Тупики катехизации

Начнем копать глубже, шире и обзорней… Еще император Петр І Великий говорил: «Нельзя запрещати человеку писать. Нужно дать ему перо и бумагу, и пусть сочиняет, дабы дурь онаго всему миру ясно была явлена!» И вот я пишу…

***

СКАЗ О ТОМ, КАК БАБА ДЕДА В ПОПЫ ПРОДВИНУЛА

В один прекрасный Божий день, в такой же прекрасный час, в епархиальном управлении мирно шел прием. Посетителей к концу дня было все меньше и меньше и прием заканчивался. Преосвященный уже предвкушал прекрасно-вожделенную атмосферу вечернего отдыха, как вдруг к нему в кабинет входит баба с корзиной из которой выглядывает гусь.

 Что-то, гипнотическое есть, дорогой читатель, в этом безмолвном, немигающем взгляде большой домашней птицы. Чародейско-колдовское, ведьмовское, я бы даже сказал. Преосвященному сразу же стало как-то не по себе, жутковато. Но, диалог идет…

  - Так, - начал преосвященный, - чего и по какому вопросу пожаловала к нам раба Божия? Не обижает ли вас там приходской батюшка? Довольны ли вы им?

 - Нет, владыко, у нас все это слава Богу и Вашими святыми молитвами все это благополучно, нечего жаловаться. Но я к тебе, владыко, с немаловажной просьбой.

 - И каковой же?   

- Рукоположи-ка моего деда в попы, пусть правит службу в церкви!

 - Ну-у-у… «ожесточила еси просити», - протянул басовито и озадаченно архиерей. – Как же я рукоположу твоего деда в попы, ежели он ни читать, ни писать не умеет. Грамоты-то у него ведь нет. Неписьменный он.

 -А я вот о чем и говорю, пусть он не пишет, что ему там писать, а службу в церкви пусть правит и правит прилежно.

 -Нет, баба, не рукоположу я твоего деда и все. Аминь!

- Рукоположи!

- Не рукоположу!

 - Поставь!

- Не поставлю! Достала уже!

- Посвяти!

 - Не посвящу! Только через мой труп! – Яростно упрямится архиерей, а баба наступает на него с гусем в корзине. Гусь от крика и себе стал кричать усиливая нервозность.

В кабинет владыки, слыша шум и брань, сбежались секретари, иподьяконы - и все вместе насилу спровадили неуемно расшумевшуюся бабу. Насилу «хором», собором вытолкали со двора в калитку.

Переведя дух, все облегченно вздохнули. Ну, думают, на этом и кончилось. Отбились от назойливой бабы. Но не тут-то было.

На следующей неделе, в почти такой же прекрасный день и в нем прекрасный час, было солнечно, ничто не предвещало грозы, день клонился к вечеру и прием посетителей заканчивался. Как вдруг «скрыпнула» калитка. Преосвященный встревожился. И не напрасно. Опять вошла баба с гусаком и атака началась «сызнова».

 - Рукоположишь?

- Не рукоположу!

- Нет рукоположишь!

- Нет, не рукоположу!

 -Эта баба, - говорит преосвященный секретарям и иподьяконам, - видимо, есть «суть от баб египетских», немедленно выгоните ее!!!

Все дружно с трудным боем и сей раз насилу вытолкали ее в калитку. Отдышались и перевели дух.

В следующую неделю ничто не предвещало грозы, но …все повторилось по-прежнему.

Уже и милицию вызывали, уже преосвященный, сидя за обеденным столом, бросал ложку и тарелку с горячим борщом и бежал выпихивать бабу в калитку самолично. Что только ни делали и чего только не предпринимали.

Как только неделя к исходу, а день к вечеру - калитка «скрып» и баба тут как тут, с гусаком в корзине и с просьбой «рукоположь моего деда в попы!»

Архиерей так был измотан настырной бабой, что сдался на волю Божию.

 - Это не баба, а смерть моя! Она, повторюсь, суть, от жутких баб египетских! - Сказал епископ секретарям и иподьяконам, а затем обратился к зде стоящей просительнице:

 -Знаешь, что, баба, давай, веди своего деда в собор, нехай его корова забодает, рукоположу его в попы, да только отвяжись от меня, отстань в конец концов от моей души!

Ну, и поставил старика попом. Подошло воскресенье. Надобно службу в церкви править, а дед - ох, Боже милостивый, - действительно ни читать, ни писать не умеет. Но от природы был смекалист и сноровист. Облачили его пономари в ризы, «подперезали» поясом и вытолкнули из алтаря к народу: правь службу, дед.

 - О, Господи! – думает дед, - что ж мне делать? Что говорить?! С чего начинать!?

  Наконец собрался с духом и начал:

 - Ну, люди добрые, честные христиане, зде предстоящие, знаете ли вы Слово Божие или нет?  

 - Не знаем, батюшко, - смиренно говорят верующие сельчане.

А дед им на то смиренно так себе, в тон обществу, ответствует:

 - Ну, коли не знаете, то и я, грешный, по своему смирению вас не научу. Не дерзну. Идите с миром до дому!

Люди расходятся. Одним прихожанам понравилось, что богослужение так быстро закончилось, другим нет, и они шли рассерженные, но на следующее воскресенье вместе условились сказать, что знают Слово Божие. Интересно, что им на это дед скажет.

Пробежала неделя и настало воскресенье. Служки церковные ухватили деда под руки, одели в ризы, «подперезали» и вытолкнули на храм. Служи, мол, дед. И дед, сосмекалив, напустил умный вид и начал:

 - Ну, люди добрые, честные христиане, знаете ли вы слово Божие или не знаете?

 - Знаем, батюшко, - дружно говорит народ.

 - О! А раз знаете, тогда зачем вы сюда пришли? Что, дома работы нет, делать нечего? – строго так нравоучит дед, - Так и норовят, понимаешь, от дел увильнуть, быть праздными! Идите с миром по домам.

Вышли люди из церкви. Одним понравилось, другим нет. Но прихожане тоже ушлые - на следующее воскресенье решили преподнести деду новый сюрприз.

Проходит неделя и наступает вожделенное воскресенье. Деда в ризы одевают, поясают и и на середину выставляют. Служи дед!

 - Ну что, люди добрые, честные христиане, - провадит прежнее дед, - знаете ли Слово Божие или нет?

В храме при этих словах происходит шум, гам, движение.

 - Чу, что такое? – спрашивает дед и видит: люди разделились. Одна половина кричит, что не знают Слово Божие, а другая – знает Слово Божие. Тут дед и почесал затылок, и озадачился. Что делать? Как поступить? Что говорить?

Но - мгновение и удар молнии - проблеск мысли и гениальное решение.

 - Стойте, - кричит дед, - умолкните! Слушайте, наконец, вы!

 - Слушаем, - попритихли себе прихожане.

 - Та половина из вас, которые знают Слово Божие, пусть берет и учит, ту половину, которая не знает Слова. Ну а я, по смирению своему, не дерзну учительствовать и ухожу домой. Ангела вам хранителя!

Так «премудро» правил дед парафией до самой своей смерти…

***

Мы, духовенство, нередко слышим в свой адрес пренебрежительные окрики архиереев: «Вы, попы, только и знаете, что по требам бегать!» Так извините, дорогие мои. Весь предыдущий строй, уклад церковной жизни так нас научил, и таковыми быть определил! Это из века в век была и есть наша прямая обязанность - служба по служебнику, и требы по требнику! Все устав, казенная форма, формальность, обряд; ни шага вправо, ни шага влево! Таким образом, в период обострения ситуации с прихожанами на рубеже 21 века мы увидели, что в Православии очень мало харизматичных личностей, которые бы привлекали людей в церковь не уставом и формой, но мыслью. За словом которых шли бы люди. Это факт. Теперь же с большим трудом наверстываем упущенное.

Православная церковь превратилась в обрядовый институт. Мы обрядоверы, и этим все сказано. Даже больше. Надо быть самими собой и не стыдиться этого. Не уничижать простых батюшек, требных. Они исполняют то, чему были научены из многовекового опыта Русской Церкви, и не более. Это их прямая обязанность. Они идут по накатанной веками колее. Иере?й (греч. ?ερε?ς – жрец идольский) — термин, перешедший из греческого языка, где первоначально обозначал «жреца», в христианский церковный обиход; в буквальном переводе на русский язык — священник. Слово жрец вызывает не книжные ассоциации.

Вопрос. А как появились церковно-приходские школы в царской России? Это реакция на распространение сектантства в южноукраинских областях середины 19 века с их чтением Евангелия на доступном тогда языке, а не на славянском. Штундистов, как их тогда называли, не могла привлекать проповедь сельских батюшек, которые прочтя, «пробэкав», Евангелие на славянском, затем раскрывали его суть на разговорном. То была форма тогдашней проповеди. Причем сельский малограмотный батюшка иногда говорил (как смеются острословы и поныне), что Троица это Иисус Христос, Матерь Божия и Иоанн Предтеча.

Церковно-приходские школы, как полагали в царской России, и есть самое надежное спасение ситуации. А более широкая грамотность привела к тому, что укрепила не силу церковности, а породила пагубное для России революционное движение. Вот и выходит: что ни делай, все у нас получается плохо и не в нашу пользу.

Миссионерство, проповедничество - это отнюдь не массовый, не повсеместный стиль жизни и образ мысли. Всех на миссионерство, на проповедь не погонишь. Пойдут только те, и лишь те, кому это дано. Это очень редкий дар и очень одинокий путь…

Мой приходской опыт катехизации. Бабушка такая, с изящной сумочкой на руке, в 1990-е годы ходила на воскресные вечера, живет на Раковке, переулок Звездный 3. Тогда в 90-е много людей приходило. Так она мне ставила один и тот же вопрос: «Вы мне расскажите, кто они такие эти душогубители иеговы!?» Я торжественно, целых полчаса, рассказываю, на примерах показываю, что это не церковная организация, ну и так далее…

На следущее воскресенье та же самая бабушка встает и говорит: «Так вот вы мне, батюшка, ярче-ясней растолкуйте, кто они эти душогубители иеговисты, я хочу о них все знать!»

Я сломя голову, не чуя подвоха, опять полчаса рассказываю, даже фильм популярный всем в зале показал…

Проходит еще одна неделя, и вот перед нами, собравшимися, опять встает та же бабушка и опять выводит звонко громко тот же вопрос-песню: «Так вот, ту прошлую неделю я так и не допоняла, кто же они такие эти изуверы иноверцы свидетели. Я вас прошу сегодня, более ясней и обширней объяснить. А ну, потрудитесь, батюшка, объясните…» И уже в третье воскресенье я понял, что это суть у нее глубокая «клиника». В конце концов, боюсь, что эта самая старушка ушла к тем же свидетелям Иеговы.

Успех миссионерства - это поймать живой пульс современности, это всегда свежие идеи, талант, даже фанатизм. Чтобы было не заезжено, не буднично, не тривиально. Да и то не всегда бывает успех. И еще. Чтобы слушали с интересом, надо говорить правду о церкви, каковой бы горькой она ни была. А не то будет смешной конфуз, типа этого:

В духовной семинарии преподаватель гомилетики, науки о том, как проповедовать, не столько преподает, сколько нравоучит своим занудным голосом:

  Апостольские и церковные правила гласят – обманывать грех! Все поняли?

 - Поняли, - кивают так же вяло, блекло семинаристы, словно пластилин жуют.

- Апостольские правила гласят, - продолжает преподаватель, - что обманывать священника – двойной грех!!

Вдруг смелый голос из зала - и такой же ясный и смелый вопрос: «А если священник сам обманывает?!»

- Апостольские правила гласят: осуждать обманывающего священника, тройной грех!!! Поняли!?

– Мы всё поняли! – смеются, кивая с лукавой искринкой в глазах, семинаристы.

 В миссионерских дневниках святителя Николая Японского можно найти много очень интересных заметок, о том какие мы православные миссионеры: «Приехал в академию, думал, может, там кого-то хоть одного «смиссионерствую на миссионерство» - и никого не сагитировал, никто не откликнулся поехать со мной на восток. Э-э, братцы батюшки, миссионеры, проповедники, где вы!?»

С горьким упреком писал об этом в своем дневнике святитель Николай. Не понимал, бедный, что у них, заканчивающих духовные академии и семинарии, уже припасены атласные рясы, дорогие парчевые ризы, митры, даже жезлы и посохи для торжественных полиелейных выходов. И кому нужно то миссионерство - в холоде, голоде, да еще в такую даль ехать и, более того, в неизвестность!

Вот наш близкий пример. Полтавская Миссионерская семинария, что в городке Комсомольске, Кременчугского района. У меня время от времени появляется весьма неделикатный вопрос: кого она там «смиссионерствовала», что именуется миссионерской? В какую страну мира и кого она послала нести свет Православия - там, где его никогда не было: Индонезию или на Филиппины, или в Ново-Зеландию!?

Давайте правде в глаза смотреть. Это только броская афиша, фишка, а так банальная рядово-заурядная духовная школа, как и все прочие рядовые семинарии и не более не менее. Вот в чем наши суть исторические промахи и неудачи - что у нас все и всюду для показухи, фишки, галочки…

Мы только прикрываемся громкими и броскими афишами и лозунгами.

Пример эффективной проповеди - школа Галаад у свидетелей Иеговы, которых мы клеймим за вредность. Там три года учат миссионерству, проповедничеству. Они не знают страны своего назначения, об этом им говорят после получения диплома об окончании этой школы. Кого и куда назначить - решает специальный служебный отдел. Имена тех, кто дает назначение «миссионерам», скрываются. Свидетели Иеговы после окончания школы Галаад, супружеские пары, - новоиспеченные миссионеры, ставятся перед фактом назначения. Они не вправе обсуждать его. Им дают конверты, по вскрытии которых, они узнают, в какую страну земного шара им предстоит ехать, и потом еще год учат язык той страны, куда направляются.

Один год изучают только один язык! Затем они получают билет в один конец. Прилетев на место своего назначения, они обязаны довести до совершенства, довыучить местный язык и культуру народа страны. Общество вложило в них большие деньги и теперь ожидает от них результата! А, кроме того, их главной целью является поиск первых интересующихся людей, обучение их Библии, крещение и организация собрания. Миссионеры от Свидетелей Иеговы стараются вести себя так, чтобы не выделяться из местных жителей.

В тех странах, где большинство населения не может ни читать, ни писать, Свидетели Иеговы организуют школы, в которых бесплатно обучают людей всякого возраста умению читать, писать, азам математики. При этом своим главным бесплатным обучением они считают обучение людей из всех народов точному знанию Слова Бога, как они его сами понимают.

Библейская школа Сторожевой Башни Галаад (ранее «Библейский колледж Сторожевой Башни Галаад») подготавливает миссионеров, которых направляют в те страны, где мало свидетелей Иеговы или нужна дополнительная помощь.

Да, знаем о заблуждениях Свидетелей Иеговы, но удивляет эффективность поставленной работы…

Опомнитесь, православные! Самое миссионерское, инициативное, звонкое, книжное, деятельное давным-давно ушло в секты. Они не уповают на покровительство сильных мира сего, властей временных предержащих, но надеются исключительно на силу, мощь, свет Евангелия Царства. В этом эффективность их проповеди. Не чтение  суходокладов на различных конференциях, но конкретная работа с простыми людьми.

Президент Владимир Путин в 2003 году приехал в южный регион России - Краснодарский край. У него была встреча с главами губерний, городов, ну и с духовенством. Сидят, беседуют. Наше духовенство по обыкновению своему тянет ноющую волынку: «Сектанты активно  распространяются, сектанты наступают, всюду действуют, уже заели...»  Ответ президента России был, как всегда, в его ключе: отрывисто жестким, лаконичным и до рези в глазах ясным. «Простите, уважаемые владыки, а кто или что вам мешает сейчас с таким же успехом действовать, проповедовать и миссионерствовать, как вот этим сектантам? Ведь вы сегодня в преимущественном положении! Мы, власть, вас всемерно поддерживаем. В чем же тогда дело!?» Владыки сидели, молча почесывали бороды, долго не зная, что сказать, что ответить на вопрос-молнию.

А дело, возможно, и в том, что Православие по своей форме почти никогда и не было миссионерским. Большую часть своей истории оно было господствующим, владеющим, подавляющим. Следовательно, кроме внешних богослужебно-демонстративных функций, у нас не выработалось толком других навыков.

Церковь была в Византийской империи государственной религией, частью царского государственного аппарата с отсутствием инициативы и непременно бюрократичным, тяжелым аппаратом подавления. Инициатива и не нужна была там, она всячески подавлялась.

Вспомним, как Византийская церковь расправилась со своими же собственными звонкими и светлыми проповедниками! Как она расправилась с великим святителем Иоанном Златоустом, который не пришелся ко двору Евдоксии. Его сняли с патриаршей кафедры, не какие-то там агаряне, изуверы-иноверцы, но свои кровные собратия - епископы и священники! Власть приказала травить, гнать, и все подчинились.

Также вспомним историю с Максимом Исповедником и многими людьми Церкви, которые стремились буквально воплощать истину Евангелия в своей жизни и церковной.

Если хотим миссионерствовать, катехизаторствовать хоть и внутри своей страны, области, города, храма, - пусть даже и так, то надо давно отказаться от этого замшелого для миссионерства словосочетания «каноническая территория». Есть Божья земля и наполнение ее! Ведь мы почитаем апостолов, служим им службы, поем им величания. А зачем? Если следовать нашей логике о земных притязаниях, они были злостными нарушителями канонической территории в Римской империи, занимались злостным прозелитизмом.

Мы говорим: католикам и протестантам у нас миссионерствовать нельзя! Нам же в Америке и Европе – можно. Здесь налицо вопиющая несправедливость. Ведь и сами-то мы у себя не миссионерствуем. Как ни крути-верти, а между народами все равно будет совершаться духовно-культурный обмен, да он и совершается, нас не спрашивая, тем более в современном глобальном мире с его открытыми границами. Здесь уже не удержишь и железный занавес не навесишь.  

Возьмем наши уроки катехизации. Особенно преподавание в детских школах вызывают сочувствие. Осенью, как было в 1990-е годы, набираем детей до трех десятков (сейчас и того нет). К весне доходят пять-шесть человек. Остальные отпадают. Как в народе шутка: «Тренера на спортплощадке спрашивают: как называют тех спортсменов, которые дошли до финиша?  – Доходяги, - со знанием дела отвечает тот». Так и наши слушатели воскресных школ: доходяги. То, что окончательно дошло до финиша!

Но все же научать вере надо. В учебных заведениях, если есть таковая возможность. Хотя зачастую нас туда предпочитают не пускать. Школа, по Конституции, отделена от Церкви, и закон не перехитришь. Но не пускают в школы - надо работать с людьми на улицах в форме беседы, человечного диалога. Для этого духовенство и должно повылезть из своих авто и ходить между простыми людьми, да и внешность должна быть соответствующей. Ох! Какой я идеалист!

 Нам предстоит наверстывать упущенное. Хоть через ошибки, хоть через досадные нелепости, а делать свою миссию нужно. Будут издержки, перекосы, тупики. Но это жизнь, а в ней все бывает. Проповедовать слово Божие, как говорил апостол Павел, нужно вовремя и не вовремя! Главное нужно уяснить для себя: мы уже никогда не    будем одни, мы не будем иметь монополии на религиозную жизнь общества.

Посему миссионерству, катехизации, проповеди необходимо учиться, в том числе и у тех же сектантов. Да! Ведь, по большому счету, что такое наша проповедь? В сумраке и безысходности бытия живая душа идет навстречу такой же живой душе живого человека и говорит слово. Только так наши научения в вере, собрания и т.д. нужно воспринимать, и так оно и воспринимается людьми. Церковь есть таинство преодоления одиночества.

***

Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется!

…У нас на Полтавщині є місце бувальщині. Батюшка на своїй парафії в неділлю на літургії ось прочитав товсте Евангеліє в полинялому бархаті, торжественно закрив його, ну і давай говорить проповідь: «Браття і сестри нащо ви п’єте горілку?! І не однікуйтеся, що і для лікарства не п’єте. П’єте, я сам по собі знаю! Я все про вас знаю. Не можна! Не пийте. Великий гріх!

Братіє і сьостри не крадьте нічого в сільському господарстві що в нашому кооперативі, або на хлібзаводі. Хліб виносите в сумках, через забор перекидаєте та свиней годуєте. Ви ж самі в себе крадете, обкрадаючи свою ж зарплату! Тепер же у нас не так, як при совєцькій власті було, тепер всьо частноє, крадете не в колгоспі, а в самих себе. Гріх!»

Ось одна баба, Марфа Гнатовна, в церкві на службі побувала, батюшчину знамениту проповідь почула, та йде селом, вертаючись додому на обід. Так. На лавочці сидять баби, в церкву не ходящі, а так собі дома сидячі! В празники на лавочці праздно болтающі. Питають Гнатовну: «Ну шо, Марфо, побувала на службі? Що там піп розказує вам? »

- Та нічого нового, подружки, там я не почула. Казав, що можна пить горілку для лікарства потроху, бо й сам п’є і йому це добре помагає. Ще казав, що в нашому сільському кооперативі дуже крадуть, а на хлібзаводі так вообще хліб цілими сумками виносять, йому самому через забор сумки з хлібом перекидають і він тим хлібом свиней годує!

Ось так!