в Константинополь" — через единство с УПЦ КП. Намерение достичь единства со стороны обоих предстоятелей — митрополита Мефодия и патриарха Филарета — было засвидетельствовано в присутствии Вселенского патриарха в Фанаре. И нарушено в рекордные сроки, причем обе стороны, как водится, тыкали указательными друг в друга. После этого ни о каком "объединении с УПЦ КП" в УАПЦ никто всерьез не говорил. А когда говорил — было совершенно очевидно, что это фигуры речи, которых требует политический момент.
Более того, митрополит Мефодий принялся совершенно откровенно делать реверансы в сторону УПЦ МП. Что вызвало негодование со стороны УПЦ КП и шквал обвинений в адрес митрополита Мефодия — о "предательстве" идеи украинской церкви и "сдаче Москве". УПЦ МП наверняка не теряла возможности вбить клин между УПЦ КП и УАПЦ, препятствовать их объединению, но вовсе не с целью "поглотить" УАПЦ самостоятельно. Если и был какой-то "заказ Москвы" на сей счет, то, скорее, о необходимости удержать статус-кво. "Расколотое" автокефальное движение в Украине было куда выгоднее в стратегическом плане чем, пусть небольшая, но единая автокефальная церковь. Это, во-первых, делало смешной саму идею украинской автокефальной церкви, во-вторых, гарантировало хаос, в который не решился бы вмешиваться Вселенский патриарх.
Но, даже понимая это, митрополит Мефодий из двух потенциальных сторон переговоров выбирал УПЦ МП. Этому не стоит удивляться. УПЦ КП и УАПЦ находятся в гораздо более жестком клинче друг с другом, чем с УПЦ МП. Начиная с самого первого объединения — то есть создания УПЦ КП "на базе" УАПЦ, стоившего УАПЦ целостности. Ведь, как и следовало ожидать, вместо одной церкви возникло две. Причем каждая обвиняла другую в упрямстве, властолюбии, махинациях и прочих страшных вещах. Вся дальнейшая история их взаимоотношений строилась по принципу "не забудем, не простим". УАПЦ и УПЦ КП старательно "не забывали" друг другу ничего, а паче прочего — личных обид.
По всей видимости, именно личные отношения оказали особое влияние на выбор союзников и противников — митрополит Мефодий просто предпочитал в качестве собеседника митрополита Владимира, а не патриарха Филарета, с которым был в жестком застарелом конфликте.
Время не только не сняло противоречий — в последние годы они лишь усугублялись. Руководство УПЦ КП стало позволять себе откровенное пренебрежение в адрес УАПЦ. Последней каплей стало воззвание УПЦ КП переходить из УАПЦ в УПЦ КП приходами в связи с тем, что руководство УАПЦ сознательно тормозит "объединительный диалог". Хотя никакого "объединительного диалога" в это время уже не было и быть не могло с обеих сторон. УПЦ КП слишком окрепла и уверилась в себе, чтобы говорить с УАПЦ на равных — ей было сподручнее диктовать условия, а трех владык УАПЦ, во-первых, и так все более-менее устраивало, а во-вторых, все трое — и в особенности предстоятель — не имели желания договариваться о чем-либо с патриархом Филаретом. Просто из глубокой личной неприязни.
Однако последний год изменил все. Сдвиги в жизни целой страны и сами по себе не могли не отразиться на церкви. Но и в самой церкви естественным образом пришло время смены элит. За последние полгода религиозное поле Украины утратило двух ключевых игроков — людей, определявших сам облик этого поля. Летом не стало митрополита Владимира, теперь — митрополита Мефодия.
УПЦ МП смену лидера перенесла из рук вон плохо. Волею судьбы эта церковь первой из украинских церквей столкнулась с необходимостью менять руководство в сильно изменившихся условиях. И может показаться, что она ответила на этот вызов самым неудачным образом. Но на самом деле, она первой открыла нам простую правду: кадровый голод — отнюдь не прерогатива светских институтов, а страх и недоверие к народу (в данном случае — мирянам и клиру) — болезнь не только светских властей. То есть церковь болеет теми же болезням, что и общество в целом. Просто на ее теле симптомы выглядят ярче, концентрированнее.
В ситуации революционного и военного накала страстей архиереи УПЦ МП поставили руководить церковью крайнего консерватора, заведомо неспособного на компромисс, гибкость, просто на диалог. Человека "русского мира" — словно в насмешку. Но это не была насмешка — особого выбора у них не было. Конечно, хорошо было бы поставить "менеджера", а еще лучше — "кризисного менеджера", но где ж его взять? "Старые кадры" хороши не тем, что они старые, а тем, что они кадры. Пусть не способные отвечать на вызовы времени, на самостоятельную политику, на стратегическое планирование и тактические хитрости, но способные хотя бы удержать пациента от немедленной кончины.
Так вот, в УАПЦ и даже в УПЦ КП ситуация с кадрами не только не лучше, но даже хуже, чем в УПЦ МП. Хотя бы просто в силу статистики — в УПЦ МП больше архиереев, чем в УПЦ КП и УАПЦ вместе взятых, а значит — больше выбор. Но кроме статистики есть и другие причины — как общие, так и сугубо церковные.
Впрочем, УАПЦ подошла к смене предстоятеля в таком состоянии, что кадры не кажутся самой актуальной проблемой. Актуальнее вопрос более основательный — физическое выживание.
Проще всего предположить, что УАПЦ больше ничего не остается, как прекратить многолетнее сопротивление и влиться в УПЦ КП. Если УПЦ КП хотя бы оставит в силе обещание принять каждого "с чем пришел". До сих пор подобное слияние для УАПЦ особого смысла не имело. Если "кто с чем пришел, то и имеет" — зачем вообще куда-то ходить? К тому же, зачем множить сущности, которых и так размножено невероятно? Зачем в одной церкви два митрополита Львовских, например? Ведь понятно, что рано или поздно "должен остаться только один" — а недоверие владык УАПЦ к патриарху Филарету настолько сильно, что они не сомневаются именно в таком исходе, как и в том, что в число "единиц" не попадут.
К тому же, зачем вообще утруждаться? Одно дело — соединяться с какой-нибудь признанной церковью ради выхода из "неканонического" статуса. А для чего объединяться с теми, чей статус неотличим от твоего? До какого-то момента поддерживались разговоры о том, что "это условие Вселенского патриарха" — стоит, мол, объединиться, и он стразу "примет в нас участие". Но патриарх Филарет вовсе не спешит под крыло к Вселенскому патриарху — он ясно дал понять это на праздновании 1024-летия Крещения Руси, выдвинув патриарху Варфоломею условия, на которые тот согласиться не мог. Так в чем смысл объединения?
Но теперь этот вопрос почти сошел на нет. Потому что смысла в автономном существовании церкви, состоящей из трех епархий, вернее, трех епархиальных архиереев, своим авторитетом худо-бедно удерживающих небольшое количество священников и приходов — ничуть не больше. Теперь этих архиереев осталось всего двое. При том, что их соперник не только сильно вырос и возмужал — в последний год он еще и обрел особую популярность и авторитет как в народе, так и во власти. Рядом с ним чувствует себя не лишком уютно куда более сильный соперник — УПЦ МП. На нынешнем общественно-политическом фоне присоединение оставшихся осколков УАПЦ к УПЦ КП будет воспринято как нечто само собой разумеющееся: украинская церковь должна, наконец, дооформиться, противоречия — кануть куда поглубже, и "украинское православие" можно будет со спокойной душой противопоставить "московскому". На что уже готов общественный (а возможно, готовится и государственный) заказ.
К тому же, объединение УАПЦ с УПЦ КП в той или иной форме — дело времени. Возможно, ближайшего. Вопрос лишь в том, как это произойдет. Будет это стихийное "присоединение частями" — переходы по приходам из УАПЦ в УПЦ КП пока от УАПЦ ничего не останется. Или по инициативе властей — местных или даже центральной. Или УАПЦ соберется с последними силами и сделает этот шаг, по крайней мере, запоминающимся. У нее все еще есть для этого скрытый резерв — возможное объединение с УАПЦ(о) во главе с архиепископом Харьковским Игорем (Исиченко). Чей уход в "обновление" во многом был результатом личного конфликта с митрополитом Мефодием. Примирение между западной и восточной частями УАПЦ не так уж невозможно. Оно, во-первых, вывело бы УАПЦ из ее странного "галицкого гетто" и вернуло бы ей всеукраинское звучание, во-вторых, усилило бы УАПЦ в плане кадровом и идеологическом — архиепископ Игорь умеет привлечь людей неординарных. Это объединение вряд ли поможет УАПЦ надолго удержаться на плаву. Но, по крайней мере, придаст ей немного веса в возможных переговорах с УПЦ КП.
Как бы то ни было, украинская церковная история в ближайшее время наверняка поменяет русло. До сих пор в ней очень многое зависело от личностей. От личных усилий, личного авторитета, личных контактов и договоренностей, личных травм и обид. Время "личного" заканчивается. Может, по причине измельчания кадров, может, просто таков дух времени — времени стратегий, структур, солидарных усилий и групповых интересов. Перемены настойчиво простукивают стены украинских церквей.
