УПЦ и Украина стали территорией испытания новых методов насаждения «русмира»
• Первейший фактор проигрыша — это рост авторитета в обществе Патриарха Филарета. 31 апреля он объявляет сбор средств в интересах украинской армии как общецерковную и общенациональную кампанию. Конечно, практически все украинские церкви помогали армии, но всеми наблюдателями признается: простота, искренность, близость к народу, понимание солдата и офицера — естественный признак священника УПЦ КП. Зато в УПЦ МП каждый второй ведет себя как евангельский фарисей — пренебрежительно, без любви к ближнему, с осознанием своей роли как исполнителя ритуала, а не духовного проводника. Можно сказать, что само испытание присутствием в армии УПЦ выдерживает с большим трудом, благодаря подвигу отдельных священников, таких как о. Сергей Дмитриев из Херсонской епархии. Вместе с тем УПЦ КП и УГКЦ легко вписались в армейские будни именно благодаря здоровому пониманию священниками своего призвания. Все эти священники поддерживались своим руководством, а общим символом сопротивления словом и делом российской агрессии, терроризму, противодействия провокациям и информационной войне стал Патриарх Филарет. Почему? Потому что не уставал свидетельствовать правду, в чем — первое призвание церковного руководства. Именно проповедь правды еще с апостольских времен — первая обязанность епископов и священников. Совершение молитв — вторая. Социальное служение — третья. Это триединство должно быть в гармонии, а УПЦ слишком много держала паузу между собственными заявлениями. Де-факто между письмом к Путину и обращением относительно событий в Одессе прошел месяц молчания, которое нельзя было заполнить ничем другим. В это время голос УПЦ мог бы все изменить. Украину можно было бы сшивать и склеивать. Между людьми, которые потеряли понимание, нужно было бы налаживать общение методами народной дипломатии и неформальных круглых столов. И наоборот — явных провокаторов и диверсантов нужно было однозначно неустанно осуждать. Между тем, осуждения, прозвучавшие в марте, все начали постепенно забывать. Неожиданно появились заявления руководства РПЦ и УПЦ, что Церковь должна быть «над конфликтом».
Но позиция Церкви во времена агрессии соседнего государства не может быть «над конфликтом». Церковь не может отказываться ни от поиска Правды, ни от исповедания Ее. Это Понтий Пилат мог устало сказать «Что есть истина?» и стать «над конфликтом», разрешив распять Живую Правду. Позволить себе быть «вне конфликта» может только Патриарх Московский, и то — только потому, чтобы публично не поддержать действия Путина по воплощению его идей «русмира», с применением сил «околоцерковных фондов», управляемых такими друзьями Путина и соратниками Суркова, как Константин Малофеев. Патриарх не имеет свободы говорить правду — поэтому он ее не говорит. УПЦ имеет свободу — но не пользуется ею. Странно, но во времена Майдана, когда УПЦ не имела свободы, она боролось и за мир, и за избежание кровопролития, принуждала к миру и власть, и оппозицию, уничтожала в зародыше все попытки использовать церковный ресурс в поддержку антимайдана. Тогда УПЦ рисковала, хотя и имела связанные руки, теперь же УПЦ имеет свободу, но молчит, никого не принуждает к миру, разрешает кому угодно делать что угодно от имени Церкви.
• Кризис показал, что УПЦ — не едина как церковь. Кроме христиан, в УПЦ — многого людей, которые верят в канонические ритуалы, но не готовы быть христианами, не могут принять иначесть другого. То, что кто-то не такой, как ты хочешь — это главная проблема церковных людей. И об этом говорил местоблюститель Онуфрий на первой проповеди в Лавре. Но пошел ли он ко всем этим очень разным людям в Церкви со словом правды и единства, со словом просвещения и наставления и словом мира и любви? Нет. Молитесь — Бог поможет. Оставлять жаждущего без воды живого слова, ссылаясь на необходимость молитвы — это был неудачный шаг. При том, что до конца апреля молчал Патриарх Кирилл, при том, что молчали, добровольно или принудительно, многие из архиереев.
• Правда в том, что УПЦ и Украина стали территорией испытания новых методов насаждения «русмира». Чего стоит появление «Православной армии Донбасса»? В 2009 году украинские эксперты предвидели, что проповеди патриарха об антизападной цивилизационной, объединенной русским православием, русским языком и русскими традициями политико-общественной жизни приведут к православному талибану. Жестокость, несерьезность и ненормальность вождей этого талибана наподобие Стрелкова — слишком очевидны. Обратился ли митрополит Онуфрий к жителям востока? К верным епархиям, на территории которых произошел кризис? Странно, но — нет. Инициативу в свои руки вынуждены были брать местные архиереи, которые уговаривали жителей не выходить на улицы, не становиться живым щитом у провокаторов, уговаривали власть прислушиваться к требованиям «низов».
• Третья правда об УПЦ — это катастрофическая по последствиям для Церкви и страны потеря единства на уровне руководства. Если один из епископов этой Церкви может «заказывать» телесюжеты и статьи с критикой руководства РПЦ за полковника Стрелкова и его шефа «православного олигарха» Малофеева, критикой членов Синода — то завтра этой Церкви просто не будет. Может ли патриарх отвечать за каждого друга сатаниста Суркова, даже если этот друг — православный и спонсирует через свой фонд православные гимназии и приезды святынь? Согласно этим сюжетам, патриарх и члены Синода УПЦ виноваты во всем, что делает Стрелков на Донбассе! Если провоцируется война всех против всех, а Местоблюститель не реагирует — то зачем вообще в Церкви кто-то является Первым епископом?
Месяц молчания и два месяца бездеятельности поставили УПЦ на порог исторической катастрофы. Если эта Церковь хочет существовать в Украине — нужно проповедовать и действовать как Украинская церковь для всех. Согласно «русмиру», в нашей стране нет ничего, кроме бесславного прошлого. Если эта Церковь хочет существовать как Церковь, необходимо возобновить внутреннее единство, остановить хаос и не давать разорвать то, что так долго создавалось поколениями всех православных в Украине. Только порядок и единство дают шанс вообще сохраниться, а также быть центром тяжести для других церквей, для общества, для политикума. Надо не молчать, а найти слово для всех, начиная со свидетельства правды обществу и заканчивая словом правды на переговорах об объединении с УПЦ КП и УАПЦ.
• Если не действуют архиереи местные, то должно было бы действовать мировое православие. Видим, что второго человека в РПЦ, председателя Отдела внешних отношений митрополита Иллариона Алфеева не пускают в Украину, выдав письменный запрет на въезд, правда, без указания причин. Ранее такой чести удостаивались православные маргиналы на службе у Затулина, но не архиереи РПЦ. Что это как ни свидетельство глубины кризиса, который разжигала годами собственной идеологией «русмира» РПЦ? Говорят, что запрет на въезд в Украину касается всех архиереев РПЦ. В таких условиях не должен ли был бы вспомнить о собственных обязанностях высшей судебной власти в Православной церкви Константинопольский Патриарх Варфоломей? Глубокий кризис православия в Украине — факт. Невозможность для России и Украины находиться в канонических пределах одного патриархата — совершенный факт, доказанный практикой, особенно — событиями последних дней. Вмешаться, назначить собственного экзарха, провести объединительный собор — все это в рамках компетенции Патриарха Варфоломея, даже если не считать Украину его канонической территорией, о чем Константинополь не раз заявлял. Для Московского патриархата еще есть шанс получить в Украине союзническую относительно себя автокефальную УПЦ, хотя с каждым днем молчания этот шанс уменьшается радикально. Так можно дожиться до того, что единая УПЦ появится на основе УПЦ КП, а РПЦ не будет иметь не только общин на территории Украины, но и никакого влияния как в Украине, так и в мировом православии. Если «православные армии Донбасса» — это настоящее лицо русского православия, порожденное борьбой за «русмир», то такое русское православие заслуживает международной изоляции, полного бойкота со стороны других православных и просто христианских церквей. Как не терпят талибов, так нельзя терпеть православный фашизм. Если Патриарх Кирилл не может справиться с этим фашизмом, то мировое православие и христианство не должно от этого страдать. Перед христианством и так стоят многочисленные вызовы, порожденные секуляризмом, и противостояния на другом фронте — с русским фашизмом — христианство может просто не выдержать. Поэтому надо просто отвернуться — до тех пор, пока РПЦ не трансформируется в Православную церковь без фашизма и не изменит к лучшему русское общество и элиту. Украинские церкви смогли стать душой Майдана — пусть работает и РПЦ. Если преобразование РПЦ и России невозможно — то мировому православию и христианству вообще нельзя умиротворять очередными жертвами светский и церковный путинизм.
• О своих возможностях должно было бы вспомнить и государство. Сегодняшний кризис доказал: наличие Единой православной Церкви — простая необходимость для государства и общества, если они хотят выжить. Все постсоветские и либеральные догмы об отделении церкви от государства не означают того, что в религиозной сфере может твориться всякое беззаконие. Сегодня необходимо вспомнить опыт возобновления единства Болгарского православия. Правительство этой страны приняло решение, что внутреннее устройство зарегистрированных церквей должно отвечать требованиям канонов церквей. Соответственно на территории Болгарии могли быть одна православная и одна католическая церкви, поскольку это предусмотрено их канонами, но могло не быть протестантского единства, поскольку никакие внутренние предписания не требуются унификации в этих деноминациях. За одну ночь все православные храмы, священники и епископы юридически стали одной Церковью, и епископы — как «канонические», так и «неканонические» — были вынуждены собраться на объединительный собор, который прошел при содействии Вселенского Патриарха Варфоломея и других предстоятелей православных церквей. Механизмы единения были найдены, благословение на изменения от мирового православия было получено, и не без проблем на первом этапе, но единство Болгарской православной церкви выкристаллизовалось до состояния неопровержимого факта.
Конечно, лучше, когда сами Церкви берут свое будущее в свои руки. Но если вдруг наступает кризис ответственности, то должны найтись люди из среды церквей и общества, которые вместе с Патриархом Варфоломеем сегодня скажут: «Обязанность Вселенского Патриархата и всего православия — возобновить единство православного украинского народа» (интервью Дойче Велле, 18 мая 2014 года). Возобновить не только потому, что это остро необходимо для самого украинского православия, но и потому что это — условие выживания Украины в третьем тысячелетии христианской эры.
