«Православная армия» против «униатов, раскольников и сектантов»: идеология и террор «русского мира»
Аналитики, религиоведы и украинские богословы (особо стоит выделить тексты Юрия Черноморца и архимандрита Кирилла Говоруна) неоднократно обращали на это внимание, но, к большому сожалению, никто из ведущих украинских и западных политиков не предвидел и не учел возрастающей роли агрессивного московского православия в региональной и глобальной политике. Как показали события в Украине, православный фундаментализм не менее агрессивен, чем исламский, а «русская весна» не менее кровава, чем арабская. Поскольку эта разновидность православия имеет государственную поддержку и претендует на политическую роль, ее можно назвать «политическим православием». Более того, с недавних пор «политическое православие» проявило себя в форме «православного терроризма» на оккупированных пророссийскими сепаратистами украинских территориях.
В то время как мониторинговые группы, работающие в Украине, собирают и презентуют данные о ранее невиданных в этом регионе нарушениях религиозной свободы, становится все более очевидной и вопиющей нужда в более концептуальном анализе происходящего – почему это происходит и что это значит для глобального сообщества? Несомненно, что наблюдаемые преследования людей и групп по религиозному признаку являются частью последовательной политики «русского мира», а потому несут с собой угрозу региональной безопасности и даже больше того – глобальному порядку, поскольку оспаривают саму возможность «глобального», в частности возможность универсальных свобод, общечеловеческих ценностей, действующего международного права.
События в Украине заставили волноваться не только соседние страны и причастных политиков, но и глобальное христианское сообщество. В более широком контексте дискуссий говорят не столько о конфликте Украины и России, но также о конфликте Евразии и Европы, России и Запада, православного «русского мира» и «секуляризированной протестантско-католической цивилизации», универсальных прав человека и «православных» ценностей, свободы и «традиционного» «порядка».
На украинский проевропейский выбор и «революцию достоинства» на Майдане (ноябрь 2013 – февраль 2014 гг.), последовал агрессивный ответ «русского мира» — аннексия Крыма (март 2014г.), оккупация части восточной Украины и создание местных квазигосударственных «народных республик» (апрель 2014г.). Все конфессии, кроме Церкви Московского Патриархата, на захваченных территориях оказались вне закона и испытали на себе похищения, пытки, убийства, захваты культовых зданий.
Очевидно, что для международного сообщества важно проанализировать и оценить последствия украинских событий для сотрудничества в регионе Евразии и защиты религиозной свободы, а также принять все возможные меры для поддержки и помощи жертвам религиозной дискриминации.
Факты говорят за себя: греко-католики и Киевский Патриархат в аннексированном Крыму оказались вне закона; на Донбассе действуют пророссийские «православные армии»; десятки протестантских церквей захвачены, нередки похищения, пытки и убийства пасторов; священники Московского Патриархата, не скрываясь, благословляют террористов и отказываются отпевать погибших украинских военных; Патриарх Кирилл предрекает гибель Украины как «царства, разделившегося в себе».
«Гибридная» война России против Украины объединила и тем самым усилила в себе серию межнациональных, межгосударственных и межконфессиональных конфликтов. Были грубо нарушены границы украинского государства, единство украинской политической нации, конфессиональная самобытность. Причем религиозная составляющая конфликта может оказаться первой, ведь именно московское православие стало главной скрепой «русского мира», а затем и главным актером кровавой «русской весны».
Аннексия Крыма была оправдана сакральной значимостью древнего Херсонеса, а война против Украины – защитой православия. Как заявил в своем послании Федеральному собранию РФ президент Путин, "для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение так же, как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам и иудаизм. Для нашей страны, для нашего народа это событие имеет особое значение, потому что в Крыму живут наши люди и сама территория стратегически важна, и потому что именно здесь находится духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации и централизованного российского государства. Именно на этой духовной почве наши предки впервые и навсегда осознали себя единым народом".
Фактически был оспорен старый европейский принцип «чья власть, того и вера» (cuius regio, eius religio). Взамен навязывается принцип «чья вера, того и страна». Речь идет об агрессивном распространении «русского мира» через православие московского образца. «Русская весна» начинается со слов о братстве трех народов и единстве православной веры, но затем продолжается аннексией и войной против тех вчерашних братьев и одноверцев, которые посмели жить отдельно и верить иначе.
Хорошо известная с XIX века тоталитарная связка «быть русским – значит быть православным» становится главным мотивом для консолидации «русских» и защиты «православных». «Декларация русской идентичности» (документ принят 11 ноября 2014 г. по итогам заседания XVIII Всемирного русского народного собора, посвященного теме «Единство истории, единство народа, единство России») провозглашает: «В русской традиции важнейшим критерием национальности считался национальный язык (само слово «язык» — древний синоним слова «национальность»). Владение русским языком обязательно для всякого русского. Утверждение о том, что каждый русский должен признавать православное христианство основой своей национальной культуры, является оправданным и справедливым. Отрицание этого факта, а тем более поиск иной религиозной основы национальной культуры, свидетельствуют об ослаблении русской идентичности, вплоть до полной ее утраты».
Как показали события в Украине, всюду, где есть русскоговорящие и «православные», могут появиться «вежливые люди» с автоматами в руках для их «защиты» и для их водворения в единое пространство «русско-православного мира».
«Мы не можем не замечать того факта, что у конфликта на Украине имеется недвусмысленная религиозная подоплёка», — написал Патриарх Московский Кирилл Вселенскому Патриарху Варфоломею в письме, которое было опубликовано на официальном сайте Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата 14 августа и уже 15 августа исчезло. «Униаты и примкнувшие к ним раскольники стараются одержать верх над каноническим Православием на Украине... Прошу Ваше Святейшество использовать все возможности, чтобы возвысить Ваш голос в защиту православных христиан востока Украины, которые в обстановке усугубляющегося насилия со стороны греко-католиков и раскольников живут в ежедневном страхе за себя и своих близких, опасаясь, что, если гонители возьмут власть, православные будут принуждаться к отказу от своей веры или подвергаться жестокой дискриминации», — заявил предстоятель РПЦ.
Обращает на себя внимание факт манипуляции «каноничностью». Для РПЦ в Украине нет других православных церквей, все они самозванцы и раскольники. При этом Патриарх замалчивает тот известный факт, что даже для тех, кто оперирует средневековым термином «канонической территории», Украина остается спорной «канонической территорией» и относится скорее к юрисдикции Вселенского Патриархата, нежели Москвы.
Этот факт стоило бы осмыслить тем симпатикам православия на Западе, которые говорят «православие», а подразумевают РПЦ. В то время как знак равенства между православием мировым и московским ни по объему, ни по качеству ставить нельзя.
Отождествление веры православной и православия московского становится мощным пропагандистским средством. Как подчеркивает «православный ополченец», советник министра обороны ДНР Игорь Друзь: «С украинской стороны православных нет вообще, потому что ни один воцерковленный православный человек не пойдет воевать против Новороссии, потому что знает, что единство Святой Руси угодно Богу. Все святые, которые говорили на эту тему, единогласны в том, что Святая Русь должна быть едина. А вот укро-фашисты как раз и являются сепаратистами и хотят отколоть Новороссию от Святой Руси и присоединить ее к загнивающему воинствующему Западу. Поэтому церковных людей с украинской стороны нет вообще. В карательных батальонах в основном униаты, раскольники, неоязычники и сектанты».
31 июля 2014 года местоблюститель киевской кафедры (Украинской Православной Церкви Московского Патриархата) митрополит Онуфрий обратился к президенту Порошенко с личным посланием, в котором был «вынужден констатировать нарушения прав и свобод верующих и вмешательство в деятельность парафий Донецкой епархии Украинской Православной Церкви со стороны военного контингента, который находится на востоке Украины». О проблемах других конфессий и злоупотреблениях со стороны оккупационных войск и террористов он не упомянул. Тем самым УПЦ (МП) подтвердила не только духовную, но и политическую зависимость от Москвы. В конфликте между православной наднациональной империей и национальным государством, между имперской идеологией и гражданским обществом «Украинская» Православная Церковь оказалась вовсе не украинской. Очевидно, что такая позиция ведущей «украинской» конфессии представляет угрозу для национальной безопасности и создает опасный прецедент для других стран региона.
В определенном смысле уже не сама Россия как государство, а русское православие как надгосударственное движение становится фактором геополитики. Именно защитой «настоящего», традиционного, канонического православия оправдываются действия «православных армий» Донбасса.
В своей статье «Откуда исходит угроза православию на Украине», опубликованной на сайте сепаратистов «Русская весна», уже упоминавшийся Игорь Друзь (подписавшийся на сей раз как «председатель Народного собора Украины») заявляет: «Киевские террористы… очень нуждаются в «идеологическом обосновании» своего господства над рабами евромайдана. Им нужна не только поддержка партий и движений, но и религиозных конфессий. Западные кураторы давно вовсю занимаются подчинением различных конфессий, в Госдепе недавно даже создан специальный департамент по работе с ними. Практически это означает уничтожение структур Московского Патриархата на Украине и образование огромной религиозно-политической секты из остатков различных конфессий, которая и станет идеологической опорой режима Порошенко. Такие же процессы происходят и во всем мире, где под руководством западной олигархии быстро создается единая мировая религия, которую православные справедливо считают религией антихриста».
Тем самым усилиями идеологов «русской весны», конфликт между Россией и Украиной, между московским православием и украинскими «униатами, раскольниками и сектантами» выводится на глобальный уровень и представляется как конфликт «русского мира» и «загнивающего Запада», «традиционных ценностей» и «гейропы», спасающей духовности и развращающей секулярности.
Более того, оставаясь главной объединяющей силой, РПЦ пытается создать альянс из тех протестантов, иудеев, мусульман, которые согласны с православным видением истории России и безаговорочно признают свое уменьшительно-подчиненное положение. Как заявлял мне руководитель отдела внешних связей одного из российских церковных союзов (в ходе круглого стола «Христианские ценности в современной России», г. Москва, 25 мая 2006 г.), «Мы, протестанты, понимаем, что места за государственным столом заняты, но не против питаться и крохами со стола» (аллюзия на фрагмент из главы 15 Евангелия от Матфея: «Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их»).
Понятно, что такие союзники для «истинно православных» – временные, и вскоре станут следующей жертвой (что уже происходит – в то время, как лидеры протестантов заседают в разных государственных советах и получают президентские награды, их церкви беспощадно преследуются).
К большому сожалению, не только РПЦ, но и российские протестанты видят Украину своей «канонической территорией» и уже начали дележ украинских церквей, оказавшихся на оккупированных землях. В частности, Российский объединенный союз христиан веры евангельской (РОСХВЕ), принял решение о создании отдельного епархиального управления по Республике Крым и г. Севастополю. Новую структуру возглавит епископ Константин Бендас, верный сторонник державнической линии своего начальствующего епископа Сергея Ряховского, члена Президентского совета и Общественной палаты при Президенте РФ.
Российские баптисты также считают Крым своим. Уже с весны они настойчиво приглашают крымские церкви перейти из Всеукраинского союза (ВСОЕХБ) в Российский союз (РСЕХБ). И за этой экспансией стоит не только вопрос территорий, но и конфликт идейных позиций. В резолюции XXXIV Съезда РСЕХБ (30 мая 2014 г.) российские баптисты осудили смену власти в Украине как мятеж: «Мы провозглашаем свою приверженность Библейскому учению, которое не приемлет насильственного свержения законной власти, национализма и разрешения социально-политических противоречий, иначе как путем политических переговоров. «С мятежниками не сообщайся» (Притчи 24:21)».
Делегаты съезда поспешили отмежеваться от своего «бывшего брата по вере», на тот момент и.о. президента Украины Александра Турчинова, и при этом отправить верноподданическое послание президенту Путину, в котором заверяли его в поддержке и молитвах, «чтобы Господь дал Вам сил и мужества оставаться верным в борьбе с проявлениями ксенофобии и сохранению межконфессионального мира». Справедливости ради, стоит отметить, что многие пророссийские лидеры восточноукраинских церквей пошли еще далее, требуя отлучения «кровавого пастора» от церкви. По свидетельству пасторов из Донбасса, когда сепаратисты ДНР их спрашивают, «ваш ли Турчинов?», они смело отвечают: «нет, не наш».
Примечательно, что на том же XXXIV Съезде РСЕХБ, наряду с резолюцией по Украине и подобострастным обращением к Путину, была принята Социальная концепция РСЕХБ, в которой черным по белому написано следующее: «Ни одна нация или страна не должна диктовать свою волю другим, исходя из представлений о собственном религиозном, экономическом, политическом или военном превосходстве. Каждой нации следует устремлять свои силы не на доказательство ложной собственной исключительности, а на достижение подлинного духовно-нравственного прогресса».
Чтобы не заподозрить благочестивых поборников «русского мира» в раздвоенности сознания, приходится допустить единственный оставшийся вариант: они действительно верят в «святую Русь» и ее «вселенскую миссию».
Вероятно, только защитой «чистоты веры» для православных и «достижением подлинного духовного-нравственного прогресса» для протестантов могут быть оправданы ужасы «русской весны» в Украине. Только защитой мифических «традиционных ценностей» могут быть прикрыты имперские амбиции душеспасительного московского православия в его эпическом противостоянии разлагающемуся католико-протестантскому Западу. Только фанатичная вера в себя и свою исключительность может закрыть глаза на содеянные православными крестоносцами невиданные преступления против человечества и человечности, против Украины и мира, против Бога и ближнего.
Рано или поздно мировое сообщество будет вынуждено признать факт «политического православия» и связанного с ним «православного терроризма», поддерживаемого Россией и оказывающего дестабилизирующее влияние на весь регион Евразии, и чем скорее это произойдет, тем лучше – для региональной и глобальной безопасности, для защиты религиозной свободы и гражданских прав, для самоопределения людей и наций. Одним из первых шагов в этом направлении может быть признание образованных на востоке Украины «православных» народных республик (Донецкой и Луганской) террористическими организациями. Такое честное признание внесет ясность в ситуацию, определит стороны конфликта, агрессора и жертву, а также позволит неполитическому и неагрессивному православию отмежеваться от политических и агрессивных симулякров.
В качестве выводов я предложу восемь ключевых тезисов о религиозных измерениях украинского кризиса, их глобальной значимости и возможной позиции международного сообщества.
Во-первых, «гибридная война», которую развязала Россия в Украине, является не столько антиукраинской, сколько антизападнической, и настолько явно религиозно мотивированной, что вполне может быть названа «holy war», в которой «православная армия» сражается против «униатов, раскольников и сектантов». В сознании идеологов «русской весны», российская интервенция представляется как «крестовый поход» против Запада, отвоевание, собирание, воссоединение земель «русского мира».
Во-вторых, все, кто связан с Западом своим происхождением («чужие») или осознанным выбором («предатели»), автоматически заносятся в список врагов «русского мира»: греко-католики как изменники православной веры, униаты, «бандеровцы»; православные Киевского Патриархата как раскольники, отступники, «националисты»; протестанты как сектанты, западники, американские шпионы; крымские татары как проукраинские и неправославные. Имеет и место явная дискриминация по религиозному признаку всех конфессий за исключением Московского Патриархата.
В-третьих, сращиваясь с государством, пользуясь монопольным доступом к его ресурсам, и своим идейным влиянием на его политику, российское православие все более становится «политическим православием». В данном случае трудно отделить религию от политики. Именно этой сложной связью и объясняется гибридный характер войны в Украине. Государство получило религиозное оправдание и священную санкцию РПЦ на беспощадную войну, следовательно экономическая логика и политическая целесообразность оказались в подчинении у религиозного мотива – вернуть Московскому Патриархату его «каноническую террорию» и построить на ней православную империю «русского мира».
В-четвертых, осуществляется последовательная изоляция от международных контактов и насильственная инкорпорация религиозных объединений Крыма и Донбасса в близкие по вероучению российские структуры (об этом заявляют пятидесятники и баптисты). Учитывая православно-агрессивную идеологию оккупационной власти, религиозные конфессии лишились всякой возможности проводить свои богослужения в культовых зданиях и миссионерскую деятельность в обществе, получать международную помощь и организовывать благотворительность. Часто условием возвращения конфискованных зданий или продление договора на аренду помещения является перерегистрация и сопутствующая ей процедура «православной экспертизы». Конфессии оказались не только без прав и средств к существованию, но и в изоляции от Украины и международной поддержки.
В-пятых, распространение православной идеологии «русского мира» и религиозные преследования иных конфессий уже привели к существенному изменению религиозной карты региона. Большинство религиозных организаций прекратило свою деятельность, а их прихожане были вынуждены переехать в другие регионы. При этом подавляющее большинство беженцев не имеет необходимых условий для проживания своих семей, а также перспектив на получение работы в условиях экономического кризиса в стране. Целые общины оказались в рассеянии, а оставшиеся на оккупированных территориях служители – в постоянной опасности. Можно говорить о разгромленных религиозных объединениях в трех регионах Украины – Крыму, Луганской и Донецкой областях; соответственно нужно говорить о многих тысячах беженцев, пострадавших, убитых и раненных. Верующие данных конфессий могут считаться жертвами религиозных чисток.
В-шестых, в то время как межконфессиональное сообщество Украины консолидировалось вокруг антикоррупционной «революции достоинства», национального единства и противостояния агрессии «русского мира»; конфессии России объединились в поддержке антизападного курса своего президента. Название книги бывшего президента Украины Леонида Кучмы «Украина – не Россия» хорошо передает четкое размежевание между нациями и представляет миру Украину как самостоятельный феномен – «не Россию». Это не укладывается в привычные представление западного мира, называвшего «Россией» все, что ранее охватывалось границами СССР. Но сегодня становится ясно: Украина с ее богатым конфессиональным разнообразием, восточно-западной синтетической духовной культурой должна быть воспринята как самостоятельный и перспективный субъект отношений. Более того, Украина должна быть воспринята как жертва внешней агрессии, причем поводом для агрессии стали прозападные ориентации общества и консенсус большинства конфессий, поддержавших европейские устремления страны.
В-седьмых, за противостоянием в Украине нужно видеть конфликт универсальных прав и свобод человека и так называемых «традиционных ценностей». За обманчивой риторикой «традиционных ценностей» скрываются не общечеловеческие и даже не общехристианские ценности, а традиционные для «политического православия» ценности «православия-самодержавия-народности», т.е. ценности «православной империи». Напротив, отстаивая фундаментальную ценность свободы применительно к личности и нации, украинская «революция достоинства» защищает возможность религиозной свободы и конфессионального многообразия. В этом столкновении формирующегося гражданского общества и монолитной «православной империи» Украине как никогда нужна поддержка международных правовых институтов и солидарность многоликого и свободного христианского мира.
В-восьмых, поскольку экспансия православного “русского мира” несет с собой угрозу религиозному своеобразию Украины, защита ее своеобразия требует международной помощи – профессионального мониторинга, экспертного анализа, адвокации религиозной свободы, расширении международных связей, интеграции в глобальное пространство. Ответом на интервенцию со стороны России может быть последовательная и скорая интеграция в европейское пространство, но никак не «финляндизация».
В свою очередь, у мирового сообщества есть только один способ противостоять поглощению Украины Россией – сблизиться с Украиной, связать себя с ней крепкими религиозными, культурными, политическими, экономическими связями; открыть все двери для свободного перемещения украинских верующих, нуждающихся в помощи; использовать все дипломатические средства для признания сепаратистских “народных республик” террористическими организациями, их “политики” в отношении религиозных организаций политикой дискриминационной, их жертв – жертвами религиозно мотивированного терроризма.
