УПЦ. Что нас ждет, если...
Архимандрит Серафим (Панкратов)
Так что, пока идет война, власть не будет идти на жесткие меры по отношению к УПЦ. Впрочем, это касается лишь Верховной Рады и центральных органов власти. Местные же органы власти (особенно на Западной Украине и в тех регионах, которые побывали под российской оккупацией) уже сейчас оказывают на УПЦ заметное давление, требуя от общин выхода из состава Московского патриархата. В нашей епархии уже несколько таких случаев, настоятелям удалось добиться отсрочки закрытия храмов, сославшись на письма нашего священства о непоминании патриарха, автокефалии и на ожидание соборного решения вопроса о статусе УПЦ. Не исключено, что в будущем это давление лишь усилится и распространится на все епархии УПЦ… Не исключено, что после окончания войны появятся и новые законодательные инициативы, направленные на ограничение деятельности УПЦ.
Но пока у УПЦ еще есть «пространство для маневра». Есть время четко и ясно заявить о собственной автокефалии (не будем обсуждать здесь проблемы ее признания – это отдельный вопрос). Однако, это пространство сжимается буквально на наших глазах…
Меня озадачила и расстроила реакция некоторых знакомых мне священников и мирян на мои предыдущие публикации - они оказались нечувствительными именно к моральным доводам. Поэтому я вынужден перейти на циничный язык практических потерь и выгод. И тут пригодится совет, который не раз и мне помог в принятии сложных решений. Разделить лист бумаги на два столбца и с одной стороны писать доводы в пользу одного решения, с другой – в пользу противоположного. И после оценить разницу в их количестве и весомость каждого в отдельности.
Я здесь напишу доводы за отделение УПЦ от РПЦ , а вы – доводы против. Но доводы нужно обосновать. Недостаточно заявить, что в структурном соединении с РПЦ есть большая ценность, нужно объяснить в чем она состоит и в каких выгодах (в том числе духовных) она выражается
1) Это отделение снимает с нас коллективную ответственность, лежащую на РПЦ за поддержку войны, со временем реабилитирует УПЦ в глазах украинского общества, при условии, что пророссийские идеи перестанут озвучиваться в наших храмах. Сейчас они уже почти не звучат, за редкими исключениями. Особым же ценителям русского мира и славянского единства, можно было бы предложить создать Экзархат РПЦ в Украине, отдать им некоторое количество храмов (небольшое, потому что таковых ценителей не так уж и много), пусть поминают там кого хотят и несут ответственность за свой выбор.
2) Это вернет нашей Церкви возможность проповедовать в учебных заведениях, в армии, в госучреждениях. До начала этой войны такая возможность была лишь у малой части священства (всех рангов), благодаря личным доверительным связям, но если УПЦ остается в РПЦ, даже эти возможности сократятся многократно.
3) Если УПЦ не отделяется, то она теряет некоторые западные епархии полностью (по устойчивым слухам, одни уже посматривают в сторону Румынской Церкви, другие – в сторону Польской), остальные потеряют большинство своих приходов – этот процесс уже начался, скоро приобретет лавинообразный характер. В Львовской епархии, например, из шестидесяти с лишним приходов осталось чуть более десятка.
4) Если УПЦ не отделится, со временем начнется массовый переход сельских приходов в ПЦУ. Большинство сельских приходов и так малочисленны. Сельский человек неизмеримо больше зависим от мнения местной (сельской) общины, чем горожанин от мнения соседей по лестничной клетке. Большинство сельского священства кормится преимущественно требами, отныне же число людей, кто будет предпочитать позвать священника «украинской», а не «московской» церкви, сильно возрастет. Оставшиеся сельские общины УПЦ перестанут расти (что вообще было редкостью), начнут сокращаться (об этом подробнее – в след. пункте). Уже начались случаи запрещения местными советами деятельности УПЦ, а во время войны противостоять этому почти невозможно.
5) Проповедь христианства идет не только сверху (от священнической иерархии), но и снизу, от мирян, даже в большей степени от них. Родители передают веру детям, бабушки и дедушки – внукам, соседи – соседям, кто-то – сотрудникам, кто-то – друзьям. Успеху такой проповеди более всего вредят или личное недостоинство проповедника, или предубеждения, связанные с его религиозной общиной. Если мы не отделимся от РПЦ, наши миряне окажутся в изоляции из предубеждений, которые будут, конечно же, поддерживаться в СМИ и соцсетях.
6) Последние годы сильно сократилось количество абитуриентов в наших духовных заведениях, сильно упало их «качество» (уровень знаний, обучаемость, духовная мотивация). Сильно сократился процент тех, кто по окончании семинарии рукополагается в священники – негативное отношение общества к УПЦ играло в этом немалую роль (это мне известно от наших выпускников). Если УПЦ останется в РПЦ, большинство семинарий будут закрыты, «качество» абитуриентов еще более снизится, а малообразованное священство гораздо более склонно затенять Христа и Его Евангелие всякими псевдодуховными и псевдоцерковными идеями.
7) Противостояния с обществом не выдержат многие и либо отойдут от церковной жизни, либо перейдут. Часть городских храмов, конечно же, тоже перейдет со временем в ПЦУ, под давлением общественного мнения.
8 ) Большинство из наиболее патриотичной и жертвенной части украинского общества не станут нашими прихожанами (в армии, например, очень сильны настроения против «московского патриархата»), большинство из тех, кто считает аморальным единство с РПЦ, благословляющей эту войну – тоже (кстати, многие уже покинули УПЦ и продолжают покидать ее именно по этой причине). УПЦ будет «пасти задних», а у нас и так немалый процент духовных эгоистов, сосредоточенных исключительно на собственных благах, носителей магического мышления и формалистов.
9) У нас и раньше постоянно раздували комплекс обиды на общество: нас гонят, нас игнорируют, нас не поддерживают, у нас отбирают. Теперь на этой песне пластинка заест навсегда. Это изменит внутренний мир и психологию очень многих в УПЦ, лишит их внутреннего мира, поставит в противостояние с обществом, сделает обиженными на всех и на вся. Если общество гонит за Христа (как в советское время), это рождает внутреннюю свободу и даже духовную радость от причастности к гонимому Христу, не смотря на внешние испытания. Если же гонение за собственную негибкость, неразумие, лицемерие, (см. мою статью "УПЦ. Как мы настроили против себя украинское общество"), нечувствительность к моральным вопросам, то это будет рождать обиду, ригористические настроения, чувство горделивой элитарности («только мы каноничны»).
10) В нашей епархии был случай, когда участник АТО, на почве претензий к «московскому патриархату», избил старосту кафедрального собора, тот впал в кому и так и не вышел из нее. Война 2014-2021 гг. не затрагивала большинства общества, многие не понимали, за что идет война на Донбассе. Количество задействованных в военных действиях было несравненно меньшим, интенсивность обстрелов – намного меньше, количество погибших мирных граждан за 8 лет на Донбассе было в несколько раз меньше, чем за 60 дней этой войны только в одном Мариуполе. После этой войны градус ненависти к России и всему, что с ней связано, будет несравненно, неизмеримо выше. На руках останется большое количество оружия (немало оружия в первые дни было роздано без записи, будет много трофейного), количество людей с посттравматическим синдромом (ПТСР), по сравнению с прошлыми годами, будет огромным. А течение особо сильных случаев ПТСР со временем не утихает, а усугубляется. Кто может спрогнозировать, во что это все может вылиться для УПЦ?
11) Если УПЦ останется в прежнем статусе, рано или поздно государство поставит ее в особые экономические условия. Большинство приходов этого не выдержат.
Все эти «проклятия» могут оказаться на совести нашего епископата. Ну или они попытаются спасти нашу Церковь, вывести ее из западни, вернуть «благословения» – восстановить ее потерянное призвание просвещать Украинское общество и бороться за торжество христианских идеалов в нем. Или смотреть, как все рушится у них на глазах, а после дать ответ Христу на вопрос: Что вы сделали с Моим виноградником?
И все же я не могу снова не написать о центральной, моральной проблеме, она же и литургическая. Представьте соборную литургию, на которой, перед причастием, из алтаря вышла бОльшая часть епископата и священников и, обращаясь к стоящим в храме, указывают своим прихожанам на прихожан тех, кто остался в алтаре и говорят: «Это – фашисты, бейте их, режьте!». И вот одна часть прихожан набросилась с ножами на другую, одним перерезают горло, другим отрезают головы, кровь по всему храму рекой, забрызганы ею и алтарь и престол, кого-то из женщин и детей насилуют, а оставшаяся в алтаре часть епископата и священства, обращаясь к призывавшим к резне, в это время говорит: «Христос посреди нас, дорогие собратья, подходите причащаться с нами из одной чаши! И просим ваших святых молитв!» Это не вызывает у вас содрогания?! Каково это в отношении тех, кого режут и насилуют? Может, нужно что-то возразить той части, которая призвала к резне, заявить решительный протест? Гарантированно единение с ними во Христе происходит? Но может вы скажете, что не все в той бОльшей части кричат: «Режьте!», а немало таких, что сокрушенно кивают головами и молча, «молитвенно» воздыхают? И что это по сути меняет, это заглушает призывы к убийствам?
Если мы поддерживаем нашу армию, наш народ, то мы не можем быть в духовном единстве с теми, кто благословляет и оправдывает уничтожение и наших воинов и нашего народа, единство уже разрушено!
